Рабарбар, теллер и хелькур: как меняется русский язык в Эстонии

Обычная ситуация - перекидываемся сообщениями с другом в мессенджере. Я родом из Санкт-Петербурга, он - из Таллинна. Языкового барьера нет, русский язык для нас обоих родной. Однако случайная фраза - и мой взгляд спотыкается о незнакомое слово. "Теллер? Это кто такой?" - "Ну… это сотрудник банка, а ты что, не знаешь такого слова?" - "В первый раз слышу. Оно эстонское?" - "Не задумывался, все так говорят…"

Скажу честно, такие диалоги бывают нечасто: русскоязычные люди в Эстонии общаются на русском, читают книги и смотрят фильмы на русском. Тем не менее мои русские друзья и знакомые из Эстонии не раз сообщали, что в России в них часто опознают приезжих – выдает то ли необычное произношение, то ли нестандартная, отличающаяся от российской речь. Похожая ситуация произошла и со мной, но в обратную сторону: приехав в Эстонию, я довольно быстро обнаружила, что здесь у моих русскоязычных собеседников в широком обиходе есть слова и выражения, к которым я совсем не привыкла, а иногда и вовсе их не знаю.

Диалекты и смешение языков

У каждого языка существуют региональные разновидности, отличающиеся от нормативного (литературного) языка. Однако в отличие от диалектов, скажем, Архангельской области или юга России русский язык в Эстонии является языком национального меньшинства на территории другого государства, то есть существует в окружении другого, так называемого титульного, языка.

В подобной ситуации не принято использовать термин "диалект", так как речь идет о взаимном контакте двух разных языков. Нужно понимать, что само взаимодействие русского и эстонского языков подразумевает целый спектр разных языковых ситуаций.

Например, бывает так, что дома человек разговаривает с близкими на родном языке, а на работе использует эстонский, разделяя таким образом сферы использования языков. При этом периодически он может общаться с эстонцами за пределами работы, в зависимости от языковых компетенций собеседников говоря как по-эстонски, так и по-русски. Далеко не всегда выбранный язык общения будет чистым, и это касается обоих языков. Собеседники могут смешивать языки, переходить с одного на другой или вставлять слова из другого языка, особенно если кто-то из них не очень хорошо говорит на втором языке.

Кстати, если живущий в Эстонии не владеет государственным языком, многое все равно усваивается пассивно. Иногда человек даже не подозревает о том, что в его русскую речь закрались эстонские слова. Профессор Таллиннского университета и исследователь русско-эстонского билингвизма Анна Вершик приводит в своих статьях историю, как русская женщина из Эстонии, приехав в Россию, удивилась, что в магазине не понимают слова "килекотть" (эст. kilekott), которое она использовала вместо слова "пакет", даже не догадываясь, что оно нерусское.

Можно ли, исходя из этого, прийти к выводу, что в Эстонии слово "килекотть" стало русским? Формально да, но интуитивно мы понимаем, что если мы вдруг вставили в свою речь слово из другого языка, то это еще не повод сразу считать его "своим". В общем, ситуация чуть сложнее, чем с диалектами, которые обычно являются следствием внутреннего развития одного языка.

Новый язык, но не новояз

В языкознании существует направление "контактная лингвистика", которая изучает механизмы взаимодействия двух (или более) языков. Например, бывают ситуации, когда в одном сообществе два языка настолько тесно друг с другом контактируют, что в результате возникает новый, отдельный язык. Такой вид языков называется пиджин. Как правило, он довольно прост с точки зрения грамматики и лексики, поскольку появляется в ситуациях вынужденного общения людей, которые не говорят на языке собеседника (типичный пример - общение колонизаторов и аборигенов).

В Эстонии, очевидно, другая ситуация. Подавляющее большинство русских владеют своим языком как родным, а эстонский язык является для них вторым языком, освоенным либо в детстве, либо во взрослом возрасте. Уровень владения может быть разным - от нулевого до свободного.

А в речи билингвов, которых не так и много, взаимодействие языков происходит более тонко. Человек может перейти с одного языка на другой в ходе общения - язык может переключиться в ходе разговора. Или, например, в русские фразы могут вставляться эстонские слова.

Анна Вершик приводит пример из телепередачи на эстонском телевидении, где русскоязычный участник произнес фразу: "Конкурс организован совместно с linnavalitsus". Здесь эстонское слово буквально без изменений вставлено в русскую фразу (вместо нормативного "мэрия").

В других случаях такие слова практически вырастают до полноценного русского слова, имеющего уже собственную грамматическую парадигму. Скажем, читательница форума сообщает, что кормит собаку "паштетом, кодуюстом и сливками", используя вместо словосочетаний "зернистый/ зерненый творог" или "домашний сыр" эстонское по происхождению слово, органично вписав его в структуру предложения с помощью русского творительного падежа - "кодуюстом".

Такие зачастую однократные и нерегулярные вставки слов из чужого языка называют вкраплениями. Основная функция вкраплений - заполнение лексической лакуны. Например, много новых слов приходит в нашу жизнь с новыми явлениями, и русскоязычные жители Эстонии, находясь в отрыве от метрополии, далеко не всегда знают, как это назвать по-русски. Уж не говоря о специфически эстонских явлениях, для которых в русском просто нет эквивалента.

В таких случаях и быстрее, и проще вставить в речь эстонский аналог. Самая обширная область для вкраплений - названия государственных учреждений, услуг и других слов, связанных с государственным сектором, которые отличаются от подобных в России, например: личный код (ближайший аналог в России - номер паспорта), Касса по безработице (биржа труда), семейный врач (терапевт), целевое учреждение (фонд).

Удобный эстонский

Другая область - специфичные для Эстонии культурные явления и объекты (Яанипяев / Иванов день, мульгикапсад, мыза). Отдельной причиной вкраплений являются слова, которые почему-то проще и удобнее позаимствовать из эстонского, чем использовать их более громоздкий русский аналог.

Как мне кажется, именно поэтому в Эстонии так часто говорят "пипаркоки" вместо "имбирное печенье" или упоминавшийся уже "кодуюст" вместо "зерненого / зернистого творога". Как определить, что эстонское слово уже обрусело и прочно вошло в русский язык? Грань определить сложно, но если изначально единичные вкрапления уже приобрели массовый характер и используются повсеместно, тогда можно говорить о заимствованиях. Как правило, именно лексические заимствования – самое заметное влияние одного языка на другой.

Живущие в Эстонии русские обычно сами знают о наличии локального колорита. Есть слова, которые давно стали мемами. Их вспоминают каждый раз, когда заходит речь о русском языке в Эстонии. Например, с большой вероятностью вам сообщат, что в "дигитальной" Эстонии принято "кандидировать".

На самом деле это не значит, что эти слова действительно часто употребляются. Лично я слышала их исключительно в шуточном контексте, когда русскоязычный собеседник использовал их с иронией. Вспоминается байка про "яйцекаменную дорогу" - кальку с эстонского munakivitee (мостовая). Популярность этой байки абсолютно несоразмерна реальному употреблению словосочетания, которое я не слышала никогда, кроме как в самой байке.

По-прежнему грамотно

Менее заметны синтаксические кальки, то есть влияние эстонского языка на сочетания слов. Русский язык в целом дает огромный простор для маневра, многое можно формулировать разными способами, поэтому даже необычный порядок слов или нестандартное управление глагола не всегда выглядит как явная ошибка.

"Три с половиной года хожу там", - говорит русскоязычный участник телепередачи на ETV, и теоретически вполне возможно представить контекст, где такая фраза возможна и по-русски. Однако в данной ситуации говорящий скорее всего неосознанно заменил "хожу туда", скопировав эстонскую модель. Я и сама не раз ловила себя на том, что произнесла вдруг "купила из магазина" вместо "в магазине", используя эстонское управление глагола "купить" и делая это абсолютно неосознанно и автоматически.

И хотя в мире носителей русского языка несравнимо больше, чем носителей эстонского, именно русский испытывает в Эстонии влияние эстонского. Государственный язык охватывает все сферы жизни общества, это основной язык общения на территории Эстонии. А носителей русского языка пусть и достаточно много, но он не играет определяющей роли в жизни общества.

Практически все описанные явления абсолютно естественны для ситуации многоязычного общества, но касаются в первую очередь разговорного языка. Литературный русский язык остается по-прежнему нормативным, и его норма формируется в метрополии. Поэтому теоретически все письменные тексты (речь идет прежде всего о печатных или виртуальных СМИ) должны следовать нормам стандартного (литературного) русского языка. Однако иногда и туда проникают эстонизмы.

Русские слова в эстонском языке

Русский язык в Эстонии не имеет официального статуса и уступает по распространенности государственному и английскому языкам. Несмотря на это, некоторые русизмы успешно живут в эстонском языке. Чаще всего это различные разговорные эмоционально окрашенные словечки

Pakaa! – Пока! Разговорное "до свиданья".

Tavai – Давай!

Aida! – Пошли! В смысле "давай пойдем".

Poehhali! – Поехали!

Ladno! – Ладно, согласен!

Vaapshe – Вообще! Ну ничего себе!

Budka – Ларек.

И всевозможные матерные слова, значение и этимологию которых эстонцы не всегда улавливают.

RUS TVNET в Telegram: Cамые свежие новости Латвии и мира на русском языке!