Всенародно любимый в Латвии праздник летнего солнцестояния Лиго в советское время пережил несколько трансформаций. То к нему относились лояльно, то искусственно советизировали, то запрещали, якобы, не запрещая, то снова разрешали, выхолащивая народные традиции. Впрочем, следует заметить, что праздновали-то его все-равно и всегда, хоть и по-разному.
После ввода в Латвию советских войск в 1940 году новой власти было важно показать свою «дружественность» и лояльность, поэтому в мае 1941 года Янов день, 24 июня, был провозглашен народным праздником и выходным. Однако, последовавшая 14 июня 1941 года депортация напрочь отбила желание местного населения отмечать исконный праздник.
Во время Второй мировой войны немцы относились к Лиго сравнительно нейтрально и даже разрешали жителям праздновать его всю ночь и свободно перемещаться.
Об этом, например, как пишет gorod.lv, свидетельствует извещение коменданта Двинска военных лет: «Сообща с 818 полевой комендатурой впредь жителям в подведомственном мне Латгальском округе час сообщения назначаю до 24 часов. Распоряжение немедленно вступает в силу. Ночью с 23 на 24 июня 1943 г. (Иванов день и праздник Лиго) в Латгальском округе запрещение сообщения отменяется. Двинск, 1943 г. 14 июня. Двинский окружной комиссар Riecken».
Интересно описание традиций самого празднования в оккупационной газете «За Родину» (1944 год), которая во время войны повсеместно распространялась на захваченных немцами латвийских территориях. Примечательно, что в выходящем на русском языке издании Янис превращается в Ивана.
«Центральной фигурой праздника является Иван, по-латышски Янис. Этот Янис – не просто человек, названный Иваном и празднующий свои именины, нет. Латыши в Янисе-Иване олицетворили труд. Его чествует весь народ, его украшают цветами. Голову его украшают венком из дубовых листьев, ему воспевают песни. Во всей усадьбе может не быть ни одного Ивана, но праздник там будет отмечен так же торжественно, как и в других местах. В этот день каждый крестьянин становится «Ивановичем», его жена — «Ивановной».
Да колхозники на Лиго покатили в «москвичах»
Сразу после войны советские органы управления тоже смотрели на праздник Лиго «сквозь пальцы». Как говорит фольклорист Огрского музея Байба Капрале, «новая власть пыталась показать праздник как этакую советскую традицию, немного его использовать».
19 июня 1945 года в газете «Cīņa» публикуется решение президиума Центрального совета профсоюзов ЛССР, в котором всем профкомам дается устновка привлечь широкие народные массы к празднованию Лиго, орагнизуя выездные лекции, в которых рассказывалось бы об успехах трудового народа и т. д. Можно сказать, что народный праздник превратился в народно-идеологический.
Поэтому в празднование и в саму лиговскую тему были привнесены некоторые советские, зачастую абсурдные элементы. Так, к примеру, на Празднике песни в 1948 году огромный хор под управлением дирижера в песне, посвященной Лиго, поет «Лиго, Лиго! Сталину! Лиго! Лиго! Лиго!»
Вот строки из стихотворения Мейнхарда Рудзитиса, опубликованного в сборнике «Dzimtenes dziesmas» («Песни Родины»):
А вот, к примеру, одна из дайн того времени:
«Что за рык и что за гром-то
Посреди дороги там?
Да колхозники на Лиго
Покатили в «москвичах».
(Kas tur rūca, kas tur dārda
Paša ceļa vidiņā?
Kolhoznieki līgot brauca
Ar saviem «moskvičiem».)
Отношение к празднику менятеся в 1949 году, - снова после депортаций. В 1950 году Лиго уже не включен в список официальных праздничных дней и становится рабочим. И только после смерти Сталина постепенно и, можно сказать, «втихаря» праздник снова начинают отмечать.
Красную смородину и светлячков — запретить!
Пожалуй, самой абсурдной была первая половина 60-х, когда первым секретарем ЦК компартии Латвии был Арвид Пельше.
24 июня 1961 года в той же газете «Cīņa» появилась передовица с такими словами: «Лиго или Янов день следует признать устаревшей и не отвечающей духу времени традицией. В эпоху, когда советский человек закладывает основу в строительство коммунизма,
было бы неправильно и нецелесообразно отмечать языческие традиции. В воспитании трудового народа следует использовать только прогрессивные традиции.
Конечно, отмечать или нет — личное дело каждого, но признание и поддержку со стороны государства и народа могут заслужить только прогрессивные торжества и праздники нового времени».
Однако, здесь следует заметить, что, как говорит Янис Петерс, - известный латышский поэт и соавтор многих песен Раймонда Паулса, «законом Янов день не запретили, потому что советская власть была хитрая: Хрущёв в 1959 году организовал борьбу с «буржуазным национализмом», и
местные латыши в своём усердии оказались святее папы римского, т.е. стали бороться с Янями ещё сильнее».
Тематика Янова дня была полностью запрещена. Из латышского языка выкорчевывали слово «лиговать» («līgot») и «Яни» («Jāņi») в любых комбинациях. Дошло даже до абсурда. Так, красную смородину, название которой по-латышски восходит к имени «Ян», («jāņogas») и светлячков («jāņtārpiņš») с той же этимологией переименовали.
Куда свободнее народ вздохнул во второй половине 60-х, когда Пельше отбыл на повышение в Москву. Тогда закончились и строгости, и филологические казусы.
Сомбреро и покрышки
В 70-80-е годы Лиго отмечают уже повсеместно. Трудовые коллективы устраивают на праздник поездки на природу, в колхозах устраивают пышные народные гулянья. Тем не менее, традиционные элементы празднования заменяются другими. На рынках накануне Янова дня продают венки не из полевых трав и цветов, а сделанные из гофрированной разноцветной бумаги (бумага креп). Особенно же популярными становятся непонятно какое отношение имеющие к народному праздника шляпы сомбреро, обязательно черного цвета и украшенные разными рисунками и надписями. Еще долго и после Лиго их с гордостью носили мальчишки.
Вот, как описывает ажиотаж тех лет накануне Лиго рижанка Марьяна: "Накануне Лиго Центральный рынок просто-таки взрывался богатыми красками: массово продавали головные уборы, сделанные из бумаги - цветной, гофрированной, блестящей - разной. Это были латышские женские короны и девичьи ободочки, русские кокошники, цилиндры трубочистов, роскошные дамские старинные шляпы, украшенные цветами, сомбреро, мужские котелки, клоунские колпаки, морские форменные фуражки, индейские уборы из цветных перьев и прочая, прочая.
Уборы были разных размеров - от натуральных до крошечных, на резиночке, чтоб можно было надеть лишь на макушку. Стоили они тоже по-разному. Помнится, шикарные сомбреро были дороги - 3 советских рубля. А миниатюрный цилиндрик стоил всего 40 копеек. Родители добросовестно покупали своим чадам эти уборы, а те носили их на улице. Весь город был наполнен разноцветными шляпами. Однако в конце прошлого века эта традиция странным образом враз исчезла. Шляпы больше не продают. Что это было, почему, с какой стати - не могу сказать".
Претерпевает в то время изменение и главный символ - Янов костер.
Теперь на столб вместо бочки с дровами водружают автомобильные покрышки.
С началом Атмоды празднование дня летнего солнцестояния в Латвии уже омечается повсеместно, с соблюдением всех народных традиций и использованием привычных атрибутов. Пик народных гуляний пришелся на вторую половину 1980-х годов, когда Лиго праздновалось с наибольшим размахом. Сейчас Лиго является в Латвии государственным и горячо любимым народом праздником.
