Бухгалтерский баланс худо-бедно удаётся подбить, исследуя свершившиеся факты. А поданные из разных ракурсов (отчего и неизбежный разброс цифр) стоп-кадры общественного мнения фиксируют настроения, страхи и надежды текущего момента. Ни на какую «окончательность» они не претендуют. Их цель - выявить тенденцию. Как видим, в последние дни 2017 года она оказалась бесспорно позитивной.

Всем посвящённым известно, что, независимо от родного языка, статистический латвиец скорее недоверчив, чем легковерен, что к жизни он относится серьёзно, и просто вот так, на ровном месте, в пляс не пустится.

Разве что место это будет ровным до безупречности, надёжно укатанным и давно испытанным. Это подтверждают детали статистики от BIBLB. Наиболее позитивно настроенные группы образуют школьники и студенты (48%), домохозяйки (46%) и госслужащие (44%). То есть те, в чьей жизни непредсказуемого теоретически меньше, чем у предпринимателей, самозанятых или работающих по найму в частном секторе.

Традиционно к более уязвимым относились ещё и аграрии, но с тех пор, как над ними раскрылся «зонтик» еврофинансирования, уверенности в завтрашнем дне заметно прибавилось и у них. «Зонтик» в данном случае вовсе не метафора: Еврокомиссия не так давно подтвердила, что выделит на латвийских фермеров, чьи хозяйства пострадали в период проливных дождей, 3,46 млн евро «подъёмных». Сверх рутинных дотаций, к которым те давно привыкли. Согласно BIBLB, рекордное число оптимистично глядящих в недалёкое будущее дают именно аграрии - 74%.

Отмечая одинаковые 7% безоговорочных пессимистов, оба источника снова несколько расходятся в подсчёте настроенных «консервативно». Согласно SKDS, 31% латвийцев склонен думать, что в их жизни 2018 год вряд ли будет заметно отличаться от 2017. У BIBLB эта группа вышла на 8% многочисленнее. Все остальные опрошенные либо не имели на предмет наступающего года определённого мнения, либо по разным причинам им не поделились.

И в среднем почти половина живущих в Латвии назвала негативный индекс демографии главной проблемой наступающего года. Не только оттого, что в 2017 году в стране родилось на 1113 меньше детишек, чем в 2016 (LETA), но и оттого, что уехавших и в 2017 оказалось значительно больше, чем вернувшихся. Впрочем, не стоит забывать, что года три-четыре назад ни о каких вернувшихся просто не было речи. А выезжало никак не меньше.

Самая большая опасность для Латвии - депопуляция, даже терроризм не так ей страшен, - считает большинство опрошенных. О том, в чём ещё пару лет назад видели главные угрозы - ни гу-гу. Неужели народная память так коротка? Нет, вовсе не в беспамятстве тут дело: просто срабатывает очень нехитрый (но безотказный) механизм «далеко-близко».

Против такого «лома» быстродействующих приёмов нет. И не поспоришь: чистая правда.

От прочих же возможных напастей мы, вроде, отвязались. Брекзит не помеха тем нашим согражданам, что хотели бы остаться в Соединённом Королевстве. Угроза с востока тоже не видится такой серьёзной, как в 2014-м, а мигрантский «потоп» 2015-го по счастью удалось остановить. Да, застряло где-то в Греции и Италии много десятков тысяч разного народу, но ведь это - далеко. Куда ближе (пусть даже иллюзорно) Германия, Скандинавия, и прочая «правильная», головная, «верхняя» часть ЕС. Нравится это или нет,

Стоит ли вообще туда заглядывать? Сильно ли бурлящее там касается нас тут? Конструкция не валится - и слава Богу. Пусть себе говорят сколько влезет о грядущей «Европе двух скоростей» : мы-то уж точно попадём в «первую»! Иначе и быть не может: все страховые полисы успешно закуплены, во всех «престижных» клубах мы засели - от еврозоны до PESCO.

- подытожил дней десять назад экс-министр экономики Владислав Домбровский.

И заодно предупредил, что полной гарантии от разных неприятностей - особенно, экономических - весь этот набор престижных членств не даёт.

Ещё сдержаннее была евродепутат (от Единства) Инесе Вайдере, убежденная, что в результате Брекзита евробюджет неминуемо сократится на 15%, и Латвия тут же это почувствует. Впрочем, в её октябрьском интервью tvnet.lv хватает противоречий: да, я (и мы) за интеграцию, но «не хочу, чтобы французы или немцы постоянно учили нас жить». Вообще же балтийцы скорее солидарны, чем нет - и с евроструктурами, и меж собой; правда, при этом у нас и «с Польшей многое совпадает». Кто бы объяснил, каким чудом столь непростая акробатическая фигура оказалась возможной?

Хотя с этим беспокойства немного: ясно, что сторону «бунтовщиков» из Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) балтийцы не примут - если вообще большому скандалу удастся вылиться в бунт.

Но есть две другие нешуточные проблемы, которые политическая Европа в конце года сознательно «замела под ковёр». И в наступающем непременно об эти укрытые «кочки» споткнётся. Первая всем известна - Каталония.

21 декабря в Гааге торжественно закончил 25-летюю работу Международный Трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии. Утверждению его председателя Кармеля Агиуса, что-де «правосудие восторжествовало» и «миссия выполнена» верить следует лишь наполовину. Ровно настолько ему и верят осведомлённые обозреватели и излазившие Балканы репортёры. Правда такова, что многие преступники избежали правосудия, а кое-кого из оправданных в Гааге дома встречали со всеми мыслимыми почестями. Правда такова, что нынешний мир на Балканах не прочнее, чем был он в Европе тридцатых годов. Не прочнее, чем шарики и звёздочки на ёлках в предновогодних окнах Белграда, Приштины и Сараева.

Правда также и что Балканы далеко. Что гипотетический конфликт возможен лишь на уровне региональном. Что беженцы оттуда ни Ригу, ни Даугавпилс не наводнят - они наводнят Триест, откуда я всё это пишу. Они зальют Любляну, Грац и Вену.

Но двух войн одновременно - и в небольшой Европе - мало не покажется никому.

Пока что этого не случилось. Пока и в Триесте, и в Любляне, и в Вене - переполненные нарядными толпами кафе и вакханалия рождественских иллюминаций. Пока над Адриатикой и вокруг - привычные дожди; снега нет даже в Вене, но ведь нет его и в северной Риге! И что с того? - природа капризна, а праздников никто ведь не отменял. Снежок можно и искусственный разбросать где следует.

Праздники вообще могут быть отдельно, а «правильная» зима - отдельно. В моём южноевропейском детстве, обычно, так и случалось: снега никто никогда не гарантировал, зато было известно: 29 декабря в дверь непременно постучат. Ещё мгновение - и добрый дядя (не всегда тот же самый, но всегда с заверением, что «лучше не было») втащит ёлку. Высокую - под потолок. Сражающую наповал запахами карпатской хвои - осторожно, вон в тот угол, пожалуйста, ну до чего же хороша, зря вы извинялись, - вот и денежки, с наступающим вас, а может, чаю-кофе с мороза-то?

Ох, уж те бессарабские морозы - вроде нынешних латвийских - плюс три градуса... Но для южан, понятно, холодновато. А снег, долгожданный снег выпадал потом, через неделю-другую, и падал, как ошалелый, огромными клейкими хлопьями дни и ночи, выдавая норму осадков на добрых пол-сезона. И ежегодно через несколько часов такой фантасмагории в столице советской Молдавии замирал общественный транспорт. А вместе с ним и школьные занятия - если каникулы уже успевали кончиться. Мы, дети, были счастливы.

Но это было уж потом. А первым мигом счастья оставался всё тот же - в предвкушении новогодней ночи. Когда из кладовой выуживалась баснословная коробка с шариками, стеклянными птичками, мишками и безнадёжно запутанными год назад (и какой же балбес так умудрился?!) гирляндами разноцветных лампочек. Хотелось ли за тем упоительным распаковыванием хрустящих свёрточков ломать себе голову, что принесёт новый год? - ведь счастье было уже здесь, уже сейчас. Конечно, год будет хорошим. Должен быть.

С новым годом, дорогие сограждане! Оставайтесь оптимистичны!