Плохи дела в нашем кондоминиуме. Вроде бы, никто из нас, дружных коллективных совладельцев, ничего ужасного не натворил, а жизнь наша меж тем сильно испортилась. Случилось то, чего никто из нас и вообразить не мог: в результате многолетнего и успешного общего созидательного труда наш образцовый люкс-кооператив стал слишком привлекательным для публики из соседних неблагополучных районов.
Честно говоря, мы и представляли-то лишь теоретически, насколько близко находимся от тех проклятых рассадников бандитизма. Как-то не до них было нам в наших самоотверженных трудах. Самым же коварным оказалось другое: в толпах, что теперь ни днем, ни ночью не дают нам покоя, действительно немало невинно страдающих людей. Которым, как они уверяют, больше негде искать помощи. В подобной ситуации как-то совестно кнопочку вызова охраны нажимать: не на то держим мы нашу доблестную охрану, чтобы она по безоружным палила.
Люди эти, впрочем, безоружны лишь формально. Их оружие - их число. Как и скорость, с которой штурмуют они наши двери и окна. А главное - угрызнеия совести,
которые они неустанно провоцируют у самых богатых и влиятельных членов нашего демократически выбранного правления.
В этом году наш бархатный сезон кончился, не успев начаться. Жиpнь прекратилась в нескончаемый стресс. Уполномоченные представители наших домохозяйств потеют на бесчисленных внеочередных собраниях кооперативного правления. Они спорят, и даже ссорятся. Нет согласия и между рядовыми членами кооператива. В дружных некогда семьях участились скандалы.
А один квартировладелец с нижнего этаха так просто повесил на свои окна решетки, а у дверей выставил охрану - понятно, свою, не кооперативную. Можете, говорит, подавать на меня в суд, - ясно, что проиграете. Даже наши кооперативные законоположения не препятствуют моему праву своими силами и средствами охранять личную безопасность и прочую нажитую собственность. Как и праву видеть в своем доме лишь тех, кого хочу там видеть.
И ведь уперся, как баран. А ближайший его сосед - даром что вовсе ему не друг - глядит на всю эту ситуацию с нескрываемой заинтересованностью. Окон пока не зарешетил, но правлению прямо так в лицо и выпалил: делайте, что хотите, только мне чужие в доме не нужны! И как после такого с ними обоими прикажете обойтись?
Предположим, применим мы нашу общекооперативную Статью 7, и лишим этих мракобесов права голоса, - что изменится? Пока мы бранимся, толпы желающих и громко требующих нашего гостеприимства растут с такой быстротой, что уже очень скоро перестанет быть понятным, кто больше нуждается в помощи - гости или хозяева. В общем, караул! Даже SOS!
Полтора месяца этот самый S.O.S - в его буквальной расшифровке: Save Our Souls, Спасите Наши Души, - не покидал европейские медиа. Пока евроадминистрация лихорадочно искала способа если не полного, то хоть частичного, «аварийного» решения проблемы, медиа, ответственные за работу с общественным сознанием, делали все, от них зависящее, чтобы занять публику дискуссиями о морали, нравственности и нетленных европейских ценностях.
Не оттого ли, например, толпы все прибывавших иммигрантов, содержащие до сих пор в точности не установленный процент настоящих беженцев, так долго огульно именовали «беженцами»?!
Реальность же вот какая. По данным Frontex, с начала года о политическом/гуманитарном убежище в странах ЕС попросили 428 тысяч человек. Из них 374 тысячи пришли в центральную Европу «балканским путем». Из числа этих последних, утверждает Frontex, приблизительно половина - сирийцы. Воистину, «приблизительно».
Потому как, если верить многочисленным репортажам с «балканского пути» (которым нет оснований не верить), сирийцев среди пешком идущих через Балканы - не более 20%. Чему не противоречат и данные МИД ФРГ, согласно которым на сей день около 30% попросивших об «азиле» в Германии лиц предоставили ложную информацию о стране своего происхождения.
Как говорится, «в свете вышеприведенных фактов» - как и иных свидетельств того, сколь разные люди пересекли недавно границы Европы, а также готовятся их вот-вот пересечь, - представляется, что дебаты о морали и нравственности в Европе едва ли уместны.
Какими бы чудовищными ксенофобами иные из наших сограждан ни были, - они, вообще-то, у себя дома. Рискую усомниться, что право хозяина отказать незваному гостю кто-либо и где-либо отменял: противоречие здравому смыслу вышло бы слишком явным. Подозреваю также, что апеллировать к милосердию и солидарности технически несколько проще, чем выработать, наконец, общеевропейскую иммиграционную процедуру, о необходимости которой мы слышим уж который год.
Вместо этого в Европе проблема приема иммигрантов превратилась в средство морального шантажа и сведения политических счетов. Ничего подобного не наблюдаем мы в странах с долгой историей иммиграции. Вроде США, Канады или Австралии. Где к иммиграции отношение вполне адекватное. То есть как к вопросу прежде всего юридическому.
На Старом же континенте налицо попытки перемещения акцентов из области правовой в идеологически-эмоциональную. Не диво, что в результате наш европейский кондоминиум начинает подозрительно смахивать на советскую коммуналку. Или колхоз. С им присущими хаосом и «фиктивной эффективностью» в решении серьезных проблем.
Не подобным ли эффектом увенчалась недавняя история с квотами?
Что же до хаоса, то ему достаточно жестко, но последовательно и юридически обосновано попытался противостоять Виктор Орбан. Условие, на котором каждый «нелегал» до сих пор может попасть в Венгрию - несмотря на заграждение, летом появившееся на южной ее границе, - остается единственным: регистрация.
По всем правилам, предусмотренными Дублинским соглашением, которым авторитарист Орбан предпочел следовать. И которые из самых гуманных побуждений нарушила либеральный демократ Ангела Меркель, заплатив за минуту добросердечности заметным падением рейтинга своей популярности в Германии, а главное - хаосом, который страна не знала с конца 40-х годов. «Очень скоро мы окажемся в чрезвычайном положении, которого не сможем контролировать», - заявил глава баварского ландтага Хорст Зеехофер.
По словам же политобозревателя варшавской «Газеты Выборчей» Бартоша Велиньского, «Меркель не хватило воображения, чтобы предвидеть ситуацию». Очень похоже на правду, но, пардон, на то юриспруденция и придумана, чтобы ограждать от издержек «метода проб и ошибок».
И нельзя сказать, что европейское руководство не понимает, что, как не решили проблему квоты, к моменту их окончательного принятия утратившие всякую актуальность, так едва ли решат ее даже собранные 19-ми государствами 1 млрд.800 млн. «гуманитарки», переданные агентствам ООН на нужды беженских лагерей в Турции, Иордании и Ливане.
Посколько неясно, о приеме какого количества людей вообще речь. Немедленно после Чрезвычайного заседания Совета Европы его председатель Дональд Туск признал в интервью каналу TVP Info:
«На самом деле речь идет не о тысячах - о миллионах... старающихся попасть в Европу.
Особенно потому, что почти все они считают себя приглашенными. Наиболее срочный вопрос - как восстановить контроль на наших внешних границах. Иначе речь об общей иммиграционной политике ЕС не имеет никакого смысла.»
Ему вторит глава МИД Польши Гжегош Схетына: «О каких квотах можно говорить, если число иммигрантов постоянно растет?! Самая уязвимая граница ЕС - морская, между Турцией и греческими островами... Первым приоритетом должно быть усиление границ ЕС. Только так мы положим конец дальнейшему хаосу и брутальным стычкам на границах»(politico.eu)
Безопасность внешних рубежей Европы - предмет, которым поляки владеют не только в теории: ведь это им принадлежит самый протяженный фрагмент восточной сухопутной границы ЕС. Оградиться забором на таком отрезке едва ли мыслимо, а потому на укрепление именно этой границы - особенно в течение последних полутора лет - польское правительство обратило серьезное внимание. Как собственное, так и НАТОвское.
В Польше никто не сомневается, что если неприятности почему-либо явились не оттуда, откуда их больше всего ждали еще недавно, то это вовсе не означает, что отныне за восточной границей воцарятся гарантированные тишь да гладь. Не проходит и недели, чтобы на польско-белорусских КПП не задерживали очередного перевозчика «нелегалов», пусть в основном из юго-восточной Азии - что это меняет?
И не исключено также, что, пока не слишком оперативная евробюрократия будет создавать очередные циркуляры об очередных «мерах по общему усилению», малые страны европейского пограничья начнут проявлять самостоятельные инициативы. Кто как сможет. Нравится он кому-то или нет, пример Венгрии красноречив.
Появление физической преграды сильно снижает привлекатальность страны, преграду создавшей, «переключая» миграционную навигацию на соседнюю. Не выстрой некогда Испания стену на своей южной прибрежной полосе, имела бы она сегодня побольше хлопот, чем Италия и Греция. Но Испании хватило и тех, которые она имела в прошлом. Это именно она, а никакая не Венгрия, стала пионером огораживания в Европе. И что ей за это было? И кто сегодня, критикуя «венгерскую стену», хоть словом поминает об «испанской»? Надо думать, она с тех пор успела окончательно слиться с окружающим пейзажем. До полной мимикрии.
Вывод: решеток и колючих проволок правление нашего кондоминиума, конечно, не поощряет, но если они все же появятся - препятствовать не будет. Не имеет такого права.Тем более, что,
укрепляя собственные двери и окна, жители наиболее уязвимых этажей заодно заботятся о безопасности всего кондоминиума.
С интересом приглядываются к этому опыту малые страны восточного пограничья ЕС, также известные как балтийские. Причин серьезнее задуматься о своих восточных границах у них становится все больше.
/nginx/o/2018/07/17/10866594t1h70df.jpg)
