Киев, Крещатик, Майдан незалежности. Место, на котором все началось. Место, на котором горели покрышки, стояли палатки, гремели выстрелы, летели коктейли молотова. Сегодня здесь совсем другие коктейли. Валентин взял безалкогольный мохито, я и наш визави предпочли пиво. Мы в пяти минутах неспешной ходьбы от Майдана. В тихом кафе. Посетителей почти нет.
Андрей Кочуков – человек, с которым лично я подружился в далеком, 2006 году. Тогда я называл его писателем. Шикарные, пронизывающие душу рассказы. Познакомились на развлекательном портале. Дружили. Два года назад, как многие, оказались по разные стороны баррикад.
В какой-то момент, отношения обострились. Потом удалось объясниться и убедить друг друга, что несмотря ни на что – мы не враги. По приезду в Киев, получил сообщение: «Если мы не встретимся, то я тебя не пойму.»
Встретились, разумеется.
«Мы могли уехать, но решили остаться»
Интеллектуальный багаж – большой. Шесть языков, опыт работы в крупных корпорациях, прекрасное образование. С такими показателями ему были бы рады в любой стране, собирается такой багаж для переезда тоже влет. Когда все началось, состоялся разговор с супругой. Решение было принято: Остаемся.
У Андрея ярко-выраженная проукраинская позиция.
Даже во фразе «На Украину» он видит пророссийский настрой. Точнее, даже не так. Видит явную угрозу национальной самостоятельности Украины.
Но, в отличие от многих, не брызжет слюной: объясняет свою точку зрения четко, по-научному.
- Это субъектность. Понимаешь. «На» - это объект. «В» - субъект. Майдан, война, все прочее – все это оставило очень серьезный отпечаток в сердцах людей.
Они за это пролили кровь. Вот за эти вот две буквы несчастные.
Для нас это - субъектность. Мы не хотим, чтобы кто-то нас считал просто территорией. Украина – не территория. Мы не просто население. Мы – люди, которые способны взять власть в свои руки в любой момент времени.
Совпало, что встреча состоялась почти сразу, после посещения резиденции свергнутого Януковича в Межгорье. Шикарнейшие апартаменты, личный музей ретро-автомобилей, гранитные бордюры на тротуарах – сейчас туда водят экскурсии.
- Мы уже доказали, что мы можем скинуть любого царя. Ты был в Межгорье. Ты можешь себе представить, что творилось в голове у человека, который в этом жил?
- А Порошенко как живет?...
- Я не знаю, как живет Порошенко, но я подозреваю, что у него в голове творится примерно то же самое.
«Это сукин сын, но это наш сукин сын!»
Любви к новой власти у патриотов нет – это чувствуется.
Спрашиваю:
- Но ведь тройка – Порошенко, Ахметов, Коломойский – я даже из Латвии знал, что это главные олигархи Украины. Как вы, в борьбе с олигархами, могли поставить во власть Порошенко?
- Знаешь, тут как Рузвельт сказал в свое время: «Это сукин сын, но это наш сукин сын». Вот так мы относились к Порошенко. Ахметов, он не наш. А Порошенко – наш. Он тогда вышел (В декабре 2013. На Майдане), сказал что-то с этого «Броневичка» - бульдозера. Мой друг, который тогда был рядом и сам ему помогал потом уйти, сказал: «Если бы я тогда знал, что это за человек, я бы сам бросил его под колеса этого бульдозера».
Вообще, аполитичных людей в Украине практически не осталось. Есть те, кто пытается спрятаться от политики, но получилось так, что в политике сегодня замазаны все. Особенно в Киеве. Там, где все началось. Сидя в любом кафе без наушников, невольно улавливая обрывки разговоров из-за соседних столиков, через 20-30 минут неизбежно слышишь слова «Майдан, АТО, Порошенко, Минские соглашения».
То, что и сейчас у власти не те, признают почти все. У нынешнего президента сторонников осталось очень мало.
Особенно, после минских соглашений, которые, по мнению патриотов, стали уступкой и связали руки украинской армии.
«Нам не нужен президент. Мы - самоорганизованный народ»
- Ну, хорошо, - говорю. – с Порошенко все Понятно. Но банальный вопрос: А кто?
- Это очень хороший вопрос. – Андрей берет паузу, подбирает правильные слова. – У нас сейчас организовалось множество дискуссионных клубов. Люди, интеллектуалы, собираются и обсуждают, что можно сделать дальше. В массе этих сообществ появляется мысль, которую я полностью поддерживаю: Нам не нужен президент.
Тут уже паузу беру я. Заявление неожиданное, я, видимо, что-то пропустил. Андрей продолжает:
- Я скажу больше: Нам не нужен парламент. Нам не нужен Кабинет министров.
- Анархия? – интересуюсь.
- Нет. У нашего народа есть огромный потенциал самоорганизации. На Майдане, эти три человека условно, которые вылезали на сцену, они не были лидерами. Они были обузой. Телевизионная картинка показывала только сцену, она не показывала те плакаты, которые были в народе. Матюкали всех троих. Вопрос только в том, кого громче.
Майдан показал способность нашей самоорганизации. Был день или два, когда на Майдане стояло порядка миллиона человек. Сегодняшняя власть еще не свергнута только потому, что мы понимаем: на Востоке война. Нельзя сейчас. Сегодня зона действия и полномочий официальной власти вот здесь: - Андрей разворачивается и показывает рукой, - между Грушевского и банковой. Вот эта территория официально контролируется властью. Весь остальной порядок держится исключительно на самосознании.
Скинуть их – в два счета можно. Но мы понимаем, что если это сделать, то бомба взорвется. Бомба, которая никому не нужна.
Информации к размышлению – вагон. Интереса ради задаю вопрос:
- Андрей, а если нас с Валентином сегодня здесь, на Крещатике, кто-нибудь примет за Российских шпионов. Если нас просто убьют: кого-то будут искать? Кого-то посадят?
Андрей держит паузу, внимательно всматриваясь в наши лица, осторожно качает головой:
- Я не знаю.
Потом все же дополняет:
- Пойми, если ты встанешь с российским флагом здесь, на Крещатике, то к тебе подойдут и объяснят, что так делать нельзя. Могут очень жестко объяснить. Но если ты не будешь устраивать провокаций, орать про ДНР – никто тебя не тронет.
Разговор закончился на дружеской ноте. Уже с выключенной камерой поговорили еще полчаса. В ходе спора, неоднократно переходили на повышенные тона: не ссорясь, просто на эмоциях. Мимо проходили люди. никто подошел и не попытался остановить мой поток диссидентства: ни словом, ни делом.
На следующее утро пришла новость об убийстве журналиста Павла Шеремета. И до сих пор непонятно: кому мешала его жизнь и кому была выгодна его смерть.
