На дне. Чиекуркалнский "курорт Березка" и его обитатели

Лагерь на краю железной дороги между Чиекуркална и станцией Юглас можно заметить только с одной точки обзора - через окно проезжающего мимо поезда. Березовые срубы с инсталляциями из ярких тряпок, высушенным бельем и костром, с которого уже с самого утра валит черны дым, от взглядов любопытных охраняет бетонный забор. С одной стороны индустриальный район, с другой - железная дорога, по середине - поселение тех, кто без остановки "празднует жизнь". Местами картина совсем иррациональная - параллельно уходящие рельсы останавливаются у железных ворот. На рельсах аккуратно сложены несколько пар обуви. На веревке висит ковер с восточными мотивами. 

На каком-то возвышении полуголый мужчина. Анти-арт, чистый дадаизм!

Мы долго не решались, но в конце концов собрались и отправились в зону "параллельного мира" - не зная, как нас там примут. Однако оказалось, что никакой "зоны Сталкера" с колючей проволокой, аномалиями и тайной Комнатой нет. 

В целом в палаточном городке живут восемь человек, многие даже зимой. Есть те, кто живет здесь уже пять лет.

Независим, как церковь

В сковородке жарится картошка с яйцом. Мужчина, сидя на самодельной табуретке, ест полной ложкой. Он трезвый, борода подстрижена, довольно чистый. "Ивар Аузиньш" - представляется он первым. Как актера театра Дайлес, подумала я. Ивар вежливо предложил нам присесть. Он живет здесь уже три года. "Здорово же – никому ничего не нужно платить. Я, как церковь – независим от государства", говорит он. Палатка Иварса стоит на плетеном ковре, вокруг много пустых пластиковых бутылок. В сравнении с другими "жилищами", здесь достаточно чисто. Мужчине 62 года, и последние семь лет он нигде не работает. Дети выросли, а "с женой больше не о чем разговаривать". Прожили вместе 40 лет. Жена живет в Саулкрасты, а он хочет быть "сам по себе".

"Я за свою жизнь много где побывал – на Севере жил. Когда-то я был заместителем начальника полиции Земгальского предместья, тогда у меня был свой кооператив, фирма".

Ивар говорит, что ему в жизни "все надоело", а здесь его никто не трогает – соседи дружелюбные, живут, как "одна семья". Зимой Ивар идет в приют или находит какой-нибудь заброшенный дом. 

"Ну, как, что делаю? Работаю: собираю бутылки, металлолом, антиквариат продаю. Люди много чего на улицу выбрасывают". На столе возле сковороды бутылка с золотистыми камушками. "Красиво", говорит Ивар. Это тоже он нашел среди мусора. "Знаете, мне легче выжить, чем вам. Вам нужно денег заработать, а я каждый день что-то нахожу, получаю".

Ивар в несколько емкостей собирает дождевую воду. Питьевую воду он приносит с заправочных станций. Мужчина заводит нас глубже в кусты, где живет его подруга. Женщина пенсионного возраста трезва, но демонстративно поворачивается к нам спиной – говорить не хочет. У нее в хозяйстве есть большое зеркало, офисное кресло и розовый зонтик. Соседи рассказали, что в ее жизни произошло что-то плохое. Как только она оформит пенсию - переедет в квартиру.

Личное пространство этих людей, если его можно так назвать, окружено отходами цивилизации – туфли с золотыми застежками, телефонный аппарат, махровый халат, дорожная сумка, сандалии на высокой платформе, зубная щетка, ножницы, черно-красное покрывало в клеточку, то, что когда-то было в квартире каждого советского гражданина.

Воняет невыносимо, и мне скорее хочется уйти. Подумала, что из всех существ человек воняет больше всех.

С 1901 года, когда Максим Горький написал свою знаменитую пьесу "На дне" про, как он сам выразился, "бывших людей", образ жизни этой части общества мало изменился. Как и сто лет назад весной, они выбираются из приютов и отправляются на природу, где иногда даже начинают любить друг друга.

Однако давайте вспомним, что именно в этой работе писателя произносится историческая фраза: "Человек - звучит гордо"!

Илвар и Славик пропали...

Передо мной палатка, из которой слышится несколько громких голосов, пока неожиданно не появляется чья-то голова. Райво Лацису 38 лет, и здесь он живет "ради прикола" – все время пьет. "Как я сюда попал? Я расскажу. В Дрейлини я познакомился с Кристиной.

Она говорит: "Давай поедем в Чиекуркалнс!" Я говорю: "Да я за тобой, хоть на край света!" Приехали сюда, тусовались, уехали обратно. Она с моей мамой не ужилась. Теперь здесь, а я за ней.

Да, я ей маленький домик построил – каркас из бревен, вокруг тент. Днем - пьем. Нормально, жить можно". Вот такая история любви. "Хотел только летом отдохнуть. Смотрю, лето закончилось  – скорее нужно квартиру снимать", говорит Райво пожимая плечами – он не понимает, как многие здесь всю зиму живут. Он бы так не смог.

"Посмотри, сколько у меня сил – нормально. Я работаю в строительстве - 35 евро в день платят".

Он кладет нога на ногу и весело говорит: "Посмотрите, здесь же курорт "Березка" – многие и не знают, что такой есть – район здесь маленький".

У меня вдруг промелькнула мысль, что восприятие реальности у тех людей такое, будто им кто-то провел курс психотерапии. Ведь, что обычно говорят психологи, когда мы вступаем в конфликт с реальностью? "Меняй отношение", "во что веришь, то и происходит", "мир такой, каким ты его видишь".

Так вот, обитатели "Березки" видят мир в "светлых красках" и стараются "красоту разглядеть во всем". 

Райво встревожен: "Можем договориться, что вы напишете объявление? Илгвар и Славик пропали три дня назад. Ушли и все..."

Упрямый мужчина советует пойти поговорить со своей "женщиной-судьбой" - Кристина много читает. Однако разговора не получилось - из-под грязного одеяла в углу показалась черная пятка, а затем голова, которая закричала: "Нет"!

В черной, черной комнате, черный человек... Жутко. Такими видами только детей пугать.

Из соседней палатки вылез встревоженный мужчина. Сначала он кажется расстроенным, но вскоре вздыхает и тихо садится рядом с той, с которой "хоть на край света". Мне стало жаль "бывшего человека", и я даю ему пару евро.

Некоторые ненавидят горячий душ и ароматное мыло

Психолог Даце Гриезе работает с бездомными с 2007 года. Помочь удается тем, кто без жилья и работы еще не так долго. В свою очередь тех, для кого кризис жизни был постоянным условием в течение многих лет, мотивировать очень сложно – практически невозможно, за редким исключением.

Даце Гриезе говорит, что только наблюдая со стороны, кажется, что все истории бездомных одинаковы, - на самом же деле у каждого своя. Многое зависит от личностных качеств, предыдущего опыта. "Значительную долю составляют люди среднего и пожилого возраста от 50 до 70 лет - продукты постсоветского периода, которые не смогли приспособиться к капитализму. Они негибки, застряли в прошлом, много говорят о тех временах". Психолог отмечает, что большинство из них русскоязычные. По оценкам мэрии Риги, около 12% бездомных имеют психические расстройства, хотя немногие имеют подтверждение диагноза. 

Она описывает своих клиентов как людей с ограниченными интересами – мысли многих сводятся к одному - "где взять алкоголь и что-нибудь поесть".

"Слабая сфера эмоциональной воли, отсутствие самокритики, узкое видение, неспособность думать о том, что остальное общество думает о ценностях", - отмечает Гриезе признаки деградации.

Степень деградации у этих людей различна. "Не всегда бездомный тот, кто воняет и ковыряется в помоях". Она говорит, что попрошайничество не всегда связано с отсутствием жилья - это образ жизни. В свою очередь, известно, что бродяги существовали во все времена.

"Не всем нужна такая помощь, как мы себе это представляем; не всем нужен горячий душ и ароматное мыло – некоторые просто ненавидят все это".

Даце Гриезе отмечает, что в любом обществе есть определенный процент бездомных, попрошаек, бродяг. "Если какая-то страна говорит, что у них таких людей нет, то это тоталитарная диктатура".

Тем не менее Рижское самоуправление уверяет, что в столице бездомных стало меньше, однако, их число все еще насчитывается тысячами.

Общее количество бездомных точно неизвестно. Пять лет назад, когда бездомных механически подсчитывали, их число достигло 3000 человек.

В настоящее время количество уменьшилось. Например, прошлой зимой в приютах семи городов в среднем содержалось 585 человек в день, что на 3% меньше, чем в предыдущем сезоне. Самой большой популярностью пользуются приюты, которые находятся ближе к центру города и оказывают услуги людям в состоянии алкогольного опьянения. Летом количество клиентов приютов значительно уменьшается. В начале августа все ночные приюты в Риге принимали в среднем 200 человек в день. В свою очередь, например, в июне, услугами ночлежки пользовались примерно 313 человек в день.

Всего в приютах предусмотрено 885 мест, которые софинансируются Рижской Думой, но при необходимости количество мест может быть увеличено до 1000.

В Риге работает четыре суповые кухни, которые в зимний период обеспечивают до 650 порций в день пять раз в неделю. Для получения супа не нужно показывать никаких документов. Блюдо можно съесть на месте или забрать домой.

Галерея: Как живут "бывшие люди"