Недавно Латвия вспоминала дни баррикад, сегодня отмечается день признания независимости Латвии де-юре. Своим мнением, что за эти годы удалось достичь Латвии и что сегодня себой представляет латвийское общество, с порталом TVNET делится писатель, журналист и публицист Марина Костенецкая.
Одно из главных достижений - то, что у нас появилась свобода слова, за что мы в свое время очень боролись. То есть, если я, скажем, буду ругать президента страны, мне за это не грозит ГУЛАГ. Но, с другой стороны, эта свобода частично, все-таки, ограничена цензурой олигархов и бизнесменов, владеющих средствами массовой информации или влияющими на них. Достигли мы и свободы передвижения. Одно дело, когда люди от безысходности уезжают на заработки в Англию или Ирландию, другое — когда
я свободно могу поехать в какой-нибудь зарубежный музей и мне не нужно получать справку от врача, что я психически здорова, а от КГБ, что не сбегу из страны: захочу остаться — так останусь.
Но мы не достигли того, ради чего, собственно, революция происходила: настоящей свободы. И произошло это потому, что в самом начале обретения независимости мы не достигли консенсуса между двумя общинами и своими руками создали двухобщинное государство.
Были отвергнуты все русские, которые были вместе с латышами на баррикадах, в Народном фронте, стояли в Балтийском пути. Здесь, конечно, следует уточнить, что они, не будем уж лукавить,
не очень-то боролись за независимую Латвию.
Они выступали против тоталитарного режима, в котором не хотели больше оставаться. И они были согласны жить, работать и создавать новое государство в маленькой, уютной европейской стране. То есть, они не были настроены стол национально, как латыши, но хотели вместе строить новую страну.
И вот как только всех этих русских оттолкнули, причем, очень грубо, -
многие из них и попали в объятия Жданок и «Интерфронта».
Во время баррикад, я, еще будучи депутатом Верховного совета СССР, побывала во многих районах Риги. Видела – русских у костров, да, меньше, чем латышей, но очень много. И тогда нужно было понять, что обманутый после этого, униженный человек, он потом станет гораздо опаснее того, кто в это время равнодушно сидел на кухне и смотрел, чем все это закончится.
Дальше срочно был выдвинут лозунг: «Все должны говорить на латышском языке. Так, пожалуйста - товарищ Жданок и товарищ Рубикс говорят на латышском. И что? Они сегодня сидят в Европарламенте, а где те русские, что сидели с латышами вместе у костров?! То есть,
мы потеряли огромную массу русских, которая была готова строить эту страну совместно.
И раскол пошел еще глубже: если я здесь не нужен, если обо мне здесь ничего хорошего не могут сказать, то что же вы от меня хотите?
Латыши должны изменить свое отношение, скажем, к 9 Мая и понять, что в этот день люди собираются у памятника не для того, чтобы унизить латышей, сказать, мол, мы вас вот оккупировали и вы принадлежите нам во веки веков. Нет! Если бы у русских был такой посыл, то бурно отмечалось бы 13 октября – День освобождения Риги от фашистов. 9 же мая празднуют победу над фашизмом. Русский солдат прошел от Сталинграда до Пскова по своей земле и потом победил во Второй мировой войне. То есть, пока латыши будут воспринимать эту дату, как день оккупации Латвии,
то пусть не удивляются, что к Памятнику с каждым годом будут приносить все больше и больше цветов.
Не для того, чтобы дразнить латышей, а для того, чтобы защитить свою честь!
- Тогда и русские должны изменить к 16 марта...
- Да, русским пора понять и принять этот день. Но проблема легионеров волнует русских гораздо меньше, чем честь нации, а принадлежность к ней они чувствуют, в том числе, и 9 мая.
Я знаю, что многие русские сейчас говорят – да пусть эти старики ходят 16 марта и отмечают День памяти легионеров, ведь они попали, как зерна в жернова, - между двух оккупационных режимов. Но опять же, сравните количество людей, приходящих 9 мая и 16 марта к своим памятникам.
Даже 18 ноября, в День независимости Латвии, людей меньше собирается, чем 9 мая.
- Свобода слова и свобода передвижения – это единственные достижения, которые Вы видите в Латвии?
- Вы знаете, можно назвать плюсом, но с оговоркой, что выросло поколение, которое владеет тремя языками. Латышский, русский, английский – не проблема. Другое дело, что латышский русскими выучен, ну, не то, что из-под палки, а без особой любви к нему. Выученный, навязанный тебе язык – это бомба замедленного действия. Если не сказать молодому человеку, что это твоя родина, не дать ему право любить ее, то
знание латышского русскими может в будущем обратиться и во зло.
- А разве вступление Латвии в ЕС и НАТО не достижения, по-Вашему?
- Латвия была обречена вступить куда-то. То СССР, то ЕС. Вступив в Евросоюз, нужно было, по-возможности, жестко выдвинуть свои условия, как это делает, скажем, Польша. У нас же ничего не изменилось: как слушались СССР, так слушаемся и ЕС. А Латвия, как всегда недовольна. Посмотрите, вот сейчас США настаивают на возвращении еврейской общине денег. Ну, и Америка сразу стала плохая.
- Вы сказали, что русских предали. Вы это заметили недавно?
- Это очень наивный вопрос. Когда стали обсуждать Закон о гражданстве и было заявлено, что оно будет дано всем, кто родился до 1940 года и их потомкам, я уже тогда, в 1992 году выступила в латышской прессе и сказала, что это нечестно. Я тогда предупредила, что если мы не дадим гражданство тем, кто был вместе с латышами на баррикадах, то окажемся в глубокой яме. Ой, какая масса писем, проклинающих меня, посыпалась от латышей.
Я привыкла: русские меня проклинают, латыши проклинают...
- Марина, а почему произошел этот раскол?
- Потому что нужно было «делить пирог» Латвии, сертификаты. Нужно же было набить карманы. А «чужие здесь не ходят». Поэтому и пошла гнилая мораль. Что, нельзя было купить паспорт гражданина? Легко. Так, а кто продавал – истинные граждане, латыши. Вы предали русских,
а сейчас у вас предатели латыши, продающие гражданство.
Еще один момент. В Латвии очень неохотно вспоминают, что во время защиты баррикад погибли два русских милиционера. У одного из них, Владимира Гомоновича, тогда осталось трое детей, у второго русского милиционера - один ребенок. Я помню, как 10 лет мы добивались, чтобы этим детям дали пособие, как детям павших героев.
Им же Латвия дала тогда пенсию по потере кормильца. То, есть, что под машину попал, что просто умер от болезни. И лишь на 10-летие баррикад этим детям, когда они уже выросли, что-то там присудили.
Десять лет страна не могла произнести детям «Спасибо» за их погибших отцов.
А их женам страна никак не могла решиться дать гражданство! Это не унижение?! Вот это все и вызывает отторжение Латвии у русских
- Что сейчас нужно сделать для солидарности общества, как Вы думаете?
- Я делаю свое дело. Публикую письма, которые я получала. Какие там светлые письма писали русские о латышах, а латыши о русских. И вот сейчас, регулярно, я их ввожу в компьютер и отдаю на публикацию в альманах.
Да, меня ругают, проклинают.
Я могу сказать нелицеприятные вещи латышам, и русским, что латыши никогда не были фашистами, а русские оккупантами.
Я должна подняться, не боясь, что забросают камнями, и сказать нелицеприятные вещи. Пусть латыши скажут что-то хорошее про русских и плохое о своих латышах.
Удивлена, что вы пришли ко мне, ведь, Костенецкая вне закона.
- Вас все время критиковали то русские, то латыши. Можно ли сказать, что Вы «свой среди чужих и чужой среди своих»?
- Именно так. Но это мой крест. Отвечу Вам словами Мандельштама...
Посох мой, моя свобода,
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя...
