Ангелы и демоны русского гения: рижская премьера Бориса Эйфмана

CopyMessenger Telegram Whatsapp
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: Пресс-фото

20 лет назад балеты Бориса Эйфмана казались революционными и вызывали шок. Но, как показала рижская премьера его недавнего шедевра «Чайковский. PRO et CONTRA», они и теперь будоражат воображение своей зрелищностью и экспрессией. Хореограф поставил этот спектакль в 2016 году, пластически переосмыслив свой балет четвертьвековой давности «Чайковский». В Риге постановку встретили криками «браво» и стоячей авацией.

Фото: Пресс-фото

В зале Оперы царил аншлаг, поэтому дополнительные ряды установили в оркестровой яме. С первого ряда, расположенного почти впритык к сцене, можно было разглядеть малейшие изменения мимики танцоров, нюансы их движений, расслышать легкие стоны и шипение, которыми сопровождалось исполнение сложных пируэтов. Танцоры снизу выглядели как боги - высокие, стройные, атлетичные (труппа Эйфмана - одна из самых высоких в мире!). Коллега, взявший на днях интервью с солистом Олегом Габышевым, доверительно сообщил мне, что у Эйфмана артисты даже не потеют, настолько вышколены. И оказался неправ, потеют как простые смертные: нагрузка ведь действительно колоссальная.

Сюжет «Чайковского» решен в жанре фантасмогории: перед глазами умирающего композитора проносятся воспоминания, события его жизни смешиваются с фантазиями на темы его балетов и опер.

Если вы видели другие балеты Эйфмана, например, «Родена», или Up&Down, вас наверняка охватит ощущение дежа-вю и герой Чайковского вам покажется очень знакомым.

Хореографу близок романтический стереотип великого художника, чья жизнь - бесконечная борьба: с демонами собственного подсознания, с чумовыми фантазиями, с любимыми и любящими, со всем окружающим миром. Типичная ситуация в его балетах: герой долго и пафосно ищет спасения в любви, в творчестве, но нигде не находит, поэтому обречен на гибель.

Чайковский - красноречивый пример мятущегося гения. Эйфман погружает его в бездны, достойные героев Достоевского.

Пластически метания композитора проявляются так: то его куда-то тянут и вовлекают, то он вырывается, то его снова тянут. Особой выразительности движения танцоров достигают на скользящих поверхностях: на кровати, которую переворачивают во время танца, на зеленом сукне игорного стола, где в финале композитора «распинают» вниз головой.

Фото: Пресс-фото

Чайковского танцует Олег Габышев - артист большого драматического дарования, умеющий выразить в пластике смятение и беззащитность. Роль его двойника-искусителя исполняет демонический Сергей Волобуев: он повторяет, как бы утрируя, движения композитора, придавая им резкость и стремительность. Двойник многолик и оборачивается поочередно разными персонажами из балетов и опер Чайковского: то Ротбартом и Дроссельмейстером из «Щелкунчика», то ангелом и демоном из «Лебединого озера», то Евгением Онегиным, то Германом из «Пиковой Дамы». Суть каждого из этих произведений хореограф мастерски передает в нескольких сценах.

Особенно эффектно смотрятся эпизоды из опер: Евгений и Татьяна расходятся каждый по своей половине разведенного моста, игроки из «Пиковой Дамы» демонстрируют угловатую пластику, отплясывая с Джокером во главе вокруг игорного стола.

Экстатические танцы Чайковского и его двойника недвусмысленно намекают на гомосексуальность Петра Ильича и на его тщетные попытки борьбы с собственной природой. Женщинам в любовной жизни композитора отводятся второстепенные роли. Загадочная покровительница Чайковского Фон Мекк вдохновляет композитора на творческие подвиги, осыпая купюрами. Настойчивая соблазнительница Антонина Милюкова, став женой композитора, наоборот, пытается отвлечь его от творчества, как бы вырвать из объятий муз. Балерине Любови Андреевой удается передать сексуальную привлекательность героини (одна сцена любви на троих чего стоит), но по-настоящему трогают те сцены, где Милюкова, уже обезумев, предстает перед нами лысой, в каких-то лохмотьях, но все еще цепляется за уходящие чувства к Чайковскому.

Фото: Пресс-фото

В кулуарах после окончания спектакля говорили о высоком мастерстве исполнителей, о точности и продуманности пластического рисунка. Одна девушка сказала: «Это было похоже на кино, на сцены из фильмов». Другая парировала: «А мне движения танцоров напомнили йоговские асаны. Через их тела нам как-бы посылали сигналы».
Судя по реакции зала, эти сигналы восприняло большинство присутствующих на спектакле зрителей.

КомментарииCopyMessenger Telegram Whatsapp

Ключевые слова

Актуальные новости
Не пропусти
Наверх