ALMA MATER: о бедных студентах, богатых юристах и востребованных гуманитариях (1)

Наш разговор - о востребованных профессиях, стоимости хорошего образования и его ценности в жизни, а также о человеческих качествах, необходимых для занятий наукой. Сегодня мы публикуем вторую часть эксклюзивного интервью доктора наук профессора Индрикиса Муйжниекса. В первой части беседы речь шла об интеллектуального потенциале страны и о том, почему бюргерская Рига веками упорно отказывалась стать университетским городом...

Выбор правительства, выбор народа

- Скажите, пожалуйста, господин ректор, со стороны правительства и всего общества какой запрос на специалистов с высшим образованием существует сегодня? Приоритеты какие-то в масштабах страны сформулированы?

- Сформулирован запрос на инженерные и естественно-научные специальности. Среди приоритетных - математика, компьютерные дисциплины. Разумеется,

есть и специализация внутри этих областей — биомедицина, фармацевтика, инженерные науки, материаловедение, биоэкономика

(это - отрасль знания на стыке экологии и экономики — Т.О.), информационные коммуникационные технологии. Таковы приоритеты правительства. С другой стороны, в народе — и не только в Латвии! - традиционно всегда популярны профессии врача и юриста. В наше время к ним добавились популярными у абитуриентов профессии журналиста, психолога.

- Что касается журналистов — это удивительно. Ведь и заработки невелики, и рынок печатной прессы в Латвии с каждым годом сокращается. Привлекает сам образ жизни?..

- Образ жизни… И представление о том, что журналисты как-то влияют на общественные процессы, что они — четвертая власть. Это тоже привлекает. Но популярны и менеджерские специальности. Иногда, критикуя Болонский процесс, говорят, что за три года ничему научиться нельзя. Конечно, за три года - нельзя, но учиться теперь надо на протяжении всей жизни. Сегодня особенно плодотворно получать знания порциями — и комбинировать их в зависимости от своих интересов, от потребности в определенных знаниях. Предположим, можно изучать естественные науки, затем дополнить образование знанием менеджмента, юриспруденции или, например, лингвистики.

Много перспективных специальностей появляется именно на границе наук. Недавно в университете проходила очень серьезная международная конференция, посвященная проблемам машинного перевода.

Вот вам пример, как в новой профессии соединяется необходимость знания и компьютерных наук, и языков.

- Мне приходилось общаться со студентами университета, которые изучали физику, а став бакалаврами, продолжить учебу на другом факультете — чуть ли не всей группой в магистратуре пошли изучать экономику. Меня это очень удивило… Правда, ребята объясняли свое решение тем, что не видят перспектив, если заниматься наукой.

- Комбинация хорошая. Что же до перспектив в науке… В науке иногда с заработками и перспективами все еще сложней, чем в журналистике. Ведь если ты хочешь всерьез заниматься наукой, нужно считаться с определенными ограничениями для себя, приготовиться к длительному периоду учебы — прежде, чем получить степень доктора наук, придется много работать, причем за небольшие деньги, и вам надо думать, как при этом содержать семью. Найти свое место в науке тоже непросто — нигде вас ждут с распростертыми объятиями. Борьба за деньги идет острая, и в науке тоже идет борьба за деньги. Так что

занятие наукой требует определенной структуры личности, готовности к самоограничению.

Интерес к определенной сфере должен быть очень большой. Правда и удовлетворение, которое дает результат, оно - хоть и редкое, но тоже очень большое…

Наука требует жертв

- С наукой ведь у нас еще недавно дело обстояло очень плохо. Помню, как демонстрации студентов и научных сотрудников выходили на улицы Риги. Были разговоры о том, что науку у нас в стране непоправимо угробили… Стало лучше?..

- Ничего особенно не изменилось. Мы и сейчас в такой … большой яме. Университету в этом смысле все же немного полегче, у нас есть финансирование — в том числе гранты по по линии структурных фондов ЕС, направленные на привлечение в науку молодых исследователей.

- В Техническом университете недавно видела, как много оборудовано лабораторий, сколько появилось в распоряжении исследователей современного и дорогого оборудования за счет этих самых «евроденег»…

- Это - другое. У нас тоже есть целевое финансирование для создания инфраструктуры. И очень хороший пример его использования наш новый университетский центр естественных наук, построенный в Торнякалнсе.

- Значит, надо разделять финансирование на исследования, и на инфраструктуру?..

- Да. Говоря жаргонным языком, есть «твердые» деньги - они на «на железо и кирпич», а есть «мягкие» деньги — можно тратить и на исследования, зарплаты, реактивы-химикаты-расходные материалы.

В прошлом периоде финансирования - с 2008 по 2014 год - мы в общей сложности из фондов ЕС получили примерно 105 млн. евро.

После кризиса 2009 многие научные направления в значительной мере спасало года именно финансирование из структурных фондов ЕС.

Открытие второго периода финансирования, как известно, задерживается, и только в июне мы смогли подать первые проекты, так что в данный момент финансирования из еврофондов нет Есть только международные гранты, полученные индивидуально, и то, что может сам университет выделить из базового финансирования. А это самый минимум, ведь государственное бюджетное финансирование в сумме - всего только 0,12 процентов от ВВП. Нет ни в одном другом государстве такого нет.

- Как, разве у соседей с финансированием науки — лучше? В Литве, например?

- У литовцев значительно лучше финансирование, в Эстонии тоже — если говорить о науке. Если же говорить о высшем образовании, то на одного студента у нас, в Латвии, тратят меньше денег, чем на учащегося профессиональной школы и чем на одного детсадовца. Такой вот парадокс!

Качество стоит денег

- Вопрос, волнующий и студентов, и их родителей — о стоимости образования и сокращении бюджетных мест. Информация такая недавно была в СМИ... И еще, господин ректор, мне вот накануне встречи с Вами попались на глаза цифры стоимости обучения в вузах Италии. Платить за образование студентам там, оказывается, очень немного приходится — от 500-600 евро до 1500 евро. Почему у нас — дороже?

- Вы говорите сейчас о доплате со стороны студентов… Названные суммы - лишь часть, которую доплачивают желающие учиться — это плюс к государственным дотациям. Примерно как с трамвайными билетами... У нас же государственные дотации есть не на всех, а лишь на определенное число студентов, фактически, это число не менялось со времени восстановления независимости Латвии - порядка 30 тысяч студентов в год на всю страну… А у нас сегодня порядка 85 тысяч студентов учится на дневном, так что сами видите пропорции.

В Эстонии, - по крайне мере на первом профессиональном уровне и если студент учится на эстонском языке - государство полностью оплачивает его обучение.

И так же обстоит дело в Швеции, Финляндии, Дании, Шотландии. В Великобритании — иначе, там девять тысяч фунтов стерлингов в год стоит учеба, и не важно, идет речь об гражданине своей страны или же студенте из другого европейского государства.

В Латвийском университете стандартная стоимость обучение — 2 000 евро в год, это больше, чем платит в качестве дотаций за одного студента нам государство. Например, если 2 000 евро в год платит за учебу студент-юрист, то государственные дотации на обучение такого студента — менее 1400 евро. Этого мало , ведь даже частная основная школа сегодня стоит родителям порядка 400 евро в месяц, это - 4 000 евро в год. Или

возьмем так называемый Шведский колледж — Высшую школу экономики - там студент-бакалавр, изучая экономику, «стоит» 6500 евро в год.

Мы же на обучение такого же бакалавра можем получить только 1400 евро или 2000 евро. А ведь качество стоит денег.

Отсутствие средств ограничивает наши возможности, и всего, чего хотелось бы, мы в обучении позволить не можем. Но стараемся максимально эффективно использовать имеющиеся средства и принимаем даже больше студентов, чем это нам поручает государство и чем позволяют дотации, выделенные на бюджетные места. Принимаем студентов больше, но при этом с «лишних» не берем, по возможности, денег.

- Скажите, ведь есть, вероятно, такая статистика — по безработице выпускников? Как много их, завершив обучение, не могут найти работу?

- Небольшое число, не более 4 — 5 процентов. Это ведь общая тенденция — чем выше уровень образования в обществе, тем ниже в нем уровень безработицы. Если же смотреть по отдельным отраслям, то нужно определить, что считать безработицей среди выпускников? Смотреть, например, работает выпускник по специальности - или же на такой работе, которая образования совсем не требует?

- Да, согласна. Ведь это еще и вопрос личных амбиций. И уровня зарплаты — устраивает она человека, или не устраивает. Нормально оплачиваемой работы у нас мало.

- Если говорить об уровне зарплаты выпускников, то лучше всего оплачивается труд юристов…

- Так что народ прав, когда выбирая для детей юридический факультет!..

- Есть, конечно, и юристы - безработные, и те, кто работает на очень простых позициях — помощниками, консультантами. Есть, в свою очередь те, кто имеет частную практику, зарабатывает хорошо, но это не показывает этого ни в каких базах данных. В любом случае — юристы лучше всего зарабатывают, за ними следуют медики, программисты и так далее.

Гуманитарии ценятся на рынке труда

- Вы назвали выпускников юридического факультета как пример профессии и востребованной и хорошо оплачиваемой. А есть такие специальности, у которых и перспективы хорошие, но они все же они остаются недооцененными абитуриентами и их родителями?

- Если так ставить вопрос — на мой взгляд, химия и биология отчасти являются недооцененными. И гуманитарные профессии тоже — языкознание, философия, история. Конечно, при условии, что знания, полученные во время учебы — качественное. Тогда

гуманитарии востребованы, у выпускников очень широкие возможности применения своих знаний.

А вот инженер узкой специализации, например, специалист по дорожному строительству или в какой-то узкой области машиностроения специалист — он будет очень зависим от конкретной конъюнктуры рынка. Строят дороги — работа есть, а как все построено — надо куда-то еще уезжать. Применение его знаний не такое широкое и универсальное, как у людей с базой гуманитарных знаний, в которой и языки, и знание коммуникации, умение общаться. Так что гуманитарии находят работу в очень разных областях — начиная от банков, представительств и фирм, торговых предприятий… Такова уж особенность наших дней, что очень трудно представить, что произойдет далее с твоей профессией — через пять лет, через десять лет.

- Вопрос о рейтингах. Как только приходит пора и появляются европейские рейтинги университетов, все начинают качать головой — мол, ну как же, опять Латвийский университет в самом конце списка… Хуже Тарту, хуже Вильнюса...

- Можно по-разному на это посмотреть. Что касается Тарту и Вильнюса, я уже упоминал разницу в финансировании со стороны государства. Но дело не только в этом. Большую роль в рейтингах имеет авторитет в определенной области, традиции. Когда анонимные эксперты смотрят на ту или иную область, там еще очень важна длительность присутствия в данной академической среде. По Восточной Европе на первом месте — Московский университет, на четвертом — Тарту, а Латвийский университет — на четырнадцатом. Так что нам есть куда расти. Но можем уверенно сказать, что среди латвийских вузов мы, без сомнения, на самых высоких позициях.

Никогда мы не будем Гарвардом?..

- Год назад, когда выбирали ректора университета, ваш конкурент прямо сказал, что Латвийский университет никогда не будет Гарвардом…

- Ну, у первой четверки университетов мира — у них совсем другое финансирование. Но если мы сравним по-другому — сколько рейтинговых пунктов приходится на единицу вложенных финансовых средств, то картина будет уже иной. Меня однажды в Швеции ректор Королевского технического университета спросил: вот мы в рейтинге — 117-ые в мире, и это хорошо, но почему вы-то там только в шестисотых?.. Я предложил ему сравнить финансирование, которое каждый из университетов получает от государства. У нас — 20 млн евро, у них — 250 млн евро. Так что если подсчитать — по затратам на каждый пункт рейтинга… мы окажемся уже на 15 месте, а вы — так на 117-ом и останетесь, так я и сказал. Это шутка, конечно, и мы посмеялись.

С университетом ведь как с хоккейной командой — у кого много денег, те покупают себе игроков высшей лиги. А мы таким «игроков» воспитываем сами

. Правда, самые лучшие, бывает, и уезжают.

- Про «уезжают» я тоже хочу спросить. Вам не кажется, что латвийская высшая школа вообще-то готовит специалистов не для своей страны — для других?.. И трагедия ли это, что молодежь уезжает? Опасно ли это для нашей страны?

- Это неоднозначный вопрос. С одной стороны, хорошо, что человек получает образование хорошего качества и может быть с ним востребован в любой стране мира — для самого человека хорошо. Другое вопрос - хватит ли политической мудрости. Достаточно ли мудрым окажется наше правительство, чтобы понять, как у себя в стране удержать умных, талантливых и образованных людей. И при этом не допускать своего рода инцеста — когда удерживают только своих, не привлекая ученых и специалистов из других стран это тоже опасно. Есть много перспективных, многообещающих направлений. И мы - университет - приложили много усилий к тому, чтобы заполучить к себе людей, уже поработавших в крупных научных центрах мира. Ведь если они имеют и опыт, и авторитет в научном мире, то вернувшись, могут стать ядром коллектива и целого направления исследований, объединив вокруг себя тех, кто способен развивать перспективные направления. Такие примеры у нас есть.

- Спасибо. Надеюсь, что русский TVNET еще вернется к теме и расскажет об этих людях.