Интервью ⟩ Алексей Арестович: У Украины сейчас выход только один – экстраординарные меры!

Второй их недостаток – это как бы раздробленность "феодальная". То есть, они настолько в сложных отношениях, мягко говоря, друг с другом, что у них нет шансов стать серьезной силой.

Была надежда еще в Европарламенте, когда я там был, что, если они грамотно себя поведут и объединятся, они получили бы хоть и очень призрачный, но реальный шанс стать неким правительством России в изгнании. То есть получить политическое представительство на Западе, которое позволило бы получить стойкую медийную деятельность, которая давала бы альтернативную точку зрения. Но, видите, они остались в зоне отдельных YouTube-каналов, в общем, феодальная междоусобица на Руси. Перед лицом большой опасности "князья" не способны объединиться, и каждый по отдельности - они слабее той силы, которой пытаются противостоять, и 800 лет истории никого ничему не научили.

– А вам не кажется, что если россиянам сейчас подавать такой посыл, что они не обязаны ни в чем извиняться, они и не поймут своей вины?

– Они и так не поймут. Трагедия нас всех – коллективного Запада, Украины – состоит в том, что Запад и не собирался побеждать Россию. Германия же прошла программу денацификации после того, как была разгромлена. Она получила статус безоговорочной капитуляции, не могла выдвинуть ни одного встречного условия. В отношении современной России это технически невозможно. Нет силы в мире, которая может разгромить Россию или оккупировать ее. К России должны быть какие-то другие подходы, заставлять их каяться очень соблазнительно, но технически невозможно.

– Например?

– Сегодня у нас промелькнула очень любопытная информация, что из Новороссийска танкер с 50 тысячами тонн нефти пришел в Норфолк – главную военно-морскую базу США. А везла его немецкая компания, страны, которая также "отчаянно" борется с Россией.

Является выход на переговоры не российско-украинские, а общеевропейские переговоры о создании новой системы коллективной безопасности в Европе, с учетом интересов всех, включая и Российскую Федерацию, как бы не печально нам это было слышать. Почему? Россия доказала, что она готова класть 300 тысяч своих военных за обеспечение своих национальных интересов. У них есть идеологическая составляющая: фашисты, денацификация, все это мы можем сразу отодвинуть, потому что это является программным обеспечением для российской пропаганды и их реальных интересов, которые как у любого государства.

И без учета этих интересов мы не имеем никаких шансов. Мы имели бы шанс, если бы Запад был морально состоятелен и сказал бы, что вот мы готовы к борьбе с этой осью зла, как это делал еще Рейган, Рузвельт, Черчилль. А нынешние западные политики используют те же идеологические конструкции, но которые ничем не наполнены. Они не готовы бороться со злом.

Мы все привыкли смеяться, что русские кладут по тысячи голов за Авдеевку, но я не думаю, что НАТО готово класть тысячу за районный центр.

Запад дал слабину

– У НАТО есть точечное оружие, чтобы не класть тысячи солдат на поле боя.

– Проблема в том, что НАТО не имеет сильного сухопутного компонента. Они не готовы к тяжелейшим сражениям. Я представляю американскую колонну, в которую прилетает сорок ФПВ-дронов (дрон-камикадзе), что является нормой на нашем фронте. У нас в батальон за сутки прилетает сорок-50 ФПВ-дронов на любом участке фронта.

Кроме того, мы имеем прямой конфликт, о котором знаем из статьи в Washington Post, когда Залужный не послушал американских советников. И я вам скажу, что очень правильно сделал. Потому что если бы мы следовали их советам, нас разгромили бы гораздо быстрее и наступление провалилось куда как более качественно.

На этом фоне мы имеем по опросам в Германии около 12 процентов, что за страны Балтии надо сражаться в случае нападения России. Я думаю, что Путин сейчас кусает себе локти, думая, что надо было нападать на страны Балтии или на Польшу, и он бы имел успех, потому что НАТО ничего бы не сделало, кроме консультаций по 5 статье, когда все было бы уже поздно.

Вместо этого он напал на Украину, которая имеет одну из немногих армий мира, способных сражаться насмерть.

Смотрите, российский истребитель сбивает в Черном море американский дрон. Это история годичной давности, прямой акт военной агрессии. Что делает США? Ничего. Сейчас Иран бьет по американским базам в Сирии и Ираке. Что делает США? Ничего...

При Рейгане (Рональд Рейган, 40-й президент США, республиканец – прим. автора) просто технически было бы невозможно, чтобы вражеский дрон зашел в зону авианосца, у которого радиус боевого охранения – 150 километров. Его бы сбили на подходе еще. И Запад находится сейчас в ситуации, как я называю, со спущенными штанами.

И что сделал Путин: принял четыре стратегических решения и реализовал их полтора года назад, которые не сделали ни Запад, ни Украина. Первое – это развернул геополитическую повестку с войны "Украина – Россия" на войну "Глобальный восток против глобального Запада". Он получил Китай, мы видели, как его встречали в Саудовской Аравии, и это особенно контрастно на фоне прилета в Катар президента Германии Франка-Вальтера Штайнмаера, которого полчаса не встречала протокольная служба. Это унижение, надо было разворачиваться и улетать, но он честно послушно вытерпел все унижение и пошел дальше договариваться.

Ну и, в конце концов, мы дали слабину на материальном уровне. Если Россия производит миллион снарядов в год, плюс КНДР им передала миллион, а весь Запад – 300 тысяч в год. Это столько Пригожин расходовал за пять дней во время штурма Бахмута.

– Ну это он так сказал, а как оно было на самом деле, мы же не знаем.

– Я могу сказать как военный, что в момент Попасной, в самом начале, они так и расходовали 40-60 тысяч снарядов в сутки. Так вот в момент Бахмута, я думаю, что это было 20-15 тысяч снарядов в сутки.

То есть, Запад не готов к войне ни морально, ни материально. Потому что они выстрелят Томагавки, обрушат российскую промышленность, а что они будут делать с 300 тысяч людей даже с винтовками Мосина (винтовки пехотинцев российской армии времен Первой мировой войны), которые пересекут литовский кордон? Их же не остановишь томагавками. Вам надо будет останавливать это вручную, бросая гранаты, стреляя из автоматов, то есть все, что делают наши солдаты. А это, поверьте, бои не для большинства западных солдат. Поэтому я вот наблюдаю за этими хипстерами нью-йоркскими и троллю своих американских друзей, и говорю им: вы уверены, что сможете вот этих хипстеров поставить к станкам, делать снаряды, посылать в пехотные бои, вот так, как наши – в этой грязи, в этих щепках, с пяти метров стрелять друг в друга с автоматов месяцами. Поэтому Путин знает, что делает, и глобальный Восток тоже. Они перестали бояться Запад после Ирака и Афганистана, а вместо этого Запад начал бояться их. Путин чувствует себя прекрасно. Недаром Шпигель хочет сделать его победителем этого года. А если мы смотрим на сальдо экспорта-импорта, то 540 миллиардов это за десять месяцев этого года, всего на 17 процентов ниже, чем в прошлом году. И ладно бы это Индия или Китай, это же самый что ни на есть Запад. Испания объявила, Чехия подала заявку на покупку российской нефти.

А тем временем в Европе правый поворот – Бельгия, Нидерланды, которые должны дать Украине самолеты F-16. Сейчас 15 декабря будет сессия Евросоюза по поводу принятия нас или нет, и что мы слышим: Германия говорит, давайте 20 миллиардов помощи Украине мы срежем, потому что и так им помогаем.

Вот то, что происходит в Конгрессе здесь, я вовлечен некоторым образом в эту ситуацию. Республиканцы прямо говорят, что нам важнее внутренняя политика, чем выживание этой вашей Украины. Формально они заявляют, что помогают, но, когда мы говорим, так дайте же денег или пушек, пушки ведь долларами не стреляют, нас же физически не будет. На что они отвечают: ну, сначала стена с Мексикой.

– К вопросу о Сенате, который заблокировал выделение Украине помощи. Известно, что Зеленский в последний момент отказался звонить в Сенат для слушаний. Вам не кажется, что это самоубийственно, по крайней мере, для Украины?

– У него (Владимира Зеленского) не было выхода. Из того, что мне известно, республиканцы успели сделать демарш и не было никакого смысла звонка. Там сидели бы одни демократы, которые и так поддерживают Украину. Технически, не перед кем было выступать.

Выход есть

– Что делать Украине в таком случае?

– Проблема даже не в том, что Запад слабый, а в том, что мы дали полный набор аргументов для Запада, почему нам не надо помогать: коррупция, слабость, несвоевременность и так далее. Путин принял решение об интенсификации и переводе военной промышленности на военные рельсы, а мы – не приняли; Путин принял решение полтора года назад строить линию Суровикина, а мы нет. А ведь набор таких линий, стратегических фортификационных сооружений увеличил бы потери россиян процентов на 50, и наши жизни сохранило бы процентов на 50 больше. Это дало бы войскам возможность ротироваться, жить в более комфортных условиях, меньше уставать. Только сейчас на 20 месяц войны заговорили об этом.

Теперь мы имеем торговую войну с ближайшими соседями, которая прямо бьет по нуждам фронта, нашей экономике уже ущерб больше миллиарда.

Теперь берем внутреннюю политику – пятого президента (Порошенко) не выпускают с адвокационным визитом на Запад. Он же не просто народный депутат, и я, мягко говоря, не его сторонник, но что это такое? Хуторской путинизм? И такие сигналы очень хорошо читаются на Западе, да еще доводятся через позицию таких людей, как Орбан, который мониторит каждое наше движение здесь. Потом на встречах в Европе они показывают, что Украина далека от демократии, Украина коррумпирована, не принимает своевременно меры, не верно использует ту западную помощь, которая поступила. Ну а этот набор аргументов очень трудно перебить, потому что, увы, они правдивы.

Когда Путин сменил геополитическую рамку, нам надо было хотя бы с ближайшими соседями отношения выстроить. Он запустил военную промышленность, а нам надо было запустить военную промышленность с иностранными соседями, которые из стран НАТО и по ним не будет прилетать российская ракета. Он сумел мобилизовать людей, а нам надо было сменить порядок мобилизации и выпуска мужчин, чтобы они понимали, что они не в тюрьме здесь сидят. Даже Россия не ограничивает выезд мужчин. Стал на воинский учет и выезжай, просто ты должен явиться, когда тебя призовут.

И экономика: очень трудно говорить о свободе экономики, когда мы по рейтингу экономических свобод на 123-м месте, тогда как Россия на 97-м. Беспредел силовиков на низовых уровнях, которые кошмарят бизнес, в XXI веке скрыть нельзя, даже если очень хотелось бы.

И все это завело нас в стратегический тупик, который технически выливается в позиционную войну на фронте, в переходе в оборону.

А помните, еще месяц назад Зеленский возражал Залужному, говорил, что, погодите, мы еще можем наступать. Теперь он говорит, что мы переходим к стратегической обороне, месяц прошел. А на международном уровне у нас сейчас самый минимальный уровень помощи и это означает лишь одно – Украина будет вскрывать золотовалютные резервы, иначе мы не выживем.

Политический процесс запущен, что бы мы не говорили, и ожидается падение легитимности действующего президента. В мае этого года 26 процентов считало, что можно критиковать власть, а в конце октября уже 70 процентов, а 68 процентов украинцев ответственным за коррупцию в стране назвали персонально Зеленского.

Выход только один – экстраординарные меры по названным пунктам. На западе быстро исправить ситуацию не удастся, но с нашими ближайшими соседями можно наладить очень быстро, учитывая, что им не надо объяснять, что такое угроза российской оккупации.

Польша в страшном сне видит эту российскую оккупацию. Опять же, есть заявление главы бюро национальной безопасности Польши, что до столкновения с Россией Польше осталось три года и надо успеть вооружиться.

Если все говорят, что выборам нет, тогда нужно создавать правительство национального спасения, куда набирать технократов во все ведомства. Быстро, по принципу золотого руна прогонять их через должности. Если не справился, сразу увольняем, не даем года. И так до тех пор, пока не уйдет песок и останется золото. Распределится ответственность, резко снизится социальное напряжение, потому что оппозиция, получив трех и четырех министров, не сможет критиковать глав этих ведомств. Но даже на эти решения не хватает политического мужества у президента.

– Мы же знаем, что Зеленский не хочет слышать слова "нет".

– Я очень хорошо знаю Зеленского. Два с половиной года проработал с ним в офисе и просидел с ним в бункере первые сто дней войны, когда мы не знали, останемся ли живы через два часа. Это очень сильно проявляет человека. Поэтому здесь проблема в личных качествах, проблема в кругозоре. Я был в США одновременно с ним, посмотрел, как был сформирован и проведен визит, и я сказал тогда, что он исчерпал пределы своей компетенции. Он просто не видит, его картина мира не вмещает очень многих вещей, которые надо бы видеть. Это классический случай, когда поверили в собственную пропаганду.

Место сидения определяет точку зрения?

– У вас очень сильно изменилась риторика, Алексей. Но я не думаю, что полтора года назад вы не понимали подобные вещи. Тем не менее вы говорили тогда пропорционально обратные вещи. Почему?

– Ну, полтора года назад я был сотрудником Офиса, и далеко не все можно было сказать. Не было провального контрнаступления, никто нас не принуждал к переговорам. Я еще после Херсона говорил, что Запад приостановил поставки, это обернется для нас не самым лучшим образом.

Но тогда еще не было ничего понятно, мы готовились к контрнаступлению, десятки тысяч наших военнослужащих готовились на западе. Я критиковал тогда Запад за то, что санкции накладываются медленно. Когда американская корпорация Intel на 408 процентов подняла поставки в Россию, то это что-нибудь да значит. Потом шла бесконечная передача этих данных партнерам, но…арестовали троих людей в Нью-Йорке, а, в целом, все очень сложно.

Но Путин еще был в дипломатической изоляции, его еще не приглашали выступать на G-20, его не принимали еще в Эмиратах и Саудовской Аравии, он был еще изгоем, а мы еще готовились наступать, что я должен был говорить, простите?

– Вот вы говорите, что переговоры – единственное спасение для Украины. Но как можно переговариваться с человеком, который хочет вас убить?

– Это оптимальная история не только для Украины, но и для всех стран Европы, включая Российскую Федерацию. Европа была без войн с 1945 по 1989 год. Все договора о нерушимости границ, не распространении ракет малой и средней дальности, уже не действуют, рушатся все скрепы, которые держали Европу от больших войн. Так вот вопрос звучит так: мы заинтересованы в продолжении войны в Европе или нет? В то же время, сменилась мотивация игроков, соотношение сил. Все нынешние границы в Европе – это результат действия старых сил.

Простой пример: Балтийское море стало внутренним морем НАТО. Эстония и Финляндия территориальными водами перекрывает Финский залив, 300 лет российской политики на Балтике обнулены. Как вы думаете, Россия оставит это в покое? Никогда. Найдет гибридные, какие угодно, способы, но это не оставит.

У нас сейчас остается только два пути: или мы создаем новую систему коллективной безопасности в Европе на новых принципах, основанных на реальных интересах сторон, но альтернативой является десять-15 лет войны.

Можно, конечно, повоевать. Вопрос только в цене. Уверен ли Запад в победе? Я абсолютно не уверен в победе Запада.

И Путин постоянно посылает сигналы, что он готов к переговорам, потому что он понимает, что их интерес не только победить Украину, а выстроить систему безопасности так, как они это понимают. Вы можете считать их шизофрениками, но они имеют ядерное оружие с готовностью укладывать в землю по 300 тысяч солдат ежегодно.

Как ни крути, но это должны быть большие – длинные переговоры сразу многих наций по созданию системы разрешения споров не военным путем.

Никакой отдачи территорий Путину, это все ложная постановка вопросов. Но даже людоеду можно сказать, ведь ты же не хочешь всю жизнь воевать? Даже русские опросы Левада-Центра (некоммерческая социологическая организация из России – прим. автора) показали, что главный вопрос, который россияне хотят задать Путину, это когда кончится СВО. У каждого россиянина есть знакомый погибший или раненый в войне.

У меня есть данные с российской стороны, что они сами себе нарисовали еще полтора – два года, дальше неуправляемой станет сама Россия.

– А где гарантия, что Путин через год после подписания снова не нападет, ведь все это было уже?

– Все эти переговоры будут иметь смысл только в том случае, когда боеспособность сторон будет увеличиваться. Садиться за стол переговоров с Путиным можно только резко интенсифицировав программы военной подготовки по принципу "Хочешь мира – готовься к войне". Путин ловит на одну и ту же примитивную ошибку: ура, переговоры, значит не надо производить вооружения. Как это было в 2019 году, когда многие программы вооружения были приостановлены, в результате мы получили 2022 год. На Западе сейчас все говорят о переговорах, но я им отвечаю, что сработает только в одном варианте: если вы сейчас закинете 500 миллиардов долларов в военную промышленность, а это еще два-три года, пока она начнет давать первые результаты, и тогда вступите в переговоры. Путин закинул 120 миллиардов, и готов к переговорам. Но переговоры хороши только тогда, когда у нас 20 комплексов "Сапсан" выезжает из ангаров. (Многофункциональный ракетный комплекс "Сапсан" – проект оперативно-тактического ракетного комплекса, создававшийся совместными усилиями КБ "Южное" и Южмаш, который пускает ракеты на 2000 километров и готов лететь до Урала – прим. автора).

Нам надо или садиться на два года переговоров, приостановив боевые действия, и интенсифицировав подготовку к реальной войне, как альтернативе переговоров; или тогда тупо воевать. Но тогда надо уже впрягаться по-настоящему, натуральная война, запускать промышленность всех стран, останавливаем Путина, побеждаем Китай, Иран, КНДР, Дамаск…

– Алексей, вы неоднократно заявляли, что работаете над двумя проектами, от которых напрямую зависит обороноспособность Украины Что это за проекты?

– Первый – это неформальный политический проект для сформирования мнений на Западе. Я бы назвал это проект открытия глаз. Второй проект – прямо оборонный, но, когда он дозреет, о нем будет объявлено публично.

– Как это происходит, продвижение ваших проектов?

– Простите, ну я же не рядовой человек. Интерес к бывшему советнику, который прошел всю войну, был знаковой фигурой, он не уменьшается. У меня официальных мероприятий множество, а неофициальных еще больше. Каждый день интервью западным СМИ. Есть представители академических университетских кругов, есть люди, близкие к политике, постоянно идет борьба за что? Вот сейчас в Америке идет борьба за помощь Украине, почему я сейчас и нахожусь в США.

Есть определенная система давно устоявшихся связей, которые были начаты, когда я еще был в Офисе президента Украины, которые продолжаются. Это непубличная дипломатия, формирование мнений, химия живой встречи.

У меня религиозные связи очень сильные, которые я открыто декларирую, а в Америке это имеет колоссальное значение, тут все серьезные решения в церкви принимаются. Вот я занимаюсь той работой, для которой Порошенко не выпустили, а Гончаренко – выпустили. (Петр Порошенко, 5 президент Украины, ныне народный депутат Украины, лидер партии ЕС; Алексей Гончаренко, народный депутат Украины, член фракции партии ЕС – прим. автора).

Я вернусь, но потом…

– Сейчас в США находятся министр обороны Украины Рустем Умеров, глава офиса президента Андрей Ермак. Вы с ними встречались?

– Нет, я четко позиционируюсь как человек оппозиционный. Это дает дополнительные возможности. Тут любят слушать альтернативную точку зрения. Сливаться с властью в едином хоре, так я был там два года, а они меня отказались, я сейчас даже не говорю об элементах преследования – два уголовных дела и заявление секретаря национальной безопасности и обороны Украины, что я шпион и должен быть арестован.

– По этой причине вы не возвращаетесь в Украину, что на вас в Украине заведено два уголовных дела?

– Нет, я реально не боюсь этих уголовных дел. У меня работа адвоката в Украине. Мне совершенно реально нужно доделать эти два проекта, они требуют постоянного присутствия на Западе. Как только все это будет закончено, я вернусь в Украину и меня не остановят никакие уголовные дела, никакие заявления Данилова и прочие глупости. Ну, посадят в СИЗО, значит будем сидеть в СИЗО.

– Алексей, каким образом Арестович-политик сочетается с Арестовичем, который проводит семинары для женщин?

– Почему для женщин? У меня в школе учатся люди более чем из 54 стран мира.

– В Украине было много реакции на ваши семинары. Где звучали и обвинения в сексизме.

– Ну да, одно уголовное дело посвящено этому. Но мне же 48 лет, я успел много чего сделать в этом мире. Психологией, в том или ином виде я занимаюсь с 1994 года. Многие думают, что под видом семинаров и инфоцыганщины я начал эксплуатировать свою популярность. Первый семинар я прочел в феврале 2000 года, когда про меня вообще никто не знал. Так вот, это мое давнее и очень серьезное увлечение. Я закончил авторскую школу психологии в Москве. Но формально я себя психологом не считаю, я себя называю человеком, увлекающимся психологией. И я продаю свои семинары и курсы много лет с февраля 2000 года. Просто там было мало людей, по десять-15, а не по 500, как сейчас.

Этот семинар про женщин я выложил в открытый доступ. И те, кто подал на меня в суд, вырезали оттуда фразы про сексизм. Там я, пользуясь актерским опытом, изображал такого вульгарного мужика с соответственными представлениями о женщинах, и говорю, что вот хочется задушить и прямо вот это изображаю и сразу после этого, без паузы говорю, что вот такими быть ни в коем случае нельзя, и мы с вами будем учиться - почему нельзя. Но они все это аккуратно вырезают, и подают это как сексизм, а наши народные депутаты делают из этого уголовное дело.

RUS TVNET в Telegram: Cамые свежие новости Латвии и мира на русском языке!