Год после Брекзита: страх исчез, оптимизма нет, проблемы остались

Это было недавно, это было давно

Каждый мой летний сезон открывает неминуемая уборка в деревенском доме. Работа не слишком чистая, зато вполне радостная. И вовсе не скучная - ведь имеешь дело не только с пылью и паутинами: изо всех углов выныривают милые и порой курьёзные свидетельства прошлого лета - высохшие букеты, которые были так свежи в сентябрьский день отъезда, что жалко было выкинуть их вон; неведомо чьи номера телефонов, наспех записанные на клочках бумаги, пригласительные билеты на прошлолетние мероприятия, и, конечно же, печатная периодика, в течение года ставшая исторической.

Вот и теперь, разбирая запылённые журналы на рабочем столе, я наткнулся на тетрадь польского Newsweek от 27 июня 2016 года. С кромешно чёрного, траурного фона обложки неуверенно поблёскивало колечко гаснущих звёзд. А ниже - там, где обычно указывают главную тему номера - белым по чёрному было набрано «великий страх».

В те дни он был, бесспорно, главной темой в Европе.

Помнится, тогда я написал, что Брекзит станет проблемой британской в большей степени, чем европейской. Потому как страх страхом, но нельзя же совсем голову терять. И забывать, «где Рим, а где Крым». Оттого события в Польше и Венгрии волновали (и до сих пор волнуют) меня гораздо больше: чёрные дыры в географическом центре континента и недалеко от восточных рубежей ЕС куда опаснее. В теории.

На практике же они вряд ли образуются: лидер Венгрии Орбан слишком европоцнтричен (правда, у него, как бы дипломатичнее выразиться, очень специфическое видение Европы), - но свою страну вне ЕС он определённо видит только в самых страшных снах. Правящей же в Польше PiS, вне зависимости от туповато-изоляционистской риторики, приходится считаться с фактом: поляки объединённую Европу обожают, и привыкли извлекать из членства своей страны в ЕС максимальную практическую пользу.

И то, и другое, и третье конечно же, давно знают в Брюсселе. Дружественные центральноевропейские народы, (временно) терпящие пакостные правительства - обстоятельство с которым приходится считаться «наверху». По окончании недавней сессии Европарламента, где большинством голосов приняли санкции против Варшавы, Праги и Будапешта за отказ следовать ратифицированной в 2015 году схеме приёма иммигрантов, многие парламентарии не скрыли сомнений, будут ли эти санкции как-либо работать. О чём тут же не без ехидства сообщил портал politico.eu .

Удивляться нечему: отношения внутри ЕС давно напоминают семейные.

Где каждый знает, что другой знает, что он знает. И откуда, однажды захотев, мгновенно выйти практически невозможно: слишком много взаимных обязательств. Разогретые алкоголем и фейк-ньюсами UKIPовской* пропаганды толпы были непроходимо наивны, воображая, что вот сегодня выразят мнение, - и завтра проснутся в «независимом» Соединённом Королевстве.

Правительство Терезы Мэй окажется очень удачливым (на что пока не очень похоже), если сможет сдвинуть с мёртвой точки переговоры о выходе в этом месяце. То есть, ровно через год после референдума.

Много воды с тех пор утекло. В частности,

Европа к функционированию без Британии подготовилась. В теории.

На практике же, коль скоро который месяц буксует запуск, - кто знает, в каком году процедура завершится?

А что с «бунтом против элит»?

С ним всё в порядке. Жив и в действии - в чём последний раз мы убедились на примере президентских и парламентских выборов во Франции. Как заодно и в узости взгляда политиков и обозревателей, ставивших знак равенства между массовым недовольством мэйнстримом и непременными победами популистов. Ведь не популисты это недовольство изобрели - они лишь могут им воспользоваться. Но никто не обещал им победы. Тот же Бркзит заставил иных недовольных призадуматься. Не только во Франции.

А уж как всех пугали: сначала Брекзит, потом Вилдерс*, потом Ле Пен, - и Европе крышка. Правопопулистскими победами кормилась целая индустрия страха. Кстати, далеко не всегда работавшая по кремлёвскому заказу.

Популисты оказывались «sexy» там, где не было сил посвежее. Но так было далеко не везде. Во Франции после долгой стагнации, на которой успешно паразитировал Фронт Насьональ, 39-летнему Макрону удалось не только разгромить лично его лидера. Этого как раз можно было ожидать.

Настоящим чудом стало другое: через месяц, аккурат к началу выборов в Национальное Собрание Франции, у Макрона была довольно солидная и совершенно новая партия La Republique en Marche (LRM). Одна она получила 308 (из 577) мест в Нацсобрании. Или 350 - если считать коалицию партии Макрона с Демократическим Движением (MoDem). Нацфронт же в новом парламенте «выгрыз» смешных 8 мест.

Но не одним сильным «ужатием» партии Ле Пен новый состав Нацсобрания отличается от предыдущих. По сравнению с ними новый парламент «помолодел» на десяток лет: средний возраст нынешнего французского парламентария - 47 лет. И среди них множество новых лиц.

Одна из главных причин залившего Старый и Новый свет недовольства избирателей - десятилетиями неизменный состав политических «игроков».

В этом ракурсе Латвия, например, ничем не отличается от стран «старой» Европы. «Колода», как её ни тасуй, остаётся прежней - только с годами затирается.

И главной её целью становится удержание статуса-кво. Надо ли удивляться, что публика готова рукоплескать любому олуху, любому шуту гороховому - как рукоплескала в Польше рокеру Павлу Кукизу, а в Италии - комедианту Беппо Грилло (полгода назад считавшегося самым влиятельным оппозиционером, а на днях с треском «продувшему» итальянские муниципальные выборы), - лишь бы увидеть новые лица. Лишь бы услышать зажигаттельные речи.

Если же кроме нового лица, возраста, и темперамента имеются ещё и оригинальные идеи - успех гарантирован.

Почему оказался он таким ошеломительным у Макрона? Потому что Макрон предложил то, что в научной терминологии называется сменой парадигмы. Иными словами, он переформатировал дежурный, давно всем осточертевший вопрос «правый или левый» в «застой или движение». И победил.

Похожую штуку утворил в далёкой от демократии России молодой популист Алексей Навальный. Смена парадигмы в его исполнении состояла в том, что вместо полемики в терминах «авторитаризм-демократия» он предложил публике очень простой факт: страной управляет скучный дядька пенсионного возраста, у которого нет никаких новых идей (если были вообще - хотя бы старые), а его клептократическое окружение идеями не интересуется и подавно, у них другие предпочтения. И сорвал банк - да так, что страну не первый месяц лихорадит, и Кремль не понимает, что с этим делать.

Так что если любите чипсы - запасайтесь: повсеместный бунт против старых (в разных смыслах слова) элит только разворачивается.

Эпоха оптимизма и коллективизма?

Пишущий с недавних пор для агентства BNS британский политический колумнист Эдвард Лукас в тексте, опубликованном 9 июня, назвал наступившие в Европе времена эпохой оптимизма и коллективизма. Даже не принимая во внимание не самые приятные ассоциации восточноевропейца со словом «коллективизм», с Лукасом трудно согласиться.

На первых порах ЕС действительно пытался быть коллективом - но после нескольких расширений превратился в то, что

Джордж Сорос однажды удачно назал «союзом кредиторов и должников».

Ход дальнейших событий показал, что куда реалистичнее (и, возможно, эффективнее) функционировать в формате «семьи», где нагрузки и ответственности раздаются персонально. Чем, как не семьёй, есть нынешняя «Европа многих скоростей»?

Страсть же Евросоюза к расширению иногда разумно корректировалась ходом политических событий, что хорошо видно на примере Турции. Но инстинкт расширения при каждом удобном случае не изжит и поныне. Не успев ещё, как следует «выдохнув», сосредоточится на самых насущных вопросах, вроде окончательной реализации проекта европейской армии, - ЕС уже планирует очередное расширение. Кандидат - Сербия. Предполагаемое время вступления - 2020 год.

Потка что Сербия очень старается. Хотя личность её избранного в апреле президента (а ранее премьера) и одновременно лидера правящей Партии Прогресса Александра Вучича большого энтузиазма не вызывает.

Новоиспеченный либерал, не так давно перепрыгнувший из обширного прокремлёвского крыла сербскиз политиков, Вучич быстро сообразил, откуда дует благоприятный ветер. К тому же балканскте события последнего года - от провала организованного Москвой переворота в Черногории и последующего вступления этой страны в НАТО до заметной активизации в пограничной полосе соседней Боснии (члена НАТО и ЕС) самозванной и никем не признанной Сербской республики, могущей серьёзно скомпрометировать Белград, не оставляли сомнений: Европа сегодня важнее, и быть с ней намного выгоднее.

13 июня Вучич объявил о назначении премьером бывшего министра публичных учреждений 41-летней Аны Брнабич. Такой жест в пользу открытой лесбиянки в стране, где 63% населения убеждено, что гомосексуализм - болезнь, - конечно, должно показывать огромный общественный прогресс.

Комментируя событие, The Guardian пишет, что лучшую декорацию витрины новому президенту трудно было придумать. И тут же цитирует сербского политолога Бобана Стояновича, убежденного, что должность премьера в стране, где вся реальная власть принадлежит Вучичу - жалкий фейк, а назначение «будет маскировать правдивую картинку ситуации с правами человека в Сербии».

Примут ли в Брюсселе этот фейк за истину?

Тот же The Guardian опубликовал на прошлой неделе текст российского активиста, эколога Евгении Чириковой, последние два года живущей в эмиграции в Эстонии. Тема - новое детище Газпрома, проект Nordstream-2. В реализации которого заинтересованны серьёзные немецкие бизнес-групировки.

Похоже, мы возвращаемся во времена Шрёдера, - не скрывает гнева автор, - и это в тот момент, когда консенсус об ужесточении санкций, казалось, бы, в Европе достигнут. Или он существует только на бумаге?

Проблемы есть. «Оптимистическим» я этот период назвать не решусь - уж хотя бы оттого, что не считаю нормативное отсутствие страха и паники проявлением оптимизма. Хотя и рад, что открывшийся Брекзитом период панического неверия в свои силы Европой пройден. Ценой был почти год стресса - к счастью, не более того.

От редакции:

23 июня 2016 года в Великобритании состоялся референдум о выходе страны из Евросоюза. Сторонники автономии победили, набрав 51,9% голосов. За то, чтобы остаться, проголосовал 48,1% населения. Явка составила 72,2% — это более 46 млн человек.

«Брекзит» (сокращение от Britain Exit — «Британия выходит») — название кампании сторонников выхода Великобритании из ЕС.

* UKIP. Партия независимости Соединённого Королевства (англ. United Kingdom Independence Party, UKIP) — политическая партия Великобритании, требующая выхода страны из Евросоюза и придерживающаяся правых консервативных^[2] взглядов. Партия объединяет 12 региональных организаций Британии.

* Герт Ви́лдерс — нидерландский политик. Является депутатом парламента Нидерландов с 1998 года, первоначально в качестве представителя Народной партии за свободу и демократию, а с 2006 — Партии свободы, основателем и руководителем которой он стал. Считается голландским правым популистом