RUS TVNET в Украине ⟩ Бывший пленник Станислав Асеев о тайной тюрьме в Донецке (30)

Станислав Владимирович Асеев - украинский писатель, журналист и блогер, автор книги "Светлый Путь": история одного концлагеря". Под псевдонимом Станислав Васин работал внештатным корреспондентом "Радио Свобода" в Донецке. Был задержан 11 мая 2017 года Министерством государственной безопасности (МГБ) самопровозглашенной Донецкой Народной Республики (ДНР) по обвинению в шпионаже и содержался в тюрьме до 29 декабря 2019 года. Был освобожден в рамках обмена между Украиной и ДНР 29 декабря 2019 года. Спустя практически два года после тех событий мы встретились с ним в Киеве. Мы - это молодые журналисты из стран Балтии и Польши. Асеев убежден, что об "Изоляции" необходимо говорить до тех пор, пока она не закроется.

"Это однозначно не было случайностью"

После событий 2014 года Станислав остался на востоке Украины. "Я местный, у меня там была вся семья. Я из Макеевки* и большую часть жизни прожил там. Кроме того, я не видел возможности уехать оттуда по семейным и другим обстоятельствам", - объясняет журналист. 

*Макеевка - город на юго-востоке Украины, в Донецкой области. С 2014 года контролируется ДНР. Граничит с Донецком.

С 2015 года журналист плотно сотрудничал с украинскими СМИ ("Радио Свобода", "Зеркало недели", "Украинская правда", "Остров"), оставаясь на той территории. Все крупнейшие СМИ были заинтересованы в том, чтобы журналисты поставляли информацию с оккупированных территорий, так как украинских журналистов там практически не оставалось. Асеев работал под псевдонимом с 2015 по 2017 год. 

"11 мая 2017 года был так называемый День Республики, я вышел в центр Донецка, чтобы сделать репортаж об этом для "Радио Свобода". Я уже сделал фото- и видеосъемку, возвращался домой, чтобы написать текст под эти материалы, и не дошел. В центре города на площади Ленина, когда я ее пересекал, меня окликнул патруль. Обычные полицейские. Они попросили предоставить документы и показать, что в рюкзаке. Они стали куда-то звонить, и в течение буквально 5-7 минут появились люди в штатском, которые сразу надели на меня наручники, заломили руки, отобрали вещи и повели в машину, которая была недалеко. Это однозначно не было случайностью", - рассказывает журналист.

С того момента следующие 31 с половиной месяца Асеев провел в разных местах лишения свободы. Большую часть - в "Изоляции"** (28 месяцев).

Первые полтора месяца - это был подвал, одиночная камера МГБ в Донецке, затем 28 месяцев в "Изоляции", 18 дней в СИЗО в Донецке и полтора месяца в колонии строгого режима в городе Макеевка. Журналист отбывал срок, который ему вынес местный суд - два приговора по 15 лет каждый. 

"Инкубатор военных преступлений"

Асеев рассказал, что происходило с ним сразу после задержания: "Меня привезли в кабинет МГБ на улице Шевченко, 26, там начался первый допрос. Если это можно так назвать. Меня стали просто бить и при этом допрашивать. Били меня резиновой дубинкой, а потом перевели в соседний кабинет, и там уже начались пытки с применением электрического тока. Это такой специальный полевой аппарат, он называется ТАПИК (телефонный аппарат полевой с индуктивной катушкой). От него идут провода, и их бросают на разные части тела. В моем случае это были большие пальцы рук".

По словам журналиста, в этой тюрьме применяется целая система пыток: это психологическое давление, унижение, угрозы сексуального насилия. В течение часа продолжались пытки, после чего журналист подписал все, что от него требовалось.

"Что я шпион, а не просто журналист, что я агент Главного управления разведки Министерства обороны Украины. После этого пытки прекратились. Меня спустили в подвал, в одиночную камеру МГБ, где я провел следующие полтора месяца", - вспоминает он. 

В конце июня 2017 года Асеев с другими заключенными попал в "Изоляцию". 

"Я тогда не знал, куда мы едем. Мы все ехали с мешками и пакетами на головах", - вспоминает он. Это система МГБ - заключенные перемещаются только с пакетом на голове. Но Асеев хорошо знал Донецк и знал, откуда его вывозили, поэтому понял, что их везут не в СИЗО. Другим вариантом была "Изоляция". Об этой тюрьме он был наслышан от заключенных из соседних камер. "Когда мы приехали, стало ясно, где мы находимся. Географически. Конечно, я тогда еще не понимал, что это за место".

В своей книге "Светлый Путь": история одного концлагеря" Асеев и другие заключенные неоднократно называют "Изоляцию" дурдомом. То, что там происходило, не было похоже ни на одну тюрьму. Жестокость и насилие, которые применялись там, выходили за рамки любого здравого смысла. 

"В "Изоляции" над людьми издевались систематически и круглосуточно, даже если человек уже подписал нужные бумаги", - 

рассказал в интервью журналист.

По словам Асеева, пытки в этой тюрьме проходят намного жестче, электрические провода там бросают, как правило, на гениталии. После того как человек подписывает то, что требуется, его поднимают из подвала в камеру, но на этом ничего не заканчивается.

В своей книге Асеев рассказывает, что все происходящее в тюрьме "Изоляция" записывалось на видеокамеры, любые нарушения правил фиксировались, поэтому избежать наказания было невозможно. А правил в этом месте было много, и большинство из них были абсолютно абсурдными. 

Хозяин "Изоляции" Палыч

По словам Асеева, самое страшное в "Изоляции" происходило по приказу "хозяина".

"По ночам с пятницы по воскресенье хозяин "Изоляции", комендант Палыч***, напивался, спускался (он жил прямо над нами в двухэтажном здании), открывал камеры, включая женские, и в лучшем случае избивал людей. Мог человека загнать под нары и заставить лаять как собака. Мог женщин уводить на второй этаж, и там происходила фактически форма изнасилования. Он не прямо в камерах их насиловал, а приказывал подняться на второй этаж, и приводили их под утро. Он заставлял нас петь советские песни, когда кого-то пытали в соседней камере. Чтобы не было слышно, как кричит человек. Он это делал исключительно ради собственного удовольствия. В этом не было никакой необходимости, люди уже все подписали", - вспоминает бывший пленник.  

Именно в этом специфика "Изоляции" - это инкубатор военных преступлений, которые касаются не только пыток, но и унижения человеческого достоинства и изнасилований женщин, так и мужчин. Асееву также известны и случаи убийства, которые произошли за время его пребывания там. 

Асеев прокомментировал задержание Куликовского лаконично: "Классический военный преступник, на котором убийства, изнасилования и сотни пыток. Я надеюсь, что ему дадут пожизненное. Я имел непосредственное отношение к его аресту. Это главный психопат и военный преступник. Я не то чтобы радуюсь, я, наверное, уже не способен на такие эмоции. Но внутренне я был очень глубоко удовлетворен, когда услышал, что ночью его арестовали".

Известность в медийном смысле сохранила здоровье

Бывший пленник рассказал о том, как была устроена "тюрьма" изнутри. "Были люди из числа заключенных, которые считались приближенными и являлись правой рукой администрации. Их руками и избивали заключенных, включая меня. Эти люди формально тоже были заключенными, у них  были статьи местного уголовного кодекса. Они были приближены к администрации, их не трогали. Но они участвовали в избиении людей. Были люди, которые, наоборот, занимали самое низшее положение. Это те (мужчины), кого Куликовский провел через сексуальное насилие. Их вообще за людей не считали, их били круглосуточно - кто угодно и когда угодно", - объясняет Асеев. 

К нему было особое отношение, так как его дело было очень известным. Администрация "Изоляции" получила приказ не привлекать его к физическим работам.

"Я единственный заключенный, которого ни разу за два с половиной года не вывели на работы за пределы камер. Банально чтобы я не сбежал. Цена моя как пленного возросла, они понимали, что могут за меня многое получить на обмене, меня держали отдельно от общей массы. Били меня значительно меньше.

Известность в медийном смысле сохранила мне очень много здоровья", - говорит Станислав. 

Кто попадал в "Изоляцию"? По словам Асеева, половина заключенных - это ополченцы, боевики, которых бросали туда свои же. "Я сидел с людьми практически всех званий. Полковники, подполковники, майоры: не было ни одного дня, чтобы я не сидел с кем-то из боевиков". К другой группе людей относятся гражданские, которые могли быть кем угодно. Людей волнами бросали в "Изоляцию", делая их террористами. Обвиняли их в работе на Службу безопасности Украины. Если у человека был какой-то бизнес в Донецке и его надо было отобрать, он тоже становился шпионом. Это также могли быть проукраински настроенные люди, которые что-то написали в Twitter, Facebook, "ВКонтакте":

"Я сидел с человеком, который просто лайкнул пост "Донецк - это Украина". 

Также была небольшая группа людей, которые действительно сотрудничали с украинскими спецслужбами. 

"Терпи сынок, терпи, терпи, терпи"

Бывший пленник со временем привык к ужасам, которые происходили в "Изоляции". Страшные ожоги, пытки, крики через полтора года стали для него обыденностью. Но был один случай, который глубоко врезался ему в память. "То, что произошло с этим человеком (он до сих пор находится в заключении, но уже не в "Изоляции"), это повлияло на меня очень сильно. Его завели из подвала, когда он уже пытался покончить с собой. Именно из-за этого его перевели к нам. Его привели окровавленного, со сломанными ребрами, с глубокими ожогами. Пытали его вместе с сыном. Их пытали на одном столе, и у него очень пошатнулась психика", - рассказывает Асеев.

Заключенного пытали на протяжении недели в одно и то же время, пока он сидел в подвале. Когда его завели в камеру, в которой находился Асеев, он все еще не понимал, где находится. Когда наступал вечер, он просто садился на край своей нары и в течение полутора часов бредил. Ему казалось, что он в подвале. Когда он слышал какие-то шаги за дверью, ему казалось, что идут за ним. Он просто говорил: "Терпи сынок, терпи, терпи, терпи". Асеев вместе с другими заключенными пытались привести его в чувства, говорили ему, что все закончилось: "Ты не в подвале, сын в соседней камере, вас никто не пытает". Он просто впадал в неадекватное состояние на полтора часа в течение нескольких дней. На следующее утро он вообще ничего не помнил. 

"Моя известность - это причина, по которой я сейчас сижу здесь"

Первый приговор Асееву был вынесен 5 августа 2019 года. На тот момент он уже был в заключении два года и три месяца. У него было 7 статей. Одна статья - это шпионаж, а все остальные - экстремизм, призывы к экстремизму и т. д. 

"Что подразумевается под экстремизмом - это журналистская деятельность. Все журналисты - экстремистское сообщество", - поясняет бывший заключенный.

Его осудили за один день, ему дали 15 лет тюрьмы. "Тогда уже готовился обмен, это был политический момент. Я согласился со всеми обвинениями, мне было все равно, лишь бы на обмен", - отмечает он. В этом же месяце, в конце августа, Асеева снова привезли в суд по тем же статьям (добавили еще несколько эпизодов по экстремизму). Он снова получил 15 лет тюрьмы. 

Журналист тогда обратился к судье с вопросом: "Я прощу прощения, но вы меня уже второй раз судите и опять 15 лет. Это 30 лет или 15?". Она ответила, что если будут расхождения в вопросе реализации приговора, тогда и будут смотреть, и ушла. По словам Асеева, суд прошел за один день в течение получаса. 

"Я не был уверен, что меня поменяют, но я только на это и надеялся. Я понимал, что из этой системы выход только один. Статья за шпионаж - это от 10 лет. Мне было наплевать, сколько мне дадут", - объясняет он.

"Моя известность - это причина, по которой я сейчас сижу здесь. Люди, о которых никто не знает, сидят там по 4-5 лет. Перспективы выйти у них нет. Меняют десятки, а сидят сотни. Сейчас это уже чисто политический товар - если ты попал под эти статьи, скорее всего, ты выйдешь только по обмену. Лучше кричать о человеке, чем молчать".

Два года на свободе

"Когда я вышел на свободу, для меня это было иностранное государство, к которому надо было привыкать. Я вышел с этих подвалов и увидел, что никому нет дела до того, что там происходит, и никто не знает о той подвальной жизни. Я потихоньку работал над собой, чтобы понять, что это моя проблема, а не проблема людей, к которым я вышел. Это я не вписываюсь в их мир, а не они в мой. Нельзя жить подвалами, и не нужно этого делать. Мне понадобилось время, чтобы прийти к этой мысли", - добавил Асеев.

29 декабря будет ровно два года, как Станислав находится на свободе. Он отмечает, что его реабилитация еще не закончена. Первые месяцы были особенно тяжелыми для него, так как два года жизни в заключении оставили глубокий след: "Мне тогда сложно было даже смотреть на людей. Это и сейчас проблема. Потому что в МГБ запрещено вообще смотреть в глаза администрации. Вы всегда должны смотреть вниз. За два с половиной года это, конечно, наложило свой отпечаток. Это такие мелочи. В первые месяцы я не мог спать вообще. Спали мы только при включенном свете, а тут свет можно выключить. Я очень долго к этому привыкал. А надо еще интервью давать почти каждый день по каким-то студиям, где все в этом свете. Это было сложно". 

Он отмечает, что и сейчас сталкивается с некоторыми проблемами. Например, ему не комфортно долго находиться в комнате с людьми, так как он постоянно с кем-то находился в камере. "Мне нужно личное пространство. Я люблю жить один. С другими заключенными мы почти не общаемся. Я стараюсь в стороне от них держаться. Когда ты пересекаешься с этими людьми, все разговоры о пытках, Палыче, "Изоляции". Я стараюсь по минимуму сохранять контакты", - поясняет Асеев.

На вопрос, что сейчас приносит ему радость, Станислав отвечает: "Я себя приучаю к каким-то маленьким удовольствиям от еды, от общения с приятным человеком, которые раньше не замечал. Несмотря на то, что я на свободе, я понимаю, что это в любой момент может закончиться. 11 мая я тоже представить себе не мог, что через час окажусь в подвале. Кто знает, что будет завтра".

"Светлый путь"

Станислав Асеев активно занимается темой "Изоляции" с момента своего освобождения. Его книга "Светлый Путь": история одного концлагеря" сейчас переведена на несколько языков. В ней он подробно описывает страшные события, которые ему пришлось пережить.

Асеев начал писать часть книги еще в подвале одиночной камеры, где провел первые полтора месяца своего заключения. "Там всем было абсолютно наплевать, что я пишу. Я сказал, что мне надо психологически как-то разряжаться, я не пишу никакого негатива, никаких позывных имен, ничего. Я просто описываю психологические переживания. Они сами дали мне листы. Они, кажется, не верили, что я вообще выйду оттуда".

Эти листы Асеев перевез в "Изоляцию". Сначала ему также разрешили писать. "Первые несколько месяцев я вообще не писал, я был в состоянии шока. Потом, когда я свыкся с системой, понял, как здесь все устроено. Очень аккуратно, без агрессии к администрации, начал описывать, что там происходит. Мне позволяли это делать полтора года", - рассказывает он.

Через полтора года в его камере провели показательный обыск и забрали рукописи. "Видимо, мне разрешили писать, только чтобы понять, что я знаю, что я собираюсь рассказывать. Поскольку зацепиться там особо было не за что, они просто сказали, что писать мне теперь запрещено. Но не тронули меня. Бить не стали", - вспоминает Асеев.

Зная, что такое может произойти, журналист выучил все свои рукописи практически наизусть. Позже он смог их восстановить за два дня в официальной тюрьме, куда он попал после "Изоляции". 

"Там уже можно было писать и никто ничего не отбирал. Для меня это был даже не вопрос, рассказывать или нет. Вопрос был только, когда я закончу книгу и все это в качестве такого мощного информационного продукта выложу профессионально, чтобы эта тема не заглохла в течение месяца. Как это постоянно бывает после обмена", - объясняет он.

Эти рукописи стали частью той книги, которую недавно представил журналист.

На всех международных площадках Асеев рассказывает о том, что происходит в тайной тюрьме в Донецке.

"Изоляция" - это такое место, про которое надо говорить, пока оно не закроется. 

В США мы просили ввести санкции против администрации "Изоляции". Мы привезли конкретные фамилии и имена, адреса, паспортные данные, фотографии этих людей. Перевели все это на английский язык. Просили ввести санкции против военных преступников. Это крайне важно политически", - отмечает бывший пленник.

По его словам, в этом деле важно дать понять, что о существовании "Изоляции" уже известно.

"Россия говорит, что этого места не существует. Я всегда прошу на любом уровне любой страны официально дать запрос в отношении РФ по этому месту. Этого еще не произошло. Вышел отдельный отчет ОНН по нарушениям прав человека на неподконтрольной территории, и в нем целая глава посвящена "Изоляции", где систематизирована информация с 2014 года по 2021 год. Это уже не мои рассказы или моя книга, даже не наш обмен 2019 года, это 38 человек, которые были опрошены с 2014 по 2021 год. Осталось поднять этот вопрос на политическом уровне и предъявить претензии РФ", - заключает Станислав Асеев. 

Статья подготовлена в сотрудничестве с НПО Mondo в рамках проекта "Я европеец: истории и факты миграции в 21-м веке", совместное финансирование которого осуществляют Европейская комиссия, Министерство культуры Эстонской Республики, Целевой капитал гражданского общества и Министерство иностранных дел Эстонской Республики из средств, направленных на совместную работу в рамках развития и гуманитарную помощь. Содержание материала не обязательно отражает точку зрения спонсоров.