В этом году денег все же нет: патологически краткосрочное мышление латвийских политиков

Отсутствие подобного целеустремленного взгляда - одна из причин катастрофы в управлении пандемией. В то же время отсутствие осмысленной стратегии отзывается и в законопроекте бюджета.

В подготовленном Минфином и Кабмином законопроекте можно отметить те же самые черты, которые характеризуют попытки правительства контролировать распространение вируса: отсутствуют ясные цели; каждая заинтересованная сторона получает минимум финансирования, при котором она не будет разжигать конфликт; принципы, определяющие распределение средств, покрыты туманом.

Этот подход ярко иллюстрирует способ присуждения финансирования согласно выдвинутым министерствами приоритетам. Кому-то может показаться, что этот бюрократический процесс только косвенно касается общественности, однако стоит углубиться в него, чтобы понять, каким образом в Латвии определяется бюджетная политика.

Летом министерства внесли предложения по финансированию различных мероприятий. Например, Минздрав попросил 100 миллионов евро на улучшение качества услуг здравоохранения в сфере онкологии. Министерство земледелия попросило 30 миллионов на развитие сельского хозяйства и полей. МВД попросило почти 12 миллионов на покупку пожарных машин.

Общая сумма запросов составила 1,4 миллиарда евро. Несомненно, это внушительная сумма.

Сейчас существенно вспомнить, что в этом году в Латвии не были определены строгие ограничения в отношении допустимого объема расходов.

Выдуманная Минфином формула, что низкий государственный долг приравниваем к благополучию общества, фактически - единственная причина недостаточных инвестиций в качество онкологических услуг и зарплаты медиков.

Можно возразить: хоть для бюджетных расходов и не было юридических ограничений, Еврокомиссия (ЕК) разработала рекомендации по фискальной политике для каждой страны. И правда, в июне этого года ЕК обозначило три рекомендации для планирования бюджета. В них определено, например, что для расходов в связи с Covid-19 ограничений нет. Национально финансируемые инвестиции также стоит сохранить в текущем объеме или даже увеличить их объем.

Тем временем ежегодный лимит расходов определяют расчеты потенциальной мощности экономики за последнее десятилетие. Иными словами, подсчитывается разница между реальной мощностью экономики и теоретической, которую мы бы наблюдали при полной занятости всех продуктивных ресурсов народного хозяйства.

Последний пункт понять сложнее всего, но его влияние - явно наибольшее. Подсчеты о возможных мощностях экономики не раз подвергались критике. Тем более подсчеты во время пандемии еще более затруднительны. На это указывают и ЕК, и сам Минфин.

Если вспомнить, что упомянутые условия были рекомендациями, а не юридически санкционированными условиями, можно сделать вывод, что у Минфина в отношении объема финансирования на самом деле была довольно сильная свобода интерпретации.

Как же поступил Минфин?

В пояснениях к законопроекту бюджета Минфин пишет:

"Текущая фискальная политика основана на мнении, что в 2022 году и в последующие годы общий государственный долг нужно сохранять на уровне около 50% от ВВП".

Почему? Почему 50%? Финансового обоснования этого решения нигде не найти, так как такого не существует. Я не сомневаюсь в профессионализме чиновников Минфина и не сомневаюсь, что они работают на совесть, но этот факт - крупный камень в их огород.

Этот взятый с потолка показатель - тихо ставший главным политическим принципом общества - знаменателен, так как определяет допустимые расходы на следующий год, то есть - фискальное пространство. Можно прочесть, что:

"Фискальное пространство, в свою очередь, в этот раз рассчитывается как разница между общим прогнозируемым уровнем долга государства при неизменной политике и значением цели правительства по долгу".

Значение цели по долгу - выдуманный Минфином принцип, который серьезно не обсуждался на политическом уровне - то есть эти 50%. Вышесказанное дополняет еще один свободно избранный Минфином принцип: в будущем долг должен снизиться. Читателю эти принципы могут показаться хорошими и самоочевидными. Однако речь идет о развитии страны, поэтому политические дискуссии о введении подобных принципов были бы закономерны, так как выгода от такой политики не совсем ясна и однозначна.

Так как Минфин хочет удержать долг в рамках 50% от ВВП с тенденцией уменьшения, согласно их подсчетам, в законопроекте на следующий год объем госдолга составляет 50,9% от ВВП. Калькулятор Минфина показывает, что при таких расходах госдолг в ближайшие годы снизится. Это, в свою очередь, демонстрирует уменьшение размера фискального пространства - до 302 миллионов евро.

Жители, далекие от подобных расчетов, вполне естественно, не смогли бы осмысленно оспорить рациональность такой политики. Однако выводы - неприятные.

Единственная причина, по которой связанные с онкологией медицинские услуги не получили все необходимое финансирование - желание Минфина наблюдать нисходящую тенденцию в соотношении госдолга и ВВП. Социальное значение такой тенденции не только сомнительное - возможно, оно даже негативное. Тем более качество произведенных расчетов неясно, что признает даже министерство.

Возможно, не все пожелания министерств следовало поддержать, однако если даже пандемия не может изменить представления государства о необходимости инвестиций в систему здравоохранения - понятно, что уже ничего не сможет.

Этот бюджет - как пустая бочка, в которой громким эхом отдаются лишь риторические фразы о поднятии конкурентоспособности. Увеличение зарплат в государственном и социальном секторе - не повод для хвастовства. Это должно было произойти в любом случае. Увеличение финансирования научной базы на 7 миллионов - капля в море, принимая во внимание многолетнее ослабление сектора. Сейчас весь мир следит за конференцией ООН по изменениям климата в Глазго, однако в этом бюджете нет стратегии касательно государственной политики климата. Сложно представить себе менее амбициозный предвыборный бюджет.

Жители Латвии еще могли бы надеяться, что народные избранники включат в бюджет хоть какое-то стратегическое видение, однако внесенные депутатами Сейма предложения заставляют думать иначе.

Политическое управление пандемией подтверждает, что политический ритм Латвии определяют попытки сбалансировать те интересы, которые звучат громче всех. Результат - патологическое краткосрочное мышление. Поэтому нет смысла удивляться, что законопроект о бюджете вписывается в тот же ритм и принципы. В конце концов, вопрос в том, как интерпретировать долгосрочные фискальные цели в ситуации общей неясности. На данный момент интерпретация такова: в долгосрочной перспективе фискальным способностям страны угрожает поддержка онкологических больных. В такой перспективе частные политические приоритеты также становятся кристально ясными.