"Верю, что он жив". Как ищут пропавших без вести воинов ВСУ

"У нас все хорошо!" Он всегда отвечал, что у них все хорошо, а восьмого числа в 11.57 в сообщении прислал смайлик", - киевлянка Наталья вспоминает последнее, что дал о себе знать ее муж Сергей. В октябре 2022-го он пропал без вести, выполняя боевое задание на фронте в районе Бахмута.

Женщина рассказывает, что несколько дней после 8 октября мужчина не выходил на связь. А потом она получила официальное известие из территориального центра комплектования (бывший военкомат. - Ред.) о том, что ее Сергей считается без вести пропавшим.

"Обращаюсь к сотруднику ТЦК: "Скажите, пожалуйста, что мой муж жив". А он говорит: "К сожалению, я вам этого не могу сказать", - со слезами вспоминает Наталья.

Муж может быть в плену

После шока Наталья взяла себя в руки и начала самостоятельно узнавать все детали. Сначала написала заявление в полицию и позвонила в воинскую часть мужа. А также разыскала родственников других побратимов, которые исчезли с ее Сергеем недалеко от Бахмута. Через них она узнала, что ее муж и другие военные из его части могут быть в плену. Однако подтверждения информации она не имеет вот уже восемь месяцев.

За помощью женщина обращалась в СБУ, Национальное информационное бюро, Международный комитет Красного Креста (МККК), Главное управление разведки. "Из некоторых инстанций поступили общие ответы, ну, извините, ни о чем", - говорит жена пропавшего без вести.

Наталья регулярно приходит на приемы к Уполномоченному по вопросам пропавших без вести при особых обстоятельствах. Здесь таких, как она, согласно принятому в прошлом году закону, лично информируют об этапах розыска. Должность уполномоченного по этим вопросам, как и его команда, появилась в апреле 2022 года.

Как фиксируют статус пропавших без вести

Отчет о поисках для родных в офисе уполномоченного Олега Котенко дают раз в несколько недель. Общаются индивидуально - как в случае с Натальей, или онлайн с группами людей, чьи родственники исчезли в одно время и в одной локации.

Первое, о чем просят родственников специалисты по поиску, соблюдать информационную тишину. То есть не пытаться давать объявления о пропавших в соцсетях. Нередко информацию из открытых источников российские оккупанты могут использовать против пропавших, которые на самом деле находятся в плену. А еще - ею могут воспользоваться мошенники, которые выманивают деньги у родственников за несуществующие детали о местонахождении пропавшего. Наибольшие сложности в поиске, объясняет DW Олег Котенко, возникают из-за неизвестных обстоятельств исчезновения человека. Нередко это происходит на ныне уже оккупированной территории.

Вся имеющаяся достоверная информация о пропавших, говорит уполномоченный, содержится в новосозданном реестре, откуда родные могут получить выписку. Сейчас реестр насчитывает более 23 тысяч личных карточек с историями поисков. 90 процентов людей - военные ВСУ. Даже если военный или гражданский человек нашелся, его данные все равно остаются в реестре и отмечаются примечанием об актуальном статусе: "нашелся", "есть совпадение по ДНК", "освобожден из плена". Таких имен сейчас насчитывается более восьми тысяч.

Деталей о судьбе почти семи тысяч человек в реестре пока меньше всего, говорит уполномоченный. Причин этому несколько. Во-первых, отсутствуют свидетели исчезновения человека. В случае с военными ими могут быть только сослуживцы, впрочем их показания не всегда точны, говорит Олег Котенко. Во-вторых, преградой для поиска становится перемещение пленного военного по территории РФ или на оккупированных украинских территориях. "Например, мы знаем, что он в плену. Но его могут перемещать из одной колонии в другую. Мы также это фиксируем", - объясняет Котенко.

Часто в поиске команда уполномоченного использует открытые данные из российских Telegram-каналов. Там, говорит Олег Котенко, россияне публикуют видео взятых в плен украинских бойцов, которых потом удается идентифицировать. Кроме этого, дистанционное подтверждение статуса пропавшего человека помогают осуществить украинцы, которые находятся на оккупированных территориях и сотрудничают с Офисом уполномоченного. Они делятся фото и видео о погибших, похороненных или взятых в плен бойцах ВСУ.

Как происходит поиск через международные каналы

Иногда фактов, собранных онлайн, недостаточно для подтверждения статуса плена или гибели военнослужащего. Тогда для поисков применяют международные каналы, например в Координационном штабе по вопросам обращения с военнопленными, который занимается и вопросами пропавших без вести и координирует поиск таких лиц при участии МККК и Национального информационного бюро, которое напрямую сотрудничает с правозащитниками в Женеве. А туда информацию об украинских военнопленных также иногда предоставляют россияне. Поэтому среди имен пленных есть шанс найти пропавшего воина ВСУ.

В Координационный штаб по вопросам обращения с военнопленными обращаются те родственники пропавших без вести, которые не знают, с чего начать поиски. В структуре им могут помочь на месте, если в реестрах уже есть актуальная информация о местонахождении бойца. Или же - направить в органы, с которых следует начать оформление и сбор необходимых документов - полиции, территориального центра комплектования и социальной поддержки, Национального информационного бюро, СБУ и т.д.

"Это уникальная структура, которой раньше не было в практике", - рассказывает Виктория Цимбалюк, специалист Координационного штаба по вопросам обращения с военнопленными.

Виктория Цимбалюк как волонтер начинала работу в штабе на этапе его формирования в прошлом году. Сюда она пришла с собственной историей потери - своего родного брата ей пришлось искать самостоятельно в полях только что освобожденной Харьковщины, через полгода после того, как он погиб там. Говорит, тогда месяцами не знала, куда идти за помощью с поисками, сейчас ситуация - сравнивает девушка - кардинально другая. В частности, благодаря активности родственников пропавших и отчетности государства перед ними.

"Уже больше года я не имею никакой информации! Меня футболят из одного места в другое!" - с такими жалобами в Координационный штаб приходят родственники пропавших без вести. Здесь для них также проводят индивидуальные консультации.

Результаты встреч разные. Снежане, которая пришла в штаб во время пребывания там DW, сообщили радостную для нее весть - после года поисков выяснилось, что ее сын жив и находится в российском плену. "Я чувствовала, что он жив! Надежда - это то, что меня поддерживало, я верила, что мой сын жив!" - со слезами говорит женщина.

Снежане предоставили соответствующее подтверждение от Национального информационного бюро - а специалисты НИБ получили данные от Международного Комитета Красного Креста. Впрочем, в таких случаях подтверждение статуса плена еще не означает, что известна точная информация о местонахождении военнослужащего или военнослужащей. Для выяснения этих сведений также нужно пройти процедуру подтверждения через международные организации.

Могут ли все родственники пропавших получить выплаты

Пока поиски продолжаются, семьям пропавших в Координационном штабе помогают с оформлением необходимых документов - на ежемесячные выплаты по 100 тысяч гривен как родным военного, пропавшего при особых обстоятельствах. Но нередко в вопросе таких выплат, говорит юрист Ирина Пидреза, возникает немало юридических коллизий. Например, с тем, кто именно из родных должен получать средства, и действительно ли, в случае возвращения домой, военнослужащий может использовать предоставленные государством деньги. По законодательству, в первую очередь, право на выплаты имеет партнер по браку - жена или муж - действующий или бывший, если есть общие дети. Во втором случае, даже если экс-партнер не поддерживает связи с пропавшим или пропавшей и не интересуется поисками, средства все равно получает такой человек, а не, например, родители пропавшего.

"Часто родители обращаются и говорят "Как так: жене все, а нам ничего. Мы верим, что сын вернется, и когда он вернется - не будет средств, потому что все получает жена", - рассказывает Ирина Пидреза, юрист ОО "Юридическая сотня".

На еще один "юридический парадокс" обращает внимание уполномоченный Олег Котенко. По его словам, речь идет о невозможности оформить выплаты для родственников, пока не будет доказано, что человек - будь то гражданский или военный - действительно пропал без вести, а не самовольно выехал или дезертировал. Человек может быть убит и похоронен на оккупированной территории, из-за чего доступа к информации о его статусе у украинской стороны нет. Другой вариант - депортация и перемещение людей в пределах РФ или Беларуси.

"Мы можем никогда не понять, что происходит. Они также есть в реестре, но мы не знаем наверняка, что у нас человек исчез, пока у нас не будет точных свидетельств", - объясняет Котенко.

Кто ищет тела погибших и могут ли присоединиться к поискам родственники

Данные о вероятной гибели бойца, который в розыске, иногда получают со съемок дронами или от российских военных, если те готовы сотрудничать. По договоренности команда Олега Котенко раз в несколько недель ездит опознавать тела и забирать их из "серой зоны". Для этого созданы семь поисковых групп с участием деминеров. За год таким образом удалось вернуть родным более полутора тысяч тел военных. Иногда в таких поисках участвуют и родственники погибших, рискуя собственной жизнью. Для проведения поисковой операции на месте с гражданскими необходимы разрешения от военного командования и полиции. В случае, если человек правильно проинструктирован и готов к поискам "в поле", говорит уполномоченный, вовлеченность родных может ускорить опознание найденных тел.

Процесс поиска пропавших без вести, говорит Котенко, станет менее сложным после очередного освобождения украинских территорий. Сейчас активно происходят поиски пропавших без вести в районе отвоеванных ВСУ участков возле Бахмута. Если в зоне исчезновения человека не находят тела, это означает, что человек с большой вероятностью в плену. Соотношение идентифицированных людей в плену сейчас 60 процентов к 40 процентам тех, кого подтверждают как погибших, отмечает Котенко.

Вместе с военными, пропавшими без вести в период полномасштабного вторжения, продолжаются и поиски тех, чья судьба неизвестна после 2014 года. И хотя таких людей официально насчитывают в сотни раз меньше других пропавших - около семидесяти - уполномоченный говорит, что есть шанс отыскать и их, также - живыми.