Волонтёр Света: по-русски не говорю, деньги для украинской армии собираю (19)

- У меня брата призвали, поэтому решила часть своей жизни связать с волонтерством. Бегаем по фирмам, собираем деньги на то, что просят бойцы. Ну, и сами помогаем. Среди нас много предпринимателей, то есть, люди не на минимально зарплате. За два года мы уже купили и тепловизоры, и джипов несколько, и запчасти. Мы посчитали – около семи миллионов потратили на армию.

Полтора-два года назад, ситуация была плачевной:

Украинская армия жила на энтузиазме волонтеров. Это не кремлевская пропаганда: Об этом кричали сами военные, сами добровольцы.

Всем миром собирали на форму, на удобную обувь, на технику – вплоть до машин. Сегодня, по словам волонтеров, весы качнулись: отзывчивости народа стало меньше – устали. Но и государство включилось.

ВСЕ МАТЕРИАЛЫ РУБРИКИ "TVNET НА/В УКРАИНЕ: РЕПОРТАЖ С КОЛЕС" ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ

- Два года назад у нас, можно сказать, что армии не было. Наш бывший президент сделал для этого все. Два года назад не было формы, не было берцев, не было еды. Сегодня ситуация немножко вырулилась. Но все равно. Беда с фирмами, которые выигрывают тендеры. Форма не того качества, еда не того качества. Иногда опускаются руки. Но все равно нам кажется и мы верим, что благодаря нашим усилиям мы поддержали нашу страну, нашу армию. И она нас защитила.

Света – молодая, красивая девушка. На Украине все такие. Даже в возрасте. Помимо организационной работы с дивана, красивая девушка Света периодически загружает вещи в автобус и везет туда, где стреляют. Из далекого от войны Житомира.

- Первый раз было страшно. Не столько за себя, сколько за семью, потому что я в семье главный кормилец. А сейчас уже не страшно. Кому-то нужно это делать.

Из-за чего все началось? Из-за России. И из-за Киева тоже.

- Я их не звала. Я, гражданка Украины, с украинским паспортом – я их не звала. Все началось из-за России. Если это оставить и уйти, то они пойдут дальше. НГа запорожскую область, на Днепропетровск. Рано или поздно они и до Житомира дойдут.

Два года назад я был на Украине, в Мариуполе. Попал как раз на проведение референдума. Слышал Российскую установку: «Донбасс не нужен России. Освещаем референдум, как отделение От, а не присоединение К». Но волонтеры интуитивно чувствуют подвох.

- Ну для чего-то же Он это начал? У него же были для этого какие-то причины?

- То есть вы уверены, что Он это начал?

- Я думаю, что да.

- Я уже два года не говорю по-русски!

Света говорит без вызова, не рисуется. Не гордится. Констатирует.

- Русский язык агрессивный, он захватывает мой язык, вытесняет его.

Тернополь, Львов – там он остается. Здесь, в Житомире, мой язык вытесняет русский. Если вы видите, то даже вывески – украинские очень редко.

- А для кого эти вывески на русском? – спрашиваем. – Откуда?

- Двадцать пять лет здесь планомерно уничтожался украинский язык. На город, 200 тысяч населения, было три Украинские школы. Одну из них я закончила. Была установка, даже на переменах все говорили по-русски. Украинский язык считался второсортным.

Возвращаемся в сегодняшний день. К ситуации, которая есть и от которой никуда не деться. Света постоянно ездит туда – на Восток. Туда, где воюют люди, считающие русский язык своим родным. То есть, те самые идеологические противники. Вопрос очевиден:

- Светлана, а вы верите в примирение запада с Востоком?

- Верю. Если у нас найдется лидер.

- Кто?

- Я не знаю. Я его не вижу. Типа Де Голля французского. Если появится такой человек, который будет любить эту страну, и не будет думать, как ему наворовать, то все будет хорошо.

Дошли до Крыма:

- А кто такие крымчане? Заложники или предатели?

Без паузы, не задумываясь:

- И заложники, и предатели.

Потом поправляется:

- Хотя знаете, жизнь она такая длинная. Нельзя судить. Может, у них так ситуация сложилась.

- Вы на них обижены, или вам их жалко?

- Я еще не разобралась. Но я точно знаю, что я туда не поеду, пока Крым будет русским.

Светлана сама себя называет националисткой. Она любит свой язык, свою страну. Верит в то, что говорит. Говорит, что думает.

Она уверена, что можно жить дружно. Но, по личным ощущениям, не верит, что Запад и Восток – одной крови. Речь не идет о ненависти и неприязни. Просто кажется, что она считает их Другими. Людьми, с которыми можно сосуществовать, можно даже дружить. Но с которыми не получится стать братьями.

Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

Хочется верить.