Жизнь спасателя: Трагедия в Золитуде, пожар в Президентском дворце и служба с болью в сердце

Дмитрий служит в «пожарке», как сам называет ГПСС, уже 13 лет. Начинал с пожарного, а теперь, будучи командиром части, координирует работу своих подчинённых и сам выезжает на пожары повышенной опасности. Говорит, что работа пожарного полна романтики.

После того, как бригада потушила Президентский замок, он, выйдя на крышу, увидел, как над городом встаёт солнце...

А бывало, что наступление Нового года приходилось встречать в несущейся на огромной скорости машине с мигалками. Тогда, когда все небо усеяно салютами, пожарные мчатся тушить пожар в многоквартирном доме под Ригой.

Спасатели проводят на службе одну четвертую часть своей жизни. Средняя выслуга лет у тех, кто приходит в «пожарку» прямо со школьной скамьи - 30 лет.

«Пожарные уходят на пенсию с 50 лет или раньше по состоянию здоровья, ну, грубо говоря, когда тебя списывают. Таких случаев много.

В основном это спина. Был случай, когда ребята залезли в задымлённый подвал, не надели дыхательный аппарат. А горела химия, и человек получил такие внутренние ожоги, что его сразу комиссовали на пенсию. Просто зашел на дымок, а теперь всю жизнь на таблетках...», - рассказывает Новиков.

Работа пожарного, вопреки представлениям многих, это не только извлечение пострадавших из языков пламени - это и уборка служебных помещений, и регулярные тренировки, и теоретические лекции, и ремонт пожарных «рукавов» (которые обычные люди часто называют «шлангами» - прим.ред.), и работа с документацией.

О своей работе Дмитрий рассказывает с любовью и цинизмом одновременно. У каждого, кто работает здесь, за годы службы происходит профессиональна деформация. По словам Новикова, после особенно тяжелых выездов у каждого остаётся осадок. Как с ним справляться - личное дело каждого. У каждого свой способ. Для Дмитрия это рыбалка. Правда, после трагедии в Золитуде в части появился отдел психологической поддержки, куда может прийти любой спасатель, которому нужна помощь. Многим помогает. Однако некоторые случаи навсегда остаются в памяти. Русский TVNET публикует фрагмент разговора с командиром части.

- Наверное, у представителей каждой профессии есть свои приметы и суеверия. Есть ли они у пожарных?

- Конечно, есть. Когда пожарному выдают новую форму, все не торопятся её надевать, потому что есть такая примета - «форму надо обновить», и как только её наденешь, сразу что-нибудь где-нибудь случится. Есть еще одна традиция - «крещение» самого молодого после его первого пожара.

После того, как пламя потушено, мы даём ему лом и отправляем делать разборку. Он счастлив от того, что ему доверили такое важное задание, а в это время «старики» тихо подкрадываются со стволом и на раз-два-три заливают его водой. Вот такое боевое крещение.

Меня, например, «крестили» два раза, потому, что когда я начинал служить, работал пожарным, меня облили в одной смене и забыли передать другой смене, что «боевое крещение» я уже прошел.

- Считают ли пожарные, сколько людей они спасли?

- Кто-то считает, кто-то гордится, кто-то об этом молчит. Но каких-то отличительных значков для пожарных, которые спасли больше всего людей, у нас нет. Если кто-то хочет, может похвастаться, я, мол, спас... Ну а с другой стороны, а перед кем хвастаться то? Все и так знают! Два года назад в пять утра прямо напротив нашей части горел дом. Да, тогда 4 пожарных спасли 11 человек. Им дали медали за храбрость. Но спасение человека для нас подвигом не считается. Это наша работа.

- А те, кого не удалось спасти?

- Они остаются тяжёлым грузом в душе. И как ты с этим борешься, это твои личные проблемы.

Два мальчика. Я не успел. Виню себя, но с другой стороны, я не виноват - ну не успел эту железную дверь вскрыть. Пилили, пилили... Я руководил тушением. Когда уже дверь открыли, нашли тела.

Я виню себя, понимаю, что могли, наверное, оперативнее всё сделать. Но с другой стороны - железную дверь быстрее не откроешь. Каждый из нас живет с этой болью и справляется по-своему.

- Я сегодня держала в руках инструмент для вскрытия машин после аварий и мне было не по себе, я представляла все эти сцены и кровавые аварии. Вы же так спокойно обо всём рассказывали... Профессиональная деформация?

- Мы такого насмотрелись, такое мясо видели! У меня лично осадок остается, когда горят дети или происходит нечто специфическое. Помню случай, когда на петляющей дороге в Вакарбулли машина вошла в дерево. Спереди сидели два парня, сзади - три девчонки.

Пацаны пьяные в хлам - трупы, две девушки выжили, одна - нет. Я резал, дверь отлетела, и оттуда вывалилась бутылка пива, пузырь водки, и холодец из человеческого мяса.

Вот это запоминается.

Но у каждого в памяти остаются свои ситуации. Для кого-то это было просто «вырезали дверь», а мне было не по себе... Ты понимаешь, что эти два дурака взяли с собой девченок и врезались в дерево со всей дури, мы смотрели - там даже тормозного пути не было...

- То есть то, что вызывает ужас у обычных людей, Вас не пугает?

- Наверное, так...

- А чего боитесь Вы?

- На пожаре всегда думаешь о том, чтобы у твоего напарника всё было хорошо. О себе не думаешь совсем. Помню, как самым настоящим синим пламенем горел Latvijas balzams, и весь тот алкоголь, который был внутри. Тогда я волновался не за себя, а за напарника. Когда тушишь, все отключается... И чувство страха, в том числе. Помню, как тушили Президентский дворец. Я говорю: «Ребята, отходите, там на потолке уже огромный пузырь, сейчас рухнет!», а они: «Ай!».

В итоге, только они отошли, все и рухнуло. И ты продолжаешь тушить, делаешь своё дело, а потом, когда всё заканчивается, стоишь и вдруг понимаешь: «Ё-моё, а ведь они могли там и остаться, под этим потолком, который обвалился...»

- Почему Вы выбрали для себя работу пожарным?

- Наверное, как и все. Просто захотел попробовать. В школьные годы я занимался спортом, как закончил учебу, понял, что серьёзно заниматься им не буду. Я хотел пойти работать в любое место, где не нужно сидеть в офисе.

Посадить человека в кабинет после активного занятия спортом, это, наверное, равносильно убийству.

Долго думал, чем заниматься. Получилось так, что мне предложили попробовать. Я подумал: «А почему бы и нет?», и только на третий месяц службы понял, что это все не просто так...

- То есть, Вы не мечтали быть спасателем с раннего детства?

- Нет, «с детства мечтал стать космонавтом, пилотом, пожарным» - это не про меня. О том, что это моё, я понял примерно спустя год работы. И где-то на пятый год службы я понял, что мне больше ничего не надо.

- Вы ранее сказали, что пятая бригада ГПСС первой выехала в Золитуде после обрушения. Тогда Вы служили в другой части. Все спасатели и Вы работали на месте трагедии трое суток. Вы вспоминаете это? Насколько тяжело и страшно было в тот день?

- Да, скорее всего, это был самый страшный случай. Я смотрел на всю эту ситуацию немного с другой стороны. Просто спасать людей - нет проблем. Однако спасать своих, которых хорошо знаешь, с которыми близко общался, это как братьев спасать. Когда ты ходишь и кричишь: «Эджа, ты там есть?», а тебе никто не отвечает... Они спасали людей после первого обвала, а мы спасали их после второго. Это было сложно морально, на душе было неспокойно. Но за счет этой неспокойности, наверное, и появляется сила и даже злость, которая не дает сдаваться.

Когда мне сказали, что рухнула «Максима», я сначала не понял. Подумал: «Ну стандартные железные магазины, что там могло произойти? Максимум переломы». А потом понял, там же был бетон сверху!

Мы приехали сразу после второго обвала, ещё пыль стояла... И нам было плевать, что может быть и третий обвал! Мы просто шли и делали своё дело.

- Жители Латвии относятся к сотрудникам пожарно-спасательная службы с уважением? В Америке, например, пожарные - практически национальные герои!

- Такого как в Америке, когда пожарный может открыть любую дверь с ноги, у нас, конечно, нет. Но скажу так, это моё личное мнение, - к сожалению, чтобы нас заметили и о нас вспомнили, должно что-то случиться. И случилось (трагедия в Золитуде - прим.ред.). Нас заметили. Уважение увеличилось, отношение улучилось процентов на 80%.

Раньше мы были просто парнями на красной машине, у которых постоянно нет воды (никто же не понимает, что две с половиной тонны в нашей машине уходят за 5 минут тушения), а теперь начали относиться с пониманием. В прошлом году мы решили с моим замом принять участие в ночном забеге на роликах, в боевках, пожарной одежде. Не ради какого-то пиара, а просто так. Так вы не поверите, нас все обнимали и целовали, я такого в жизни не видел!

Слезы наворачивались от того, как к нам относились люди. В последнее время в часть приходит много благодарностей.

Конечно, это очень печально, что для того, чтобы люди начали относиться лучше, должно произойти что-то выходящее за рамки. Но это, наверное, человеческая психология. Сейчас уже все хорошо. Двери с ноги мы, конечно, ещё не открываем, но без стука войти уже можем. (смеется)

Виктория Пушкеле: Дмитрий сказал, что будет читать мою статью и смеяться. То, что для нас кажется нестандартным, для него - обычные будни. Спасибо и с праздником!

Редакция: Они - настоящие Спасатели в большой буквы. Как бы банально это не звучало. Мы благодарим их за всё то, что они сделали, и то, что им еще предстоит сделать. За каждый потушенный пожар. За каждую спасенную жизнь.