Медицина, которую мы потеряли (1)

У нас нет таких специалистов, которые могут поднять здравоохранение. Ведь для этого нужны не политики или врачи, а профессиональные организаторы, - уверен Янис Гулбис, который долгие годы проработал в системе здравоохранения ЛССР, принимал непосредственное участие в формировании кадровой политики минздрава. С его подачи новый импульс получило движение доноров и была изменена система подготовки врачей. Словом, Янису Гулбису есть что вспомнить и есть с чем сравнить.

Как завлечь донора?

- Работать я начал в конце 1960-х, учась в институте, в который поступил после армии. Это была Станция переливания крови. Тогда, как и сегодня, крови не хватало, ее безвозмездная сдача была непопулярна. Я задумался, как можно поправить дело. Толчком послужило то, что мы собирали кровь со всей Латвии и везли ее на станцию переливания в Ригу. Неприспособленный автобус, плохие дороги... Случалось, что эритроциты начинали разрушаться еще в дороге, делая кровь непригодной к применению. Это было безобразное, безответственное отношение к делу...

- Но позвольте, в советское время были тысячи доноров, они пользовались льготами...

- Да, все это было. Но сначала в «Цине» появилась моя статья, в которой я выразил свое недоумение происходящим. Это был скандал. «Цине» здорово нагорело, а меня вызвали на ковер аж к первому зампреду Совмина. В то время это был человек из Москвы. Сначала он набросился на меня, а потом мы спокойно обсудили мое видение проблемы. Надо было заинтересовать доноров, а значит - решить вопрос на государственном уровне: ввести льготы.

- Значит, это была ваша инициатива?

- Именно так. Помните, в советское время было популярно соревнование между цехами, заводами и т. д. Безвозмездное донорство в нем не учитывалось. Когда же мы включили в соцобязательства пункт о донорстве, то дело пошло. К тому же сдавшие кровь получали бесплатный обед, три дня отгулов, которые можно было присоединить к отпуску, право на отдых в санатории по бесплатной или льготной профсоюзной путевке. Был учрежден знак «Почетный донор».

Совмин выделил деньги на покупку в Чехословакии специального автобуса для перевозки крови. По моей инициативе открылась Резекненская станция переливания крови - первая в регионах. Позже отделения по сбору донорской крови были созданы во всех районных больницах. Зачем собирать кровь для прямого переливания, везти ее в Ригу, а потом транспортировать обратно, когда она срочно нужна на месте?

Меня заметили и в 1967 году пригласили на работу в минздрав, где я в общей сложности проработал 14 лет.

- В минздраве, насколько я знаю, вы также отличились...

- Вы имеете в виду международное совещание работников системы минздрава, которое проходило в Праге в 1979 году? На нем я подверг критике нашу систему специализации врачей с первого курса. Я считал, что со специализацией нельзя торопиться, что человека надо подготовить по общелечебной программе, а это минимум четыре курса. В здравоохранении уже тогда было более 100 специальностей, и когда человек поступал в институт, он редко когда себе представлял, на чем будет специализироваться.

Когда вернулся домой, то снова получил по первое число. Но я не сдался - обратился к секретарю ЦК КПСС Зимянину. Он предложил мне подготовить свои выводы.

Так произошел переворот в высшем медицинском образовании. Трудно поверить, но вплоть до 1970-х годов в институте изучали физику, химию, то есть предметы, которые студенты должны были изучить еще в средней школе. Такая практика сохранилась с послевоенного времени, когда в вузы приходили фронтовики, забывшие за годы войны объем средней школы. Тогда и общую биологию поменяли на бывшую в загоне генетику.

На скамейке запасных

- Выходит, вы автор реформ на уровне Союза?

- Да, программа высшего образования была одинакова во всех вузах страны. По многим вопросам, будучи членом Комитета Совета министров СССР по медицинскому образованию, я работал с Москвой напрямую.

В конце 1979 года я был выдвинут в первый резерв на пост министра. К тому времени мне было присвоено звание «Отличник здравоохранения СССР», я был награжден тремя Почетными грамотами минздрава СССР. Их обычно давали, когда человеку исполнялось 50, или его когда его провожали на пенсию.

- Но министром вы так и не стали...

- Я полгода стажировался в Москве, потом в Штабе Вооруженных сил СССР. Это была серьезная подготовка. Не то что сейчас: назначили человека, а он ничего не соображает. Тогда любого министра готовили очень серьезно, работа шла годами: отбирался резерв руководящих кадров из талантливых и хорошо зарекомендовавших себя работников, перед ними ставились задачи, они их решали, проходили серьезное обучение - нужно было знать планирование, финансирование.

Но тут вдруг мне посоветовали не высовываться. Мне было 40 лет, и я не мог понять. в чем дело. А когда отказался сотрудничать с известной организацией, то и вовсе остался без работы и перспектив. Тогда я вспомнил, что когда-то занимался инженерной психологией, и пошел преподавать.

Зачем врачу в чиновники?

- Итак, министром вы не стали, но заместителем начальника управления кадров учебных заведений и внешних сношений были.

- Это управление ведало всеми кадрами в республике. В то время в Латвии было почти 57 тысяч медицинских работников, в минздраве же республики числилось... 97 штатных единиц. Это с министром, замами, секретарями, машбюро, плановым отделом, бухгалтерией и т. д.

В составе нынешнего минздрава до сокращения штатов было 155 человек. А сколько работало в подчиненных ему учреждениях! Если цифры сложить, то получится 1319 человек! К 1 октября штаты урежут чуть ли не наполовину - в собственно минздраве должно остаться 89 человек, а вместе с подведомственными ему институтами - 593. Что они все там делают?! Зачем вообще врачу идти в чиновники?

Вспомните, мы же к независимости шли, чтобы в том числе избавиться от советского бюрократического аппарата. А что вышло?

- И почему, на ваш взгляд, такое произошло?

- В начале 1990-х я был депутатом Верховного Совета Латвийской Республики, возглавлял Комиссию по аттестации государственных чиновников. Четыре раза в неделю мы аттестовали работников разных министерств, начиная с госсекретаря. Высший руководящий состав отвечал устно, а руководители более низкого звена сдавали экзамен письменно. Думаю, эту систему надо было сохранить.

Сегодня же у нас все исковеркано, в руководстве нет профессионалов. Подчиненные работают только на начальника, а не на результат, на должности ставятся не заслуженные люди, а угодные той или иной политической партии.

Ломать - не строить

- Можно ли сказать, что развал медицины и образования явился результатом непрофессионализма в кадровой политике?

- Да. Я 20 лет в политике и хорошо знаю многих из наших нынешних руководителей. По моим наблюдениям, они не хотят понять, что такое управление государством, обобщить мировой опыт. Да они даже читать не хотят.

Когда у нас начались преобразования, в Верховном Совете сидели те, кто практически ничего не смыслил в такой сложной и специфической отрасли, как здравоохранение. Они были хорошими людьми, хорошими специалистами (среди них были и анестезиолог, и травматолог), но не были организаторами.

В 1991- 1992 году в медицинском институте собрались врачи со всей Латвии, чтобы обсудить, по какому пути идти латвийской медицине. Я предлагал оставить государственную медицину, однако участники собрания высказались за частную. Я тогда сказал, что не хочу разрушать то, что сам строил. И с Годманисом говорил, что не надо делать шаги в сторону частной медицины, пока не будет приведена в порядок экономика. Ведь чем беднее страна, тем больше забот должно брать на себя государство.

- Но вас никто не послушал...

- Самое страшное, что у нас в одной и той же больнице, одной и той же поликлинике соседствуют платная и бесплатная медицина. В таких случаях страдать всегда будет бесплатная, а платная будет на ней паразитировать.

Пациент, имеющий возможность заплатить, договорится и с завотделением, и с лечащим врачом. О чем? Чтобы ему создали комфорт, чтобы у него была отдельная палата. За счет кого? За счет «бесплатных» больных.

Рынок нельзя близко подпускать к здравоохранению. При такой системе ни один врач не будет заинтересован в вашем здоровье, ни один психотерапевт не допустит, чтобы вы с ним расстались. Когда мне говорят, что вот Америке у каждой семьи есть психолог и юрист, я отвечаю, что эта страна дошла до точки.

Результат полностью частной медицины - 46 миллионов американцев не имеют медицинской страховки и поэтому не могут получить медицинскую помощь, в том числе более 10 миллионов детей. В Америке самая дорогая медицинская помощь в мире: на нее тратится 16% ВВП, то есть в два раза больше, чем в развитых странах Европы. И именно американские врачи-миллионеры были главными консультантами наших медиков...

Когда медицина была народной

- То есть в прежнее время было лучше?

- В 1970-х в Юрмале прошла встреча между советскими и американскими специалистами. Официально речь на ней шла об охране окружающей среды, а на самом деле прошли переговоры об ограничении ядерных вооружений. Я был одним из тех, кто участвовал в ее подготовке. Так вот американцы тогда очень лестно отозвались о нашей системе здравоохранения. Еще бы! Только в Латвии было 14 детских санаториев, в каждой поликлинике работала консультация матери и ребенка.

Не менее высоко оценивала советский опыт и Всемирная организация здравоохранения. Мне пришлось работать с президентом ВОЗ того времени Каприо. Он как-то сказал главе одного арабского государства: «У вас здравоохранения вообще нет. У вас есть только услуги врачей, которые покупают те, у кого есть деньги и насколько хватает этих денег, а у кого их нет, - умирают. Рыночная система».

- Тогда на все хватало государственных средств?

- И тогда деньги надо было уметь добыть. В 1970-е минздравом республики руководил Вильгельм Вильгельмович Канеп, действительный член Академии медицинских наук СССР, отличный организатор, зять члена Политбюро ЦК КПСС Арвида Пельше. Вот он умел вырывать деньги как у местного правительства, так и союзного совмина. В период его работы в Латвии было построено самое большое количество больниц и поликлиник.

- Но и советская система имела не только плюсы...

- Врачи, получившие образование в советское время, сегодня отлично устраиваются за границей. Такой фундаментальной подготовки на базе общего и медицинского образования, как у нас, не было нигде. К тому же в мединститут у нас был всегда самый большой конкурс.

Был год, когда институт не смог принять 18 отличниц. Сегодня на студенческую скамью попадают с четверками. Какие из них будут врачи? Лентяю сегодня не обязательно стараться, он может воспользоваться любым объявлением: «Оформляю курсовые работы», «Оформляю бакалаврские работы».

Тогда кафедры работали вместе с научной лабораторией или научно-исследовательским отделением - сегодня нигде такого нет. Один преподаватель бегает по кафедрам и читает лекции по конспекту. Результат его не интересует.

Раньше окончившие вуз студенты получали направление на работу в зависимости от показанных результатов. Лучших брали в научно-исследовательские институты, на кафедры, в аспирантуру, ординатуру.

На последнем месте знаете кто был? Участковый врач. Даже работа на «скорой» была престижней. Да, работа участкового была тяжелой: две тысячи пациентов плюс профилактическая работа. В трудных случаях можно было обратиться к завотделением, собрать консилиум.

Сегодня остался один семейный врач. Многие из них вышли из тех самых участковых терапевтов...

- Какие шансы у нынешней системы здравоохранения?

- Нет шансов. Разве что заставить отдавать долги тех, кто вверг страну в такой хаос. И обратиться в сторону Востока. Мы для него всегда были Западом и выходом на Запад.