О России, Brexit и Саудовской Аравии. Разговор с Эдгаром Ринкевичем (12)

Из-за отсутствия физических границ между Северной Ирландией и Республикой Ирландия люди могут передвигаться без каких-либо мер контроля документов, таможенного контроля.

Появление такого рода границы может серьезно подорвать Соглашение о Великой пятнице, и это может вновь усугубить некоторые радикальные тенденции. Это риск. С такими рисками необходимо считаться, но в настоящее время у меня нет информации о том, что можно ожидать внезапных волнений или вспышек насилия. Мы также не получали подобной информации от наших британских коллег.

Говоря о посольствах Латвии за рубежом - сколько в настоящее время платит посольство Латвии в Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ)?

Бюджет этого года 572 000 евро. 

По оценкам Министерства иностранных дел (МИД), эти инвестиции окупятся?

Я хотел бы упомянуть торговые данные, потому что это то, что дает более четкое представление. Если до момента, когда мы открыли это посольство, в 2013 году экспорт товаров составил 19,8 млн. евро, потом в 2018 году экспорт товаров 42,4 млн. евро. Импорт товаров в 2013 году составил 3,3 млн.евро, а в 2018 году 7,9 млн. 2017 год немного отстает от всех параметров. Очевидно, что там была большая сделка, потому что там вдруг оказались 107 миллионов евро.

В 2018 году Арабские Эмираты начали аннулировать вид на жительство дя неграждан Латвии. Какова ситуация на данный момент?

Это еще один вопрос, к которому наше посольство регулярно возвращается. Нам приходилось время от времени работать с соответствующими властями в Абу-Даби, напоминая, что у нас два вида паспортов. И что неграждане за пределами Латвии находятся под такой же государственной защитой Латвии, что и граждане.

Проблемы появляются обычно на границе. Иногда происходит сильный информационный разрыв между сотрудниками пограничной службы. Проходит очень много времени, пока созвонятся, выяснят, да сделают. 

Со временем подобные вопросы начинают разрешаться везде, где появляется латвийское посольство.  

На саммите ЕС-Арабский мир, во время встречи с министром иностранных дел Саудовской Аравии вы подчеркнули заинтересованность Латвии в расширении политического и экономического сотрудничества. Принимая во внимание все нарушения прав человека в Саудовской Аравии, убийство журналиста Джамаля Хашогги, не противоречит ли это расширение сотрудничества фундаментальным ценностям нашей страны?

Нет.

Почему?

Во-первых, национальная внешняя политика - это всегда поиск баланса между интересами и ценностями.

Все страны, как ЕС, так и за пределами союза, поддерживают как экономические, так и дипломатические отношения со странами, которым мы полностью и откровенно заявляем, что конкретно нам не нравится. Например, что касается убийства Хашогги - мы осуждали этот случай с первых дней, когда подтвердилась информация, что были задействованы как спецслужбы Саудовской Аравии, так и команда дипломатов. Подобные дискуссии, в частности, о правах человека, политических свободах, происходят с Беларусью, Китаем ...

Но Саудовская Аравия - это страна, где все еще существуют жестокие смертельные наказания. Не говоря уже об ограничении основных прав человека. Женщинам только недавно разрешили водить машину. Вы действительно думаете, что сотрудничество с такой страной не противоречит нашим основным ценностям?

Мы считаем, что вопросы прав человека могут быть решены только путем более широкого и тесного сотрудничества, диалога (как политического, так и экономического). Мы можем, конечно, сделать вид, что такой страны нет, мы можем ничего не делать, можем не встречаться, не разговаривать. Такой подход никоим образом не поможет правам человека. Совсем недавно на встрече в рамках конфедерации работодателей Латвии (LDDK), один предприниматель заявил: "Почему вы вообще говорите об этом, почему обсуждаете Хашогги, почему говорите о правах человека? Торговаться нужно!"

Почему, по вашему мнению, ЕС не ввел санкции против Саудовской Аравии?

Потому что есть множество стран, которые их заблокировали. 

О текущих двусторонних отношениях между Латвией и Россией. Как вы могли бы их описать?

Во-первых, мы являемся соседями. И как соседние страны, у нас много практической повседневной работы. Это удача, что в свете событий последних лет (оккупация Крыма, события на Востоке Украины, кризис в Керченском проливе), нам все же удалось завершить демаркацию латвийско-российской границы. Это уже не чисто теоретическая граница, юридически связанная договором, а также физическая, точная граница по своей природе.

Что касается наши экономических отношений, как бы мы часто ни слышали (Какой кошмар! Торговли конец! Экономики больше нет!),  товарооборот между странами растет. И растет уже более двух или трех лет. 

Да, было падение. И падение было в 2014, 2015 и, если я не ошибаюсь, в начале 2016 года. Но это было больше связано с общей экономической ситуацией в России. В 2014 и 2015 годах было колебание курса валют. Евро стал более ценным по отношению к рублю, это сказалось на экспорте, были санкции, борьба с контрафакцией, целый ряд вопросов.

Что касается политических отношений, несомненно, существует фундаментальные разногласия, которые сохраняются. Это вполне понятно.

О российско-украинском конфликте. Понятно, что формат Минского соглашения не дает результатов. Свидетельством тому является ситуация в Азовском море в конце прошлого года. Как вы думаете, где выход?

Я не совсем согласен, что Минский формат не работает полностью. Первое минское соглашение было подписано еще в 2014 году, а второе в феврале 2015-го. Так, четыре года назад, когда и российские солдаты, и поддерживаемые группировки боевиков пытались оккупировать максимально крупную территорию Украины - оно было прервано. Если мы действительно хотим нормализовать ситуацию, первое и главное, что нужно сделать, - Украина должна вернуть контроль над российско-украинской границей на всей ее протяженностью.

Если мы обобщим, Минский формат - это лучше, чем война и это способ, оставить ситуацию в “замороженном” состоянии?

Это лучше, чем открытый конфликт, но этого абсолютно не достаточно. Мы хотели бы видеть гораздо более активное участие всех игроков, что бы был некоторый прогресс. Но будем реалистами. Наблюдая за этим процессом более четырех лет, у меня складывается впечатление, что

Российская Федерация в основном не заинтересована в решении этой восточной проблемы, в этом случае, во-первых, Украина может полностью сосредоточиться на процессе реформ. Во-вторых, она может начать гораздо более быстрый курс евроинтеграции, который будет очень долгим.

Мы не говорим о двух или пяти годах. И в-третьих, это известная возможность контролировать часть [украинской] территории без какой-либо прямой ответственности.

Разве вы не видите отсутствия заинтересованности в разрешении этого конфликта и с украинской стороны?

Я считаю, моментом, который может стать переломной точкой того, чтобы выполнение Минского соглашения было эффективным, является момент, когда украинским властям будет отдан полный контроль [над ее границей с Россией]. Только тогда, если мы увидим что этот контроль отдан, у нас будут легитимнык полномочия просить выполнять все другие пункты.

О банковских скандалах. Недавно у портала TVNET было интервью с руководителем Hermitage Capital Management и борцом с отмыванием денег Биллом Браудером. В отношении предотвращения отмывания денег, он сказал, что "Для Латвии существует экзистенциальный риск, если ответственные должностные лица не устранят все возможные недостатки". Затем он рассмотрел последствия для латвийской экономики, если американские банки в Латвии будут лишены возможности использовать доллары. Так поступают стратегические партнеры?

Как именно?

Но это же открытые угрозы?

Давайте не будем забывать, что США, как держатель одной из основных мировых валют, конечно, имеют право защищать свою валюту. Я призываю смотреть на это не как на какие-либо угрозы со стороны стратегического партнера, а как на попытку защитить самих себя. С точки зрения безопасности наши интересы в этом случае совпадают по двум вопросам. 

Да, стратегическое партнерство с США имеет важное значение для нашей безопасности - военной, кибербезопасности и т.д.

Я работаю над этими вопросами с 2015 года. Нам показалось, что мы достигли значительного прогресса в переговорах Организации экономического сотрудничества и развития (OECD). Особенно в финансовом секторе. Этот вид грязных денег, бизнес де-факто влияет на нашу собственную политику. На самостоятельное принятие решений. Конечно, я не преувеличиваю с экзистенциальными вещами, но проблемы могут быть очень серьезными.