/nginx/o/2024/11/26/16509200t1h0beb.jpg)
Оранжевая революция 2004 года в Украине стала одной из точек невозврата в отношениях Москвы с Киевом. 20 лет спустя в этом убеждены как непосредственные участники тех событий, так и сторонние наблюдатели. Но первый украинский Майдан еще и определил внутреннюю российскую политику — именно тогда президент Владимир Путин поверил в "оранжевую угрозу" и дальше действовал, исходя из ее реальности.
Упомянутые в тексте Станислав Белковский, Марат Гельман, Андрей Илларионов, а также «Левада-Центр» и издание «Медуза» внесены Минюстом России в реестр «иноагентов».
В 2004 году Путин впервые проиграл президентские выборы. Не российские — он переизбрался на второй срок, получив более 70% голосов. Весь год Путин занимался еще одной кампанией — в Украине. Истекал второй президентский срок Леонида Кучмы, тот должен был передать власть преемнику, и выбор пал на премьер-министра Виктора Януковича. Основным оппонентом стал бывший премьер Виктор Ющенко. Но кампания пошла не по задуманному Путиным сценарию.
Российский президент, комментируя те выборы и последовавший кризис часто говорил, что их исход «решит украинский народ». В действительности, как считают собеседники Би-би-си, в субъектность народа — ни украинского, ни российского — Путин не верил никогда.
Президент увидел в украинской революции американскую технологию и посчитал, что победу у него забрали не недовольные украинцы, а американцы. «Мы видим, к каким трагическим последствиям привела волна так называемых цветных революций, и мы сделаем все для того, чтобы это никогда не случилось в России», — скажет Путин 20 ноября 2014 года, через 10 лет после первого украинского Майдана и через год после второго — «революции достоинства».
К этому времени Россия уже аннексирует Крым и попадет под международные санкции, а россияне поверят в то, что «цветная революция» — зло. В 2005-м, по данным ВЦИОМ, 36% опрошенных считали, что Украина от событий на Майдане скорее проиграла, а в 2016-м так думали уже 81% респондентов.
По сути Путин обвинял Запад в том, что тот вмешался в украинские выборы удачнее, чем он. Москва собиралась посадить в кресло президента Украины своего человека. Госпропаганда обвиняла штаб Виктора Ющенко, победителя выборов, в том, что его поддержали политтехнологи из-за рубежа, но и на его оппонента, Виктора Януковича, на которого поставила Россия, работал десант иностранных — российских — консультантов.
Путин пенял западным лидерам, что те раскритиковали нарушения, а после победы Майдана поздравляли Ющенко. При этом и сам российский лидер не скрывал своих симпатий и дважды поздравил с победой Януковича еще до объявления официальных результатов.
«Это же не секрет, господи! — говорил в 2012-м в фильме Би-би-си „Путин, Россия и Запад“ бывший президент Украины Леонид Кучма. — А что, Запад не обсуждал, кто будет в Украине президентом? Так весь Запад и одна Россия, один Путин». По его словам, «Россия видела Ющенко, знала его позицию, его высказывания. У Путина не было огромного желания, чтобы он пришел к власти».
26 октября, за пять дней до первого тура голосования Путин провел «прямую линию» из Киева с гражданами Украины. В эфире трех общенациональных телеканалов — «Первом национальном», «1+1» и «Интере» — он час отвечал на вопросы об отношениях России и Украины. Подчеркнуто отказывался от перевода вопросов с украинского на русский, цитировал Тараса Шевченко и хвалил Януковича. Он уважительно отзывался и о Леониде Кучме. Путин говорил, что у украинского коллеги «жизненный и политический опыт больше», чем у него, вспоминал, что тот руководил «Южмашем».
Бомбить «Южмаш» новыми ракетами и хвастаться этим ударом Путин будет через 20 лет, когда начнет против Украины войну.
Кампании Януковича помогали политтехнологи, работавшие на Путина, во главе с Глебом Павловским. Сам он в 2018 году говорил «Медузе», что тогда работал кем-то вроде «специального помощника по связи между администрациями Киева и Москвы».
За украинские выборы отвечал тогдашний глава администрации президента Дмитрий Медведев. Все вместе — Путин, Медведев, Кучма и Янукович 28 октября, за три дня до выборов, стояли на трибуне в центре Киева, наблюдая за парадом на Крещатике по случаю 60-летия освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков — национальным праздником этот день в Украине станет только через пять лет.
Этот парад запомнится — но не только тем, что в нем участвовала боевая техника времен Великой Отечественной. Хитом стало видео, на котором Янукович, стоя на трибуне во время парада, достал из кармана леденцы и, положив один за щеку, предложил конфеты сначала Медведеву, а потом и Путину. Последний отказался.
/nginx/o/2024/11/26/16509191t1h1987.jpg)
Первый тур не определил победителя, Янукович набрал 39,2%, Ющенко — 39,9%. 12 ноября Путин снова приехал в Украину и встретился с Кучмой и Януковичем в Керчи — вместе они открывали паромную переправу. 21 ноября состоялся второй тур выборов — на следующий день ЦИК Украины объявил, что, по предварительным данным, победил Янукович — у него 49,4%, у Ющенко — 46,7%.
В это время на Майдане в Киеве собираются протестующие сторонники Ющенко. Они требовали нового голосования из-за сообщений о фальсификации результатов в пользу Виктора Януковича. Площадь заполняет многотысячная толпа с оранжевой символикой.
25 ноября Путин снова поздравил Януковича с победой, уже письменно, объявив, что «украинский народ сделал свой выбор — выбор в пользу стабильности, укрепления государственности». Митинги в тот момент идут уже в городах по всей Украине, западные лидеры отказываются признать итоги выборов, Верховный суд Украины запрещает ЦИК официально публиковать итоги до рассмотрения жалобы оппозиции, а Кучма ищет в Европе посредника для урегулирования кризиса — им станет польский президент Александр Квасьневский. От России на переговоры отправится спикер Госдумы Борис Грызлов.
/nginx/o/2024/11/26/16509192t1hb69d.jpg)
Вечер 2 декабря 2004 года. Москва, «Внуково-2». Президент Владимир Путин встречается со своим украинским коллегой Леонидом Кучмой — прямо в правительственном аэропорту. По официальной версии, президенты обсудили украинский кризис и договорились, что решать его нужно в рамках закона. Толпа, собравшаяся после второго тура на Майдане в Киеве в поддержку кандидата Виктора Ющенко, не расходилась уже больше недели. И Путин, и Кучма на публичной части встречи во «Внуково-2» критиковали идею «третьего тура».
В фильме Би-би-си в 2012 году Кучма вспоминал: Путин намекал ему, что тот должен поступить с оппозицией жестко. «Путин — человек жесткий, — задумчиво говорил в кадре экс-президент Украины. — Какие-то намеки, так сказать, были. Это не секрет. Но в лоб: „Давай танки на площадь“, — он не говорил».
По словам Андрея Илларионова, помощника Путина по экономике в 2000–2005 годах (он рассказал об этом «Украинской правде» в 2013 году, уже перейдя в оппозицию), российский лидер на переговорах в аэропорту уговаривал Кучму разогнать толпу на Майдане силой. Кучма на уговоры не поддавался и говорил: «Владимир Владимирович, вы не понимаете — Украина стала другой». «Подождите, мы же с вами договаривались!..» — недоумевал Путин. А Кучма повторял: «Украина стала другой».
Это сейчас Марат Гельман в первую очередь знаменит как галерист. В начале 2000-х Гельман был едва ли не известнее как политтехнолог. Он проработал советником Кучмы до решения последнего сделать Януковича преемником. Гельман был против — он и украинский олигарх Виктор Пинчук написали записку, в которой критиковали этот выбор, записка легла на стол Кучме уже после его собственного решения о выборе кандидата в президенты.
Гельман, как он говорит сам, после этого автоматически перестал быть советником. Выбор Януковича он объясняет тем, что Кучма не хотел заниматься фандрайзингом, и единственным, кто сам мог обеспечить финансирование собственной кампании, был Янукович.
Гельман считает, что отказ Кучмы идти до конца восприняли в Кремле как предательство: «Кучма не выполнил свои обещания. Все было наготове. В Донецке титушки ждали только сигнала, чтобы разогнать [Майдан]. Но Кучма запретил. Кремль так это воспринимал — Кучма ****** [изменил]».
«Путин считает по сей день, что именно США надавили на Кучму, чтобы он не применял силовой ресурс для разгона революции», — рассказывает политолог Станислав Белковский. Он в 2004 году создал Институт национальной стратегии Украины и участвовал в предвыборной кампании Виктора Ющенко. Свою работу он описывает так: «Это, скорее, была роль психолога: убедить вождей Оранжевой революции в том, что они могут совершить революцию».
Белковский работал в Киеве на деньги опального российского олигарха Бориса Березовского — тот уже эмигрировал в Лондон. По его словам, в революцию Березовский вложил $40 млн.
Политтехнолог приехал в Украину за несколько месяцев до первого Майдана и понял две вещи: «Первое — что не допустить победы Януковича можно только революционным путем, все равно Янукович будет объявлен президентом. И второе — что революция возможна, она не блеф и не фантом».
Белковский говорит, что неформальным лозунгом кампании Януковича было «не сопротивляйтесь неизбежному, все равно Янукович будет президентом»: «Это украинскому народу не понравилось, неприемлема сама технология по принципу жрите, что дают».
«Изначально ситуация казалась игровой. Но не все решают политтехнологи, как раз это и было ошибкой в подходе российского руководства», — соглашается политолог Георгий Чижов.
Под давлением протестующих Верховный суд Украины признал факт фальсификаций во втором туре 21 ноября и назначил повторное голосование. По его итогам победу одержал Ющенко. Оранжевая революция победила.
За следующие три с половиной года (до окончания своего второго срока) Путин съездил в Украину лишь дважды. Зато вскоре он начнет пенять «западным друзьям», которые активно поддержали «оранжевые события» в Украине, что и субсидировать экономику этой страны должны тоже они.
Именно после Оранжевой революции 2004 года украинская повестка начала влиять на внутрироссийскую ситуацию. «Ощущение, что украинцы навязывают России свою повестку, а не наоборот», — шутит политолог Чижов. В 2004-м он работал в России заместителем гендиректора Института региональных проблем. В 2009-м переехал в Киев, живет и работает там.
После поражения в Украине Кремль бросил все усилия на то, чтобы не допустить повторения «оранжевого сценария» в России. Риски казались реальными.
«Победа Ющенко дала серьезный импульс демократическим силам в России, хотя от них уже тогда мало чего осталось», — утверждает Чижов. В декабре 2004 года в России состоялись последние выборы губернаторов (Путин решил заменить их назначениями после теракта в Беслане), и в трех регионах во второй тур вышли кандидаты от либерального «Союза правых сил». Чижов вспоминает, что институт, которым он тогда руководил, выпустил статью с заголовком «Во второй тур губернаторских выборов в российских регионах вышел Виктор Ющенко».
В 2005 году после монетизации льгот — перехода от натуральных льгот к денежным компенсациям — по десяткам городов России прокатились протесты, вплоть до перекрытия улиц. В Петербурге митингующие даже установили в центре города палатки как символ того, что в город пришла Оранжевая революция; в Уфе на митинге появились оранжевые флаги.
Концепция суверенной демократии, отмена выборов в Госдуму по одномандатным округам, сокращение числа партий и ужесточение законодательства об НКО, создание пропагандистского телеканала Russia Today — лишь несколько пунктов из обширного списка изменений во внутренней политике Кремля после Оранжевой революции.
Со второй половины 2000-х Кремль, изучив технологическую подготовку первого Майдана, отреагировал на него с технологической точки зрения, рассуждает Роберт Шлегель. За почти 20 лет с основания «Наших» он сделал карьеру в молодежном движении, став его федеральным комиссаром, а в 2007-м избрался в Госдуму от «Единой России», став тогда одним из самых молодых депутатов. В 2019-м он ушел из политики и уехал из России в Германию — во власти Шлегель разочаровался.
Одной из задач созданных в 2005 году «Наших» было «не отдать улицы Москвы оппозиции». «Это было артикулировано напрямую. Существовало направление деятельности, которое называлось „массовые мероприятия“ — нас учили, как организовывать массовые акции», — рассказывает бывший пресс-секретарь движения Роберт Шлегель.
Идеологической обработкой занимался первый замглавы администрации президента Владислав Сурков. По воспоминаниям Шлегеля, участники движения искренне верили, что внешние силы могут попытаться свергнуть власть с помощью оранжевой революции.
Было ощущение, что «где-то рядом собираются эти люди, эти полки, и очень скоро они выйдут на улицы [Москвы]», говорил Павловский в интервью для фильма Би-би-си «Путин, Россия и Запад» в 2012 году. В ответ, считал политтехнолог, надо было «быстро вывести в политически лояльное Путину пространство молодых безработных людей».
По словам другого прокремлевского политолога Сергея Маркова, движение «Наши» специально организовали в регионах примерно в 10 часах езды на автобусе от Москвы, «чтобы они за ночь могли приехать на Красную площадь и сказать: „Мы защитим суверенитет страны“».
«Наши» были попыткой Кремля работать со своей молодежью, «чтобы с ней не работали чужие», говорит политолог Михаил Захаров: «Одним из вслух декларируемых смыслов создания движения был такой — если что, площади займет наша молодежь, а не какая-то другая».
Шлегель говорит, что в «Наших» часть людей «искренне верили в свою миссию и искренне заблуждались», как и он сам. Другие же, по его словам, просто профессионально работали. Для многих работа в движении под руководством Василия Якеменко стала прививкой от дальнейшего участия в политике.
Шлегель утверждает, что «Наши» как противовес «оранжевой угрозе» перестали существовать с приходом в Кремль Дмитрия Медведева — они превратились в обычное молодежное движение и больше не были политической организацией, цель которой противостоять утрате суверенитета и прочим оранжевым революциям.
По своему прямому предназначению «Наши» понадобились Кремлю в 2011 году — во время протестных митингов из-за фальсификаций на декабрьских думских митингах «Наши» заняли Триумфальную, чтобы она не досталась оппозиционерам. Пока протестующих полицейские отправляли в автозаки, молодые люди из «Наших» били в барабаны и скандировали «Народ, Медведев, Путин!»
Больше всего, впрочем, запомнилось интервью одной из «Наших» — ролик со Светой из Иванова, которая рассказывала корреспонденту, что благодаря «Единой России» «мы стали более лучше одеваться», набрал миллионы просмотров.
Политолог Станислав Белковский в эффективности «Наших» сомневается и называет движение проектом по освоению бюджета первым замглавы администрации президента Владиславом Сурковым: «Как только Сурков ушел с должности кремлевского куратора внутренней политики, так и рассосались все проекты такого типа».
Белковский считает, что никакой «оранжевой угрозы» Сурков не боялся: «Как всякий классический политтехнолог, он считал: чтобы осваивать средства, нужно получать средства и нужна какая-то народная гвардия, способная сопротивляться Майдану».
Путин же, по мнению политолога, считал, что для борьбы с революцией нужны официальные силовые структуры. В 2008 году уже Медведев, ставший тогда президентом, создал в структуре МВД Главное управление по противодействию экстремизму — Центр «Э».
/nginx/o/2024/11/26/16509193t1h8e7b.jpg)
В борьбе с «оранжевой угрозой» госпропаганда в 2000-х не осталась в стороне. ВЦИОМ свидетельствовал, что в 2005 году 42% допускали в России революцию. В 2007-м — только 25%. Данные «Медиалогии» подтверждают: тема «оранжевой революции» не сходила с экранов телевидения в 2004-2005 гг. и вернулась в 2011–2012 гг., когда в России шли протестные митинги, а президентом Украины уже стал проигравший первый Майдан Виктор Янукович.
Вновь об Оранжевой революции активно заговорили на российском ТВ в 2014 году, когда в Украине победила «революция достоинства», на которой никакой оранжевой символики вовсе не было. «[К этой теме] вернулись, потому что это удобная тема, которая имеет под собой какое-то количество примеров, — рассуждает Роберт Шлегель. — Есть контент, грубо говоря, наработанный уже, а у людей есть какие-то воспоминания с этим связанные, которые могут, так скажем, ожить». По его словам, тема удобна, поскольку выставляет «в дурном свете тех, кто пытается что-либо сделать против власти».
Власти приложили большие усилия к тому, чтобы убедить людей в опасностях Оранжевой революции. Путин смотрел в Украину как в зеркало и боялся повторения оранжевого сценария в России, говорят сразу несколько политологов в разговоре с Би-би-си. «Нынешнее российское руководство просто больно украинской темой», — считает политолог Чижов. С 2005 года, свидетельствуют данные «Левада-Центра», отношение россиян к Украине ухудшалось, а в 2009-м те, кто воспринимают ее отрицательно, оказались в большинстве. Тренд изменился с приходом к власти Виктора Януковича. Второй Майдан вновь его перевернул, сторонники Украины в России снова стали меньшинством, уже в 2014-м.
Опаснее всего для Путина было, если люди в России подумают, что живут хуже, чем в Украине, говорит Марат Гельман: «У двух стран общее прошлое и общий бэкграунд. Поэтому такое нервное отношение к тому, что в Украине. Обязательно надо доказать, что там плохо».
Российское ТВ убеждало зрителей, что после победы Оранжевой революции Украина провалилась и превратилась в колонию США, говорит политолог Чижов. По его словам, пропаганда очень серьезно включалась и не останавливалась ни на минуту, пытаясь дискредитировать все, что происходило в Украине после осени 2004 года.
Россияне, особенно те, кто в Украине не бывал, поверили, что там все живут в нищете — политолог говорит, что иногда в реальность созданного ими же мифа верили и российские телевизионщики. «Барышни с одного из центральных телеканалов работали в этих шоу-двухчасовках ненависти. Решили поехать посмотреть, как же живут люди в Украине. И откровенно были поражены, увидев, что в метро люди ездят с айфонами — думали, что поехали в какую-то страну, напоминающую африканскую, только там люди белые».
Никого из ответственных за украинские выборы-2004 Путин не наказывал. ФЭП Павловского продолжал получать госконтракты, а сам политолог в разговоре с «Медузой» в 2018-м называл время с 2004-го по 2008 год периодом своего «путинобесия». Он начал вести на НТВ пропагандистскую передачу «Реальная политика» и говорил, что искренне восхищается президентом. Отвечавший за Украину по должности глава АП Дмитрий Медведев через год после Оранжевой революции станет вице-премьером, а еще через три — президентом.
Дело не в доброте Путина. «Во-первых, Путин не признает своих ошибок, а тем самым, если ты разделял с Путиным ошибки, то, значит, ты не виноват, — объясняет Белковский. — А во-вторых, во всем виноваты США, против лома нет приема. Не команда плохо сработала, а просто американцы перевернули шахматную доску». По его словам, ни в какую политическую субъектность народа или активного творческого меньшинства Путин не верил.
Политолог Чижов вспоминает, как на одном из круглых столов в Москве после Оранжевой революции кто-то удачно сказал: «Россия настаивает на том, что им набили морду американцы в Украине, хотя им набили морду украинцы».
Он считает, что все работавшие на той кампании политтехнологи, начиная с Медведева, смогли доказать, что не сделали грубых ошибок, что проблема в этой самой всемогущей Америке.
/nginx/o/2024/11/26/16509194t1h8701.jpg)
В оценке реального влияния США на украинские выборы собеседники Би-би-си расходятся. Бывший единоросс Роберт Шлегель до сих пор настаивает, что работавшие в Украине американские НКО хоть и не поддерживали Ющенко напрямую, но помогали с мониторингом чистоты голосования и пропагандировали демократические ценности: «В глазах Кремля они работали на некую европейскую интеграцию Украины и на ее отталкивание от России».
Политолог Чижов говорит, что американские консультанты на украинских выборах в 2004-м работали, был и интерес западных спецслужб, их представители открыто встречались с политиками в Киеве: «Интерес был, влияние Запада было, но я бы его не переоценивал».
Белковский же считает, что Америка поддержала Оранжевую революцию задним числом: «Если бы революция проиграла, то Америка прекрасно признала бы легитимным президентом Януковича».
«Это переломный пункт и во внутренней политике России, и во внешней. Путин понимает, что Запад неисправим, что, видимо, его хотят западные партнеры каким-то образом задавить, и он начинает им противостоять как умеет», — говорит Чижов. Ни Бульдозерная революция в Сербии, низвергшая Слободана Милошевича, ни Революция роз в Грузии, когда вместо Эдуарда Шеварднадзе к власти пришел Михаил Саакашвили, не произвели на Путина такого впечатления, как украинская Оранжевая. Именно после нее, считает Чижов, Путин окончательно разошелся с Западом и отказался от каких-либо правовых и демократических ограничений.
Бен Роудс, работавший в 2009-2017 гг. замглавы советника по национальной безопасности в администрации Барака Обамы, в разговоре с Би-би-си вспоминал, как однажды Путин сказал Обаме: «Неважно, что вы мне скажете — ничто не убедит меня в том, что США не пытаются меня свергнуть».
С 2005 года ФСБ и администрация президента начали успешно продвигать идею того, что цветные революции — экзистенциальная угроза для России, ставя основной целью расширение собственной власти, писал в статье для академического журнала Russian Politics политолог Кирилл Петров.
Социальный конструкт в виде значимой «оранжевой угрозы» не только сформировал реальность в России, но и создал ресурсы для противодействия этой угрозе. В результате влияние в группах элит перешло от политических к силовым. Воображаемая экзистенциальная угроза цветной революции дала возможность навешивать на политических оппонентов ярлыки «опасных предателей» и «марионеток Запада», лишая их таким образом доступа к ресурсам.
Исследователь медиа Антон Гуменский считает, что российская власть в своей риторике дошла до того, что ни один здравомыслящий нормальный россиянин не может быть против нее. Протестующий — это либо проплаченный враг, либо наивный дурачок. Причем наивность — не смягчающее обстоятельство, подчеркивает исследователь, быть наивным, быть дурачком, когда родина в опасности, нельзя.
«Нет возможности у любого нормального россиянина быть против. Нормальный россиянин не обладает агентностью, по мнению текущей российской власти, — считает Гуменский. — Это огромная проблема: если нет агентности, то никто не может идти на выборы альтернативным кандидатом. Кандидата, который выражает народные чаяния, не может быть, он кем-то проплачен, несамостоятелен, за ним кто-то стоит». Поверить в то, что Ющенко в 2004 году привели к власти украинцы, а не Запад, в Кремле так и не смогли
Более того, по мнению Гуменского, в агентности российская власть отказывает всем, кроме трех центров — самой себя, Китая и Запада. «Причем некий Запад — это, конечно же, не публичные фигуры, потому что в российском массовом дискурсе присутствует убеждение, что никто из американских президентов не самостоятелен. Западный центр власти где-то в Америке, но где точно — никто не знает».
Редактор Анастасия Лотарева
/nginx/o/2019/10/16/12659746t1hee98.png)
