Владимир Путин 11 мая отменил режим "нерабочих дней". Как и когда именно снимать карантин в регионах, должны решать губернаторы, основываясь на эпидемиологической статистике. На совещании у президента в тот же день вице-премьер Татьяна Голикова с гордостью заявила, что уровень летальности от COVID-19 в России — в 7,4 раза ниже мирового.
Демографы говорят, что это повод не для гордости, а для расследования. Тему аномально низкой летальности коронавируса в России уже обсуждают мировые СМИ: они пришли к выводу, что проблема — в методике учета смертей. Однако корреспондент "Медузы" Лилия Яппарова выяснила, что эта методика позволяет чиновникам сознательно скрывать смерти от коронавируса — чтобы приукрасить статистику в регионах.
Врачи и демографы рассказали ей, на какой неделе эпидемии начали переполняться морги, кто принимает решения за патологоанатомов — и как из федеральной статистики заражений и смертей выпал целый город физиков-ядерщиков.
"Если у меня умирает один, то по всей стране должны быть сотни"
Первыми нестыковки в статистике смертей заметили врачи. Егор (имя изменено по просьбе собеседника) решил рассказать о ситуации, когда в его больнице — одном из крупнейших московских COVID-центров — переполнился морг. "Администрация сообщила, что теперь тела умерших пациентов нужно срочно отправлять [на вскрытие] в [больницу в] Коммунарку, — рассказывает врач "Медузе". — Самое наглядное свидетельство лживой статистики, которую у нас каждый день публикуют. А я ведь невольно становлюсь соучастником этого вранья, хотя мы в диагнозах не врем: даже если у умершего отрицательный анализ, мы, исходя из клиники и данных КТ [компьютерной томографии], честно пишем в заключениях код U07.2 — "COVID-19 с неидентифицированным вирусом“, пневмония как осложнение".
В то утро, когда Егор говорил с корреспондентом "Медузы", у него умер пациент с подтвержденным коронавирусом.
Окажется ли эта смерть в московской статистике, врач не знает. "Расхождение с официальными цифрами я увидел через три недели после того, как мы начали прием больных с COVID-19, — вспоминает доктор. — В среднем за одно дежурство умирает полтора пациента моего отделения. Если у меня умирает один, то по всей стране должны быть сотни".
Обратили внимание на то, что их пациенты не попадают в официальные списки, и другие врачи. "Мне казалось, что мы должны выдавать картинку общей смертности — то есть всех, у кого есть COVID-19", — удивляется в разговоре с "Медузой" хирург Александр Ванюков, работающий в перепрофилированной под COVID-19 московской больнице № 52. К концу апреля у Ванюкова, как он рассказал изданию "Проект" и подтвердил "Медузе", тоже перестали сходиться цифры по смертности: в его больнице каждый день умирали 10–20 человек, но в статистику эти данные, по впечатлению врача, не попадали.
Заметили странности и родственники умерших, получившие справки о смерти. "Нигде [в справке о смерти] не было сказано, что у моей мамы был коронавирус", — рассказал "Медузе" москвич Сергей Коломиец.
Сотрудники ГКБ № 15 говорили ему, что его мать болеет COVID-19, однако в причины смерти этот диагноз так и не попал. "Я звонил патологоанатому, — говорит Коломиец. — Мне сказали, что вскрытие делать не будут — и в свидетельстве о смерти как причина смерти оказались записаны "другие бактериальные пневмонии, другие уточненные поражения сосудов мозга".
Наконец, на несоответствие цифр о смертях от коронавируса и другой статистики обратили внимание и демографы: их смутило, что летальность коронавируса (по отношению к официально зарегистрированным случаям) намного ниже, чем в других странах. "Вы же понимаете, что у нас не может быть летальность в шесть раз ниже, чем у всех остальных? Мы же не считаем, что в России какое-то особое генетическое великолепие? — сказала "Медузе" демограф Дарья Халтурина. — Судя по массовой гибели медицинских работников, Москва сейчас — это "новый Ухань", а общая смертность должна быть уже достаточно приличной".
В начале мая власти Москвы опубликовали предварительные данные о регистрации смертей в городе за апрель. Выяснилось, что органы ЗАГС Москвы зарегистрировали 11 846 смертей — почти на 20% больше среднего для этого месяца показателя. Демографы сразу указали, что
эта "избыточная смертность" — следствие эпидемии коронавируса. При этом по сравнению с апрелем 2019 года смертность выросла более чем на 1800 человек, а официально от коронавируса за месяц умерли только 658 человек, то есть почти втрое меньше.
Чиновники говорят о точности российских патологоанатомов, патологоанатомы — о бюрократических требованиях
Источник в мэрии Москвы объяснил агентству "Интерфакс", что дело в исключительной точности российской регистрации смертей. Выявлено, что свыше 60% смертей случились от "явных альтернативных причин", то есть "инфекционное начало является как бы катализатором для быстрого прогрессирования хронических заболеваний". Аналогичная ситуация со статистикой наблюдается и в других странах, указали в мэрии.
Какие данные приводит мэрия?
В официальные списки погибших от коронавируса действительно попадают не все, кого лечили от инфекции, а только те, чье вскрытие покажет: главной ("первоначальной") причиной их смерти стал именно COVID-19. "У нас в списках по летальности есть данные о вскрытии — и везде стоит патологоанатомический диагноз "коронавирусная инфекция", — рассказывает сотрудница Роспотребнадзора Мария (имя изменено по просьбе собеседницы). Не проводить вскрытие нельзя: по закону "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", вскрытие погибших от инфекционного заболевания больных обязательно.
Потом "патологоанатом выбирает между смертью "от COVID-19" и смертью "c COVID-19", объясняет заместитель заведующего Международной лабораторией исследований населения и здоровья ВШЭ, демограф Сергей Тимонин. Если смерть больного с COVID-19 вызвана осложнениями его хронических заболеваний, в посмертном диагнозе главной ("первоначальной") причиной смерти могут назвать именно их, объясняет демограф.
"У нас правила более строгие: в США, Италии и Великобритании к COVID death относили все те смерти, когда коронавирус был лабораторно подтвержден или клинически диагностирован", — говорит Тимонин.
Судмедэксперту Виктору Голованову из Московского областного бюро судебно-медицинской экспертизы с начала эпидемии не удалось поставить диагноз COVID-19 ни разу — пока "причина смерти не установлена" у всех коронавирусных погибших, которых исследовал специалист. При этом в каждом из случаев картина в легких для Голованова была очевидна.
"Я 28 лет работаю, но такие легкие, такую картину гнойно-фибринозной пневмонии вижу впервые. Там происходит мелкий тромбоз, в сосудах кровь сворачивается, тромбики образуются — и когда на легкие давишь, из сосудов вылезают вот эти вот тромбики", — описывает Голованов.
Однако для постановки диагноза судмедэксперту приходится ждать результата анализа тканей — согласно рекомендациям Минздрава, его делают даже тем погибшим, которые при жизни получали положительный тест.
"Я не имею права от балды ставить — вот когда я получу вирусологическое заключение, я поставлю ему коронавирус и сдам эту бумагу в отдел статистики, — соглашается с позицией медицинских властей Голованов. — [Прижизненные] тесты — это одно, а когда уже у трупа взял, из глубокого отдела трахеи, то там стопроцентно [будет точный результат] — или положительный, или отрицательный".
Две коронавирусные смерти, которые изучал Голованов, в статистике по Сергиеву Посаду пока не отражены.
"Мы пока поставили "причина смерти не установлена", — говорит Голованов. — При получении гистологии и вирусологии мы напишем уже основную причину смерти — и перешлем".
Эти данные потом попадут в статистику?
В итоге на главную страницу официального сайта стопкоронавирус.рф попадает не больше трети от общего числа умерших "с коронавирусом" больных, говорит демограф Тимонин (те, кому патологоанатомы диагностировали COVID-19 как первоначальную причину смерти). Более полные данные видят медицинские чиновники, утверждают собеседники "Медузы", знакомые с работой государственного регистра, куда стекается все статистическая информация из больниц.
Сейчас полная статистика смертности собирается, но не изучается всерьез даже на уровне Минздрава, рассказывает знакомый с работой этой базы данных собеседник "Медузы".
"Регистр наполнялся с перебоями, — рассказывает он. — В него до сих пор добавляются дополнительные поля. Но сейчас министр здравоохранения России поставил задачу, чтобы он стал единственным и наиболее полным источником информации о заболевших и умерших. Минздрав эту задачу решает в плотной работе с регионами".
"По Москве планируют [провести] ретроспективный пересчет смертей", — рассказывает сотрудник одного из учреждений Минздрава (в министерстве не ответили на вопросы "Медузы"о возможности такой переоценки).
Однако все странности статистики по летальности COVID-19 спецификой российской патологоанатомии и бюрократическими сложностями объяснить нельзя, считают поговорившие с "Медузой" демографы.
Главной проблемой могут оказаться не методы подсчета, рассказали "Медузе" собеседники в разных регионах, а то, что инструкции способствуют сознательному сокрытию смертей от COVID-19 на местах — ради выполнения распоряжений центра. "Медуза" проследила путешествие свидетельства о смерти от стола патологоанатома наверх — и узнала, как отсеиваются и замалчиваются "лишние" погибшие.
"Москва как бы говорит, как надо делать"
Манипуляция статистикой по смертям традиционно происходит именно на этапе постановки диагноза патологоанатомом, рассказали "Медузе" более десятка собеседников, знакомых с этой темой (в том числе патологоанатом, восемь врачей других специальностей, двое демографов, эксперт лабораторной диагностики и сотрудник Роспотребнадзора; трое из них уже сталкивались с сокрытием смертей от COVID-19).
"Рассказывали, что в начале эпидемии было распоряжение, которое дали патологоанатомической службе [одной из больниц], чтобы в день в городе было не больше пяти или около того COVID-ассоциированных смертей, — говорит "Медузе" собеседник в одной из перепрофилированных под коронавирус больниц. — Поэтому всем, кому можно, пишут "рак", "инфаркт", "хроническая обструктивная болезнь легких".
Государственные инструкции для патологоанатомов написаны так, чтобы создать возможность скрывать от статистики диагноз "коронавирус"; такое впечатление сложилось у говорившего с "Медузой" патологоанатома со Ставрополья (просил не называть его имени, опасаясь увольнения).
"Эти инструкции пришли, как раз когда был первый случай смерти от COVID-19 — и [главный внештатный патологоанатом Росздравнадзора по Центральному федеральному округу Олег] Зайратьянц вышел и объявил, что "смерть наступила от осложнений хронических заболеваний, а не от коронавируса“, — рассказывает патологоанатом. — И мы такие переглянулись: "Ну, Москва как бы говорит, как надо делать. Ну, понятно“".
Что не так в инструкции?
Именно официальные рекомендации Минздрава по работе с COVID-19 от 28 марта, объяснили "Медузе" патологоанатомы и демографы, создали пространство для махинаций на местах: максимально затруднили процедуру постановки посмертного диагноза "коронавирус" — и, наоборот, расширили возможности для "альтернативных" заключений.
"У человека может быть много всяких болячек, а в анамнезе стоять несколько хронических заболеваний — и часто есть возможность написать либо одну причину смерти, либо другую, либо даже третью. И коронавирусным погибшим, если есть хоть какая-то хронь [хронические заболевания], часто пишут именно эту хронь, а не коронавирус. Чаще, чем в других странах», — говорит работающий с государственной статистикой смертности демограф Алексей Ракша.
"Коронавирус не убивает никого — убивают его осложнения! Бывает пневмония, бывает сердечная недостаточность, миокардит", — рассказывает "Медузе" реаниматолог из ГКБ № 29 Алексей Эрлих, убежденный, что статистика летальности подвергается манипуляциям.
"Медуза» собрала свидетельства недоучета смертей в нескольких регионах.
Статистические манипуляции и "майские указы" Путина
"Медузе" не удалось обнаружить никаких точных свидетельств, что замалчивание смертей от COVID-19 — это федеральная политика. В Минздраве России и департаменте здравоохранения Москвы свидетельства манипуляций комментировать не стали.
Однако для регионов управление статистикой смертности превратилось в политический процесс задолго до эпидемии. Данные сознательно искажаются как минимум с 2012 года, говорит демограф, с которым пообщалась "Медуза" — с момента подписания "майских указов". В них президент предписал снизить летальность по ряду конкретных позиций. Тогда же, объясняет демограф, заработал механизм превращения установок, спущенных в регионы, в негласные рекомендации главврачей и конкретные действия патологоанатомов.
Возлагать на региональные правительства ответственность за статистику опасно, соглашаются демографы. "Конечно, они боятся и не всегда знают, как им правильнее поступать. И когда есть возможность выбрать какое-то другое заболевание, которым тоже страдал человек, то есть вероятность, что его и выберут", — считает Тимонин. "Если у вас есть какая-то российская статистика по смертности от коронавируса, ее нужно умножать в среднем на три-четыре, — советует работающий с данными о смертях от COVID-19 демограф Алексей Ракша. — В Москве — в 2,5–2,6 раза, а в регионах — до 5".
Во время нынешней эпидемии демограф Ракша начал фиксировать у себя в фейсбуке увольнения медицинских чиновников: за апрель и начало мая — после вспышек COVID-19 или всплесков смертей, попадавших в новости, — сменились уже семеро региональных министров здравоохранения.
Ракша говорит, что знает, почему эти люди уходят со своих постов — и что они готовы делать с цифрами, чтобы удержаться в кресле.
"В Калужской области, когда цифры о четырех новых смертях прошли мимо губернатора и попали в статистику федерального штаба, была уволена министр здравоохранения — и в регионе на восемь дней просто перестали умирать от коронавируса", — говорит Ракша.
"В Санкт-Петербурге очень любят цифру три: 20 апреля от COVID умерли три человека, 21-го — три, 22-го — три, 23-го — три, 24-го — три, 25-го — четыре. Как будто дали 20 апреля распоряжение, чтобы умирало не больше трех, хотя там в день больше 20 человек умирает с внебольничной пневмонией, а 30 апреля умерло 40. Я смотрю на циферки — там день за днем тройки — так не бывает! Вероятность этого — меньше 1%". (В Петербурге с начала марта от внебольничных пневмоний умерли 697 человек.)
Аналогичные последовательности Ракша наблюдал в Краснодарском крае и в Москве.
В Архангельской, Липецкой и Омской областях погибшие "воскресали" на глазах у демографа, следящего за ежедневными отчетами оперативных штабов.
"В прессу тогда шли сообщения об ошибочно отрапортованных смертях", — вспоминает он.
В Башкирии и Чувашии в конце апреля данные о летальности просто замерли и перестали обновляться. "В каких-то регионах, видимо, просто запрещают умирать от коронавируса, — рассуждает Ракша. — Как будто губернатор говорит на совещании селекторном: "Больше никто не умрет — как хотите, так и выкручивайтесь". В Башкирии последняя смерть была 20 апреля — "перестали умирать“, как раз когда все пошло по нарастающей. 11 апреля — первый умерший, 14-го и 15-го — по двое, 16-го — три, 19-го — четыре — и все, дальше как отрезало.
После этого первая смерть появилась в статистике только 9 мая. Это неправдоподобно". (В республиканском Минздраве в ответ на запрос корреспонденту "Медузы" предложили подключиться к "онлайну на ютьюб-канале министерства".)
Врач из Волгоградской области (попросил об анонимности, опасаясь увольнения) был свидетелем махинаций с патологоанатомическим диагнозом задолго до эпидемии коронавируса.
"Когда в 2017 году грипп бушевал, заболевали даже привитые от него, — вспоминает собеседник "Медузы". — И у руководителей начиналась паника: много денег потрачено и на вакцинацию, и на саму вакцину, по идее, мы должны все население привить — и тут на тебе, умирают. Негласное правило было, чтобы "от пневмонии не умирали". Я такое наблюдал на консилиуме в отделении реанимации: просто начмед [начальник медицинской службы] говорил, что "проблемы будут". И лечащий [врач] шел договариваться с патологоанатомом".
Решения федерального руководства, которые потом ретранслируют в больницы власти регионов, непосредственно влияют на работу патологоанатомов, рассказывает "Медузе" патологоанатом из Ставрополья.
"Сказали снизить смертность от инфарктов — идешь и снижаешь, — говорит специалист. — Есть даже национальные рекомендации, как правильно выставлять диагноз "инфаркт миокарда" — так там расписаны пять типов инфаркта миокарда, которые можно выставлять, чтобы он-таки не пошел основным заболеванием. То есть в диагнозе инфаркт упоминается, но по справке выходит, что человек умер не от него".
Неучтенный город
При подсчете коронавирусных смертей происходят и ошибки, не объяснимые даже бюрократической логикой. Так, в Нижегородской области из статистики пропал целый город.
11 мая в городе Сарове отчитались о первой смерти от коронавируса.
Но в сводку по региону эти данные не проникли, потому что с 1 мая закрытый наукоград для физиков-ядерщиков полностью вывели из общего подсчета — сделано это, судя по заявлениям местных властей, совершенно официально.
"Саров не входит в статистику Нижегородской области", — заявила 7 мая главный санитарный врач города Ирина Игнатьева.
"С 1 мая в связи с изменениями методики верификации заболевшие в г. Саров не учитываются в статистике Нижегородской области», — указано мелким шрифтом под таблицами с отчетностью по COVID-19, которые выкладывает у себя в инстаграме заместитель губернатора Нижегородской области Давид Мелик-Гусейнов.
Подпись мелким шрифтом на графиках с отчетами появилась только в мае, хотя сводки вице-губернатора по COVID-19 начали расходиться с цифрами в самом Сарове еще в апреле: например, 30 апреля Мелик-Гусейнов продолжал говорить о 43 заболевших саровчанах, хотя на самом деле их было уже 55. "Место [Нижегородской области] в региональном рейтинге по заболеваемости на 100 тысяч населения снизилось с 20-й на 24-ю позицию всего за три дня», — радовался в тот день вице-губернатор в соцсетях.
Судя по всему, сведения о заболевших жителях города вообще не попадают в федеральные сводки.
По крайней мере, на стопкоронавирус.рф саровский прирост заболевших не отражается с мая: сайт дублирует официальные данные по Нижегородской области, которые составляются без учета ситуации в закрытом административно-территориальном округе (ЗАТО,) удостоверилась "Медуза", сопоставив федеральные списки с отчетами вице-губернатора.
"У них этот текст под звездочкой, что Саров якобы не учитывается в связи с какой-то методикой, появился только после того, как люди начали задавать вопросы! — рассказала "Медузе" жительница ЗАТО, которая попросила об анонимности. — Они объясняют это тем, что наши больницы относятся к ФМБА [под управлением Вероники] Скворцовой — и цифры учитываются там. Но где эти цифры? Почему нет тогда отдельной страницы на сайте стопкоронавирус.рф, где были бы указаны все данные из городов, которые обслуживает ФМБА? И почему у нас внезапно появилась "статистика ФМБА", когда у нас рост пошел?"
Данные по Сарову исправно выкладываются на сайт Федерального медико-биологического агентства. Объяснить причины этого ни в ФМБА, ни в региональном Минздраве "Медузе" не захотели.
13 мая в городе отчитались о 79 больных (сайт области по-прежнему показывает цифру 43). "Администрация нашего градообразующего предприятия [входящего в состав "Росатома"] просто старается, чтобы [на федеральном уровне] таких больших цифр не знали, так как нужно открываться и не нужно уходить на карантин, — говорит "Медузе" жительница города. — У нас все работают, я даже сейчас в "Детском мире" — тут куча народу, всем нужно детей одевать, потому что открываются детсады".
Автор: Лилия Яппарова при участии Дарьи Саркисян и Андрея Перцева
