Сгинувшие без следа: кто и как сохраняет память о жертвах большого террора

По-человечески понятно: «За него же заступиться некому!..»

Журналист из Санкт-Петербурга Наталья Шкуренок - одна из тех, кто однажды столкнувшись с «Последним адресом», надолго стал волонтером движения. Установкой памятных табличек жертвам террора в Санкт-Петербурге она занимается уже несколько лет.

О том, что такое «Последний адрес», как лично для нее началась эта история и почему проект стал международным, Наталья Шкуренок по просьбе редакции рассказала журналисту русского TVNET. Кого и за что репрессировали в 30-е в сталинском СССР? Зачем напоминать людям о жертвах? Кто и почему сегодня противится этому?

- Что такое «Последний адрес»?

- «Последний адрес» - это такое движение, которое говорит о репрессиях через личные судьбы отдельных людей.

Так что это не просто о жертвах террора, о сотнях тысяч и миллионах жертв. Это о конкретных людях, об их судьбах.

Ведь стать инициатором, подать заявку на установку такого знака может абсолютно любой человек - не родственник и не знакомый.

- Даже не родственник?!..

- Вот наш питерский композитор Леонид Десятников услышал по радио о «Последнем адресе» и полез в базу данных, обнаружив, что из его дома шесть или семь человек, оказывается, были репрессированы. Он выбрал одного из них, инициировал установку знака. Причем поставил он знак совсем молодому человеку, одинокому - это скромный бухгалтер с какой-то немецкой фамилией. Скорее всего, что он и попал под раздачу по одной из национальных компаний.

И я спросила Десятникова: «Почему именно этого человека Вы выбрали?» А он мне сказал: «Понимаете, Наташа, ведь он же совсем один... За него заступиться некому.» Вот это «заступиться некому» для меня и есть самое важное.

Еще пример. У нас есть дом на улице Пестеля - большой дом, там мы в дворовой арке уже несколько знаков поставили. И вот еще один - ставит женщина, живет в коммуналке, знак ставит мальчику-студенту, который ей совсем не знаком, его перед самым дипломом взяли, даже защититься не успел...

Оказалось, живет она в той самой квартире, где и этот студент когда-то. И сын у нее такого же возраста... Так что это не казенная инициатива - это из души исходит, идет от сердца.

- Ты сама была инициатором установки какого знака «Последнего адреса»?

- Нет, я работаю в проекте как волонтер. И как журналист тоже об не один раз этом писала.

Ставим знаки: «От жильцов иногда наслушаешься - такого!!!..»

Наталья Шкуренок рассказала о том, как начиналась для нее работа с «Последним адресом»:

- Движение началось в Москве, в конце 2014 года, а до нас, до Санкт-Петербурга докатилось в начале 2015.

- А придумал - кто?

- Пархоменко Сергей.

- Известный журналист... И что было дальше?..

- Поскольку я тогда довольно активно сотрудничала с питерской «Новой газетой» и с «Мемориалом» тоже, много писала про всякие дела мемориальские, то мне и предложила: расскажите, а то никто же не знает, что это вообще такое. И мы тогда в один день установили знаков десять наверное. В том числе, кстати, Николаю Пунину, гражданскому мужу Ахматовой и его зятю - Генриху Каминскому, мужу его дочери.

- Не так давно воспоминания Пунина изданы в полном объеме, интересная книжка...

- Да... НУ А Занимались тогда в Санкт-Петербурге этим всего два человека - один от «Мемориала», второй от фонда «Последний адрес», они и рассказали мне, как и что, как происходят согласования, что не так все и просто идет... Тогда я и предложила: давайте помогу чем-нибудь...

Действительно, организационной работы было много и не хватало людей, вот и я пошла, перед установкой знаков согласовала что-то там. Это, кстати, как потом выяснилось, иногда бывает тяжелей всего - ходить по квартирам, уговаривать людей. Вот так я и стала волонтером «Последнего адреса».

- Прежде чем установить таблички с именами репрессированных - надо получить согласие жильцов?

- Да, по положению в Фонде мы должны получить согласие собственников жилья. Тут есть варианты: либо председатель ТСЖ - товарищества собственников жилья - своей волей дает согласие и подписывает заявку, есть, кстати, такие!.. Либо он выносит вопрос на общее собрание. Либо мы идем по квартирам и разговариваем с хозяевами квартир.

Тут есть нюанс: знак «Последнего адреса» - это не мемориальная доска, это табличка размером 10 на 19 сантиметров, которая формально - по нашему российскому законодательству - является информационно-техническим знаком. То есть формально согласования не требуется, мы могли бы этого не делать

Но сама тема людьми нашими воспринимается настолько болезненно и остро, такой реакцией отзывается. Когда ходишь по квартирам, чего только не наслушаешься!..

Непроходимый страх: «Не подпишу!.. Как бы чего не вышло!..»

- Ну-ка, расскажи: чего же ты, как волонтер наслушалась?..

- Как минимум, говорят: «Идите-ка отсюда, я здесь ни при чем, я ничего и никогда не подписываю!..» Ну, и вплоть до того, что правильно, мол, их всех расстреляли и надо было бы расстрелять еще больше!.. Доходит до криков и воплей.

Вот на примере конкретного дома сейчас расскажу. Дом в самом центре города - окнами на дворцовую площадь. Человек, которому знак хотим поставить - истопник, молодой мужчина, приехал откуда-то из Псковской области с молодой женой и только-только родившимся ребенком, любую работу искал и так здесь оказался.

- Как истопник-то под репрессии попал?..

- Дом этот еще при царизме относился к военному ведомству - и при советской власти к военному ведомству перешел. Вот он и попал под раздачу... А дом огромный - но при этом жилье почти все сдают, всего только в трех квартирах живут сами владельцы. Первым и без всяких возражений подписал интеллигентный мужчина, профессор консерватории.

Он же подсказал, к кому еще зайти, кто из хозяев квартир сам проживает в доме. Посоветовал обратиться к соседке. И вот тут, от соседки я и наслушалась такого!!!.. «Да я тут всю жизнь живу!!! И родители мои тут жили - и мы таких не знаем. Никогда не помню такого - ничего не подпишу! Да у меня у самой отец был репрессирован. Не подпишу - и все, я таких не знаю!!!»

Откуда же Вам помнить, парня же арестовали в 1935 году...

- Как считаешь, это - равнодушие? Что так людей так возбуждает, что их смущает?..

- Наталкиваешься часто на такой непроходимый страх: у нас же зря-то не сажали, зря - не расстреливали... Ты будешь смеяться: не так давно мне наша же однокурссница, которой я начала про «Последний адрес» рассказывать, на полном серьезе заявила: мол, всем известно, что документы в архивах фальсифицированы во времена Ельцина, и что на самом деле не было никаких репрессий!..

- Что ты ей на это сказала?..

- То и сказала: я же в архивах сижу, вижу эти кипы документов, читаю. Там же миллионы листов, исписанных от руки!.. Это сколько же надо было людей за эту писанину посадить - чтоб они на старой бумаге и разными почерками все ельцинские десять лет это писали-писали, сидели и «фальсифицировали»...

Три знака... Три жизни.. Три судьбы...

Стать инициатором установки знака «Последний адрес» может любой человек. Но механизм согласований не так прост: прежде, чем получить согласия жильцов конкретного дома, производится основательная проверка фактов, дат и имен. Существует несколько баз данных, собранных за последние десятилетия.

Есть одноименный фонд, которому люди, стремящиеся к сохранению в исторической памяти народа имен сгинувших в одночасье сограждан помогают, в том числе пожертвованиями. На сайте фонда «Последний адрес» - и карта, и списки как уже установленных памятных знаков, так и тех, что еще только готовятся к установке.

Недавно проект стал международным: одна за другой несколько табличек «Последнего адреса» установлены в Чехии, надписи сделаны на чешском, соответственно, языке. Разумеется, заглянув в списки репрессированных, русский TVNET поискал там латышские фамилии. Их много, ведь и в довоенном Ленинграде, и в Москве проживало немало латышей. Установлены знаки памяти и репрессированным эстонцам, литовцам, полякам, евреям, венграм.

Вот только три судьбы наших соотечественников, выходцев из Лифляндской губернии. Приводим их в точном соответствии краткой информации на сайте «Последнего адреса».

Сайт фонда "Последний адрес"

Берзина Лидия Семеновна. Родилась в 1901 г., Латвия, Лифляндская губ., местечка Старо-Мюльграбен; латышка; образование среднее; член ВКП(б); Латышский театр 'Скатувэ': актриса. Проживала: Москва, Лесная ул., д. 43, кв. 3. Арестована 8 декабря 1937 г. Приговорена: Комиссией НКВД СССР и прокурора СССР 24 января 1938 г., обв.: в принадлежности к националистической контрреволюционной организации. Расстреляна 3 февраля 1938 г. Место захоронения - Московская обл., Бутово. Реабилитирована 12 мая 1958 г. Источник: Москва, расстрельные списки - Бутовский полигон.

Лацис Эрнест Вольдемарович. Родился в 1891 г., м.р.: д. Скултес Валкского у. Лифляндской губ., латыш, член ВКП(б), в 1917-1937 гг. управляющий Леноблконторой Заготлён. Проживал: г. Ленинград, Лесной пр., д. 61, кв. 197. Арестован: 11.12.1937. Обвинение: ст. ст. 58-6-7-11 УК РСФСР. Приговор: Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР, 17.01.1938 — ВМН. Расстрелян: 22.01.1938, г. Ленинград Источник: Ленинградский мартиролог, т. 8.

И - далее по списку: конструктор завода «Электросила» эстонец Рейнгольд Янович Абе, братья Анс Аболин и Кристап Аболин - старший брат Анс, на момент ареста занимал должность директора Московского института народного хозяйства им. Плеханова, а немногим раньше работал в профсоюзах и был главным редактором газеты «Труд», а младший брат Кристап в начале 20-х урегулировал взаимные финансовые претензии вновь образованных Латвии и Эстонии и РСФСР, а на момент ареста был начальником бюджетного управления СССР.

От «А» до «Я» - в этом списке десятки, и сотни выходцев из наших краев. Полистайте страницы электронных баз данных - убедитесь сами.