Как январские баррикады остановили танки (8)

CopyMessenger Telegram Whatsapp
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.

15 лет отделяют нас от выстрелов на Бастионной горке. Именно они, а не провозглашение независимости 4 мая 1990-го, не провал путча в августе 1991-го, стали тем рубиконом, за которым остался Советский Союз. Именно эти выстрелы, просто так, ни за что унесшие жизнь пятерых рижан, во многих из нас навсегда похоронили веру в светлое советское будущее. Тогда в январе 1991 года нас еще не разделили на граждан и неграждан, до школьной реформы было как до Луны, и большинство из нас жили надеждами на какую-то другую, более счастливую и справедливую жизнь.

Как это было в Вильнюсе Сегодня о тех событиях помнят лишь те, кто сам был их участником либо свидетелем. Ну и те, кому по рангу положено возлагать цветы и раздавать медали. Для моих молодых коллег январские события — нечто мифическое, малозначимое и уж совсем не имеющее отношения к их сегодняшней жизни. "Ну разве могли какие-то баррикады остановить танки?" — недоуменно восклицают они, искренне считая, что если не могли, так зачем было их городить. Попробуй-ка объясни теперь этим прагматикам, что на Домскую площадь шли без всякого расчета, шли из какого-то инстинкта самосохранения — ведь когда возникает опасность, люди тянутся друг к другу. А опасность была, и очень серьезная. 13 января это подтвердила Литва, где под гусеницами танков погибло 15 человек.

...Я до сих пор помню в первый и, надеюсь, последний раз пережитый ужас боя, когда от грохота танковых орудий закладывает уши, кругом дым и автоматные очереди, мимо тебя несут носилки с окровавленными телами, и ты не понимаешь, на каком ты свете — ведь только что вот здесь, у Вильнюсского телецентра, шла обычная мирная городская жизнь... Помню, как вдруг возникли перед глазами белые "жигули" Юриса Подниекса, которые ворвались в самое пекло, и почти на ходу из них выпрыгнули Юрис, его ассистент Саша Демченко, звукооператор Анри Кренбергс... Раздался взрыв, все заволокло белым дымом, и я потеряла ребят из виду. Потом в фильме "Крестный путь" я увидела, как к операторам бросились солдаты, как замахнулись прикладами. В этой заварухе Саше выбили ключицу, а Юрису разбили камеру. Но уже через час Подниекс мчался в Ригу на машине без лобового стекла (лопнуло от взрыва), чтобы спасти отснятый им и Сашей материал. Ведь никто не знал, чем закончится это кровавое противостояние в центре Вильнюса. Под утро пленка была передана на шведское телевидение, и весь мир увидел, как люди руками отталкивали танки. Фотограф Олег Зернов, с которым мы вместе оказались у Вильнюсского телецентра, с ужасом заметил, как танковая колонна приближается к его новеньким "жигулям". На них мы с ним, его женой Леной Власовой и Аллой Петропавловской приехали в Вильнюс следить за событиями. Буквально в последнюю минуту он вытащил машину из-под гусениц.
...Вечером 14 января мы уже въезжали в Ригу. Ехали по Островному мосту, который весь был перегорожен грузовиками и бетонными балками. Так мы впервые увидели баррикады. Да, они казались наивными и беспомощными. Но после всего увиденного в Вильнюсе у нас не было сомнений, что через день-два настанет черед Риги, что кровь должна пролиться и здесь. И мы не ошиблись. Роковая ночь В январе 1991 года в Риге было неспокойно. Уже существовало две прокуратуры — советская и независимая, две милиции, Верховный Совет (нынешний Сейм) перестал подчиняться Москве, а Совет министров (нынешний Кабинет) втайне от Внешэкономбанка СССР спортивными сумками переправлял в Швецию первые миллионы долларов для будущей независимой Латвии. Лидеры латвийской компартии разрабатывали план создания комитетов спасения — для перехвата власти у Народного фронта. Всю Латвию держал в страхе ОМОН, отряд милиции особого назначения, созданный для борьбы с организованной преступностью, но ставший орудием в руках советских спецслужб. Ждали, что вот-вот на улицу выведут войска и Горбачев введет в Латвии президентское правление.
...Стрельбу на улице я услышала, подойдя к окну своей квартиры. С балкона углового дома на Свердлова и Кирова (нынче Пулквежа Бриежа и Элизабетес) открывался настоящий театр военных действий. Трассирующие автоматные очереди красными полосками расцвечивали мрачное зимнее небо, где-то в районе МВД кто-то что-то кричал в мегафон, народу на улицах в этот воскресный вечер было немного, лишь по дорогам как сумасшедшие носились таксисты. Было понятно. что-то должно произойти. Движимая естественным журналистским любопытством, я решила оценить обстановку своими глазами. На углу улиц Райниса и Валдемара поперек дороги стояла большая армейская машина. Там впереди явно что-то происходило, бегали люди и раздавалась стрельба. Но военный с мегафоном никого туда не пускал. Со стороны Академии художеств, напротив гостиницы "Ридзене", вдоль дороги скопилась небольшая толпа, которая бурно обсуждала происходящее. Кто-то видел стреляющих омоновцев, кто-то рассказывал, как у "Ридзене" взорвалась машина..
Я отметила, что в толпе не было двух лагерей: и русские, и латыши единодушно осуждали стрелявших, еще не зная, кто они. Вдруг неожиданно почти над нашей головой раздался грубый мат. С криком "Ложись, гады, всех перестреляем!" прямо по Эспланаде на нас с бешеной скоростью мчалась машина с омоновцами. Все бросились врассыпную, было видно, как пули высекают искры из асфальта. Не помню, сколько мы там простояли, у кого-то оказался с собой приемник: по нему сообщили, что есть жертвы. Трагические подробности той ночи я уже узнала, сидя перед телевизором, где в прямом эфире на двух языках ведущие передавали поступающие новости. Где-то к часу ночи все в городе успокоилось. Тогда мы еще не знали, что в эти часы мнимого затишья шли интенсивные переговоры между руководством МВД, омоновцами и Москвой. А в Совете министров с находящимся на рабочем месте премьером Иваром Годманисом все еще стояли ящики со спрятавшимися в них советскими спецназовцами, готовыми штурмовать здание. Мы не знали и того, что забаррикадировавшийся внутри здания МВД замминистра Зенон Индриков висит на телефоне с Москвой и ждет хоть каких-то разъяснений от земляка Бориса Пуго, в подчинении которого тогда находился рижский ОМОН. А Буш-старший, уже видевший кадры литовского побоища, извещенный о начале операции в Риге, требовал разъяснений от Горбачева. Мы еще не знали, что в эту ночь решалась судьба Балтии. Свои стреляли в своих Пять лет спустя, в 1996 году, мы с журналистом Владимиром Вигманом на студии Подниекса снимали документальный фильм о январских событиях в Риге. Шаг за шагом мы пытались восстановить пеструю и противоречивую картину той трагической ночи. 19 января около 9 часов вечера колонна военных грузовиков и уазиков, выехавшая с базы ОМОНа, появилась в центре Риги. Когда она проезжала мимо МВД, началась стрельба. Побросав машины, омоновцы кинулись к министерству и ворвались в него по всем правилам военной тактики — с двух сторон. Одна группа захватила здание с парадного входа, другая — проломив металлические ворота во двор, зашла с тыла через 5-й этаж. Услышав выстрелы, еще один взвод ОМОНа, находившийся до этого в Прокуратуре ЛССР (ныне посольство Франции), бросился к МВД, но по дороге был обстрелян и, ворвавшись в здание Комитета по архитектуре и строительству (ныне посольство США), засел там, поливая огнем МВД. Перестрелка закончилась лишь тогда, когда и те и другие поняли, что стреляют по своим. Трагические итоги вечера: 8 человек были ранены, 5 — убиты. Из них четверо, в том числе операторы группы Юриса Подниекса Андрис Слапиньш и Гвидо Звайгзне, милиционер Сергей Кононенко и школьник Эди Риекстиньш, погибли в парке у Бастионной горки, милиционер же Владимир Гомонович — между 4-м и 5-м этажами МВД. Со стороны ОМОНа жертв не было. Один их главных вопросов, на который мы пытались ответить в фильме: кто же в тот вечер начал стрелять и зачем. Мы опросили почти всех следователей Генеральной прокуратуры, которые были включены в следственную группу, ездили в Москву в Генпрокуратуру России, разговаривали с омоновцами, бывшими офицерами спецназа, звонили Горбачеву... Мы собрали очень много фактологического материала, версий, мнений... И пришли к выводу, что 19 января в Риге разыгрывалась завершающая стадия грандиозной многоходовой провокации, направленной на то, чтобы пролилась кровь мирных жителей — чем больше, тем лучше. Призраки оставляют следы Долгие годы и следователи, и журналисты зачинщиков этой провокации деликатно называли "третьей силой". Ее присутствие на месте событий в ту ночь отсняли многочисленные операторы. На одной видеокассете перед зданием МВД появляются люди в камуфляже и спецназовских масках, которые спешно садятся в машины и уезжают прямо во время перестрелки. На другой — видно, как по парку под огнем профессионально, по-пластунски, ползут люди в темной одежде, на третьей — со стороны памятника Свободы вдруг появляется БТР и звучат характерные для его вооружения гулкие выстрелы. Сохранились кадры, запечатлевшие грузовик, который в разгар пальбы вылетает от Бастионной горки, со стороны мостика через канал, и, петляя между машинами и людьми, уносится по ул. Валдемара. Юрис Подниекс рассказывал, что видел, как вдруг на мостике появился грузовик, вышли люди, подобрали труп и грузовик умчался. Кому надо было прятать труп? ОМОНу? Отрядам национальной самообороны? Но к чему им было утаивать убитых? Тогда, может, это были как раз те, кому непременно надо было скрыть свое участие в тех событиях? Там же в парке погибли Сергей Кононенко и Эди Риекстиньш. За ними машина не приехала. Неподалеку у Бастионной горки оборвалась жизнь операторов Андриса Слапиньша и Гвидо Звайгзне. Не потому ли, что "третья сила" не горела желанием быть увековеченной? Так кто же скрывался под этой самой "третьей силой"? Бывший министр внутренних дел Алоиз Вазнис передал следствию оперативную информацию, что еще до вильнюсских событий в Лиелупе прибыла группа из 40 крепких молодых людей, назвавшихся болгарскими спортсменами. По его данным, они двое суток провели на базе ОМОНа. 19 января автобус привез их в Ригу к зданию Оперного театра, где они пересели в черные "волги" и разъехались. Шофер автобуса вскоре умер. Вазнис считает, что это могла быть знаменитая группа "Альфа" или какая-то другая спецслужба СССР. Жертвой назначен... ОМОН По замыслу организаторов, кровь на улицах мирной Риги должна была подвести нерешительного Горбачева к введению чрезвычайного положения и возвращению непокорной Латвии в Союз Советских Социалистических Республик. Известно, что Горбачев колебался. 15 января Комитет национального спасения объявил о готовности взять власть в свои руки. Проблема была только в механизме "перенятия" власти. В Литве его пытались привести в действие с помощью армии, которая, по словам Бориса Пуго, вышла, "чтобы предотвратить жертвы среди населения". Однако после многочисленных жертв в Тбилиси, Баку, Вильнюсе, когда всю вину в конце концов списывали на военных, у армии возник своего рода синдром. В Латвии нужно было действовать тоньше и изощреннее, поэтому основная роль здесь отводилась местному ОМОНу, якобы доведенному "боевиками" до отчаяния. Жертвы в ОМОНе, защитнике советской власти в Латвии, должны были подтолкнуть Горбачева к решительным мерам. Впрочем, сценарий введения президентского правления не исключал и еще одного варианта. О нем нам рассказал бывший председатель Верховного Совета Латвии Анатолий Горбунов, отправившийся за информацией в ту январскую ночь... в КГБ. Оттуда он попытался созвониться с Горбачевым, но его не соединили. Больше Горбунов президента СССР не беспокоил. — Я знал, что он ответит: я вас предупреждал, чем все может кончиться, — сказал Горбунов. — Надо было помнить о том, что если мы каждый день будем просить Москву навести порядок, то она его наведет, только в своем представлении. По словам Горбунова, связавшись с премьер-министром Годманисом, он узнал, что тот созвонился с Пуго, который уже отдал распоряжение об отводе ОМОНа. Почему не допросили Горбачева? Сразу же в ночь перестрелки Прокуратура ЛР начала расследование. Такого обилия показаний не было ни по одному уголовному делу: сотни свидетелей, аудио- и видеокассет... Спустя десять дней к делу подключилась Прокуратура СССР. Эта группа работала с делом полгода, однако ни к каким выводам не пришла. В августе 1991-го союзная группа уехала в Москву, прихватив дело с собой. В январе 1992-го оно вернулось в Ригу — хоть и разбухшим, но изрядно пощипанным. Как вспоминают работники латвийской прокуратуры, пропал ряд вещественных доказательств, изменились показания некоторых омоновцев. С тех пор уже в нашей прокуратуре дело переходило из рук в руки. Уходили следователи. Новичкам приходилось читать тома с самого начала. К январскому делу постепенно прибавлялись эпизоды с поджогом таможен, взрывами, августовским путчем. В итоге от "омоновского дела" осталось несколько эпизодов, по которым и судили несколько человек. В 2004 году суд поставил в этом деле точку. 10 обвиняемых были осуждены условно. Истинные организаторы провокации оказались недоступны правосудию. Интересно, что ни союзная, ни потом российская прокуратура даже не предприняла попытки допросить Пуго, Крючкова, Лукьянова, Горбачева. На наш вопрос "почему", руководитель следственной бригады Валерий Костарев ответил, что у следствия для этого не было никаких оснований. До сих пор никто не дал однозначного ответа на вопрос, кто же остановил зловещий замысел. Был ли тем крайним Борис Пуго, который отдал распоряжение об отводе ОМОНа? Вряд ли. По всем признакам, сценарий планировался целым штабом силовых и партийных ведомств. Похоже, точку в этих событиях все же поставил Михаил Горбачев, напуганный очередными жертвами среди мирного населения и грандиозным размахом гражданского сопротивления, которое оказали военной угрозе те самые "наивные" январские баррикадники. Судя по августовским действиям экс-президента, он не прочь был бы разделить почести с победителями, но ни за что не хотел делить позор с побежденными.

Комментарии (8)CopyMessenger Telegram Whatsapp

Ключевые слова

Актуальные новости
Не пропусти
Наверх