Через 50—100 лет латышский язык, скорее всего, необратимо изменится. Однако влияние «руки Москвы» здесь будет ни при чем. Язык Райниса и Блауманиса сегодня, в первую очередь, активно приспосабливается к требованиям эпохи технологий, и лишь потом вынужденно поглощает английские и русские слова.
Что ему на самом деле угрожает и почему для латышского общества так важен его официальный статус, Телеграфу рассказал глава Комиссии по госязыку, профессор Латвийского университета Андрейс Вейсбергс.
В плену страхов
— В последнее время в среде политиков и общественных деятелей все чаще звучит мнение об уязвимом статусе латышского языка и необходимости его защиты. Вы разделяете эти опасения?
— Если говорить о социально-лингвистической составляющей, то здесь, вероятно, присутствуют определенные факторы, которые могут создавать общую нервозность. Во-первых, конечно, выборы. Допускаю, что кому-то выгодно играть этим вопросом. Второй фактор — новый Закон об электронных СМИ. В его первоначальной редакции языковые аспекты вообще не затрагивались: авторы решили, что это техническая часть. Когда стали вносить языковые нормы, естественно, возникли дебаты о механизме регулирования.
Что касается общественных настроений, то здесь, разумеется, особую роль играет телевидение. Объем доступного вещания на русском языке у нас непропорционально большой. Причины понятны: у России больше денег для поддержки своих телеканалов, в Латвии финансирование в этом году максимально урезали. Многие воспринимают это как угрозу. Тем более что и на латышских каналах появился новый феномен. Никто не может его объяснить, но в новостных программах латышского телевидения наблюдается все больше русской речи.
Я также допускаю, что латышскоговорящая община озабочена активным процессом миграции. Люди уезжают. Но ни одно госучреждение не может дать цифры, кто покидает страну — русские, латыши, сколько их уехало, кто остался. Все это провоцирует тревогу.
Рисков нет
— А для существования самого латышского языка вы видите реальные угрозы?
— Для языка как такового я не вижу никаких рисков. Язык есть, он функционирует. Конечно, он постепенно меняется. Но это совершенно естественный процесс. Знаю, что не все специалисты-филологи придерживаются такого мнения. Многих волнует чрезмерное влияние русского языка. Но сейчас из русского языка в латышский перетекает гораздо меньше, чем несколько лет назад. Мы с этим не можем ничего поделать. Если языки находятся в контакте, они обязательно взаимодействуют.
— Что оказывает большее влияние на современный латышский язык — русский, английский или так называемый компьютерный жаргон — различные сокращения, аббревиатуры и т.д?
— Это параллельные процессы. Литературный язык, скорее всего, больше подвержен влиянию английского: появляются переводные слова, новые понятия. Русский язык немного влияет на разговорный латышский, но и это нормально. Например, появляются такие слова, как uzmest («кинуть»), pa lielam («по-крупному», «по большому счету»). Не назову точного числа таких слов, но их не больше нескольких сотен.
Есть и третий процесс, ставший результатом использования новых средств электронной связи. Чем он закончится, пока трудно сказать. Язык, который мы используем для электронных писем и сообщений по мобильному телефону, — это по сути письменная форма устной речи. Пропадают различия, что говорить можно так, а писать — по-другому. Не исключено, что когда-нибудь все эти сокращения и аббревиатуры перекочуют с монитора компьютера на бумагу. Уже сейчас молодежь часто пишет английскую букву X (вместо ks. — Прим. Телеграфа) или цифру «2» для обозначения адресата (обыгрывается схожесть произношения двух английских слов two («два») и to («к»). — Прим. Телеграфа).
— Изменится ли из-за этого грамматика? Из латышского языка, например, может пропасть «гарумзиме» (знак долготы), который при электронной переписке часто опускают?
— Латыши в свое время изменили алфавит и в этом не было ничего ужасного. Теоретически подобное возможно и сейчас. Грамматическая структура латышского языка довольно сложна — смягчения, длинные окончания. Но не думаю, что в течение ближайших двадцати лет мы от них откажемся. У всех языков есть тенденция к упрощению, но в современном мире не языкам нужно приспосабливаться к технологиям, а наоборот.
Неужели не нашлось латыша
— Однако вы признаете, что латыши и сами пытаются упростить язык, без участия русскоязычных...
— Да. Латышский, который общество слышало 20—30 лет назад, от сегодняшнего языка очень отличается. При этом я не думаю, что существенно упал уровень самого языка. Просто доступ к публичным каналам коммуникации получили люди, которые раньше туда попасть не могли. На очень хорошем, правильном латышском говорят около 10% латышей — писатели, интеллигенция.
Но если в советские годы на телевидение и радио допускали только профессионалов-лингвистов, а ответы какого-нибудь рабочего в интервью тщательно чистили и резали при монтаже, то сейчас мы слышим самую разную речь. Что понятно: если общий стандарт позволяет, зачем пытаться говорить хорошо?
— А фонетически язык изменился?
— Фонетически язык не очень изменился. Меня лично абсолютно не волнует, что по ТВ говорят с акцентом. Хотя кому-то это может не нравиться, именно потому, что с акцентом говорит журналист гостелевидения. Вероятно, люди задаются вопросом — неужели на это место не нашлось латыша?
Битва за язык
— Но все-таки — почему тогда у латышского народа остался этот страх за чистоту и сохранность своего языка?
— Латышский язык — один из элементов идентичности латышского народа. И в определенной мере это объективно. Особенно если посмотреть, как формировался язык, какие битвы шли за него. Трудно сказать, что еще так объединяет латышей. Подобное есть и у других народов. Во Франции, скажем, роль языка тоже очень значительна. В Великобритании — наоборот. Там язык второстепенен, это просто инструмент общения. Немцы, русские также довольно спокойно относятся к своему языку. Для поляков основа идентичности — это в первую очередь религия, и лишь потом язык.
Гарантия на век
— Каков «срок годности» у латышского языка?
— Латышский язык ни в коем случае не англизируется и не русифицируется. Это язык культуры, язык развитый, и он таким процессам не подвластен. Но будет ли он вечным? Скорее всего, нет. Лет 50—100 у него еще точно есть. Что потом — не знаю. Единственное, в чем я уверен — латышский не исчезнет первым. Сначала из употребления выйдут шведский, голландский. Эти страны просто перейдут на английский
Есть много теорий. По одной из них Европа полностью перейдет на английский язык, а Соединенные Штаты — на испанский. Согласно другой, весь мир заговорит на китайском. Лично мне это кажется маловероятным: у китайцев слишком сложная для европейцев письменность.