Музыкальное шоу «Голос» («Первый канал») остается самой популярной телепрограммой страны. Дима Билан рассказал о его работе на проекте.
Дима Билан: «Голос» - это садомазохизм (1)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
– Представляете, сколько бы вы потеряли, не случись «Голоса»?
– Наберусь смелости и отвечу так. Наверное, каждый раз, когда происходит значимое, яркое событие, как то: получение первой премии, первого почетного звания, – ты думаешь, что оно разделило твою жизнь на до и после. «Голос» действительно разделил мою жизнь на до и после. Я чувствую, что переживаю переломный момент. «Голос» совпал с таким задумчивым возрастом, как 31 год (мне именно столько сейчас). Этот проект случился очень вовремя. Дал новые, очень большие эмоции, которые были мне просто необходимы. Настолько все грамотно, умно сделано в драматургическом плане... Мы видим, как кто-то заплакал, и понимаем, что все по-настоящему.
Потому что к этому столько всего подводит... Конечно, это телевидение и должна быть постановка, но все равно «Голос» – это не кино, а правда.
Я еще знаете что чувствую? Я на этом проекте не то что взрослею, а старею на нем. Долго думал по поводу второго сезона. Было такое состояние: и хочется, и колется. Но где-то подсознательно понимал, что наверняка опять соглашусь. Знаете, как в анекдоте: «В соседнем лесу такой разврат, такой разврат... Завтра опять пойду!» (Смеется.) «Голос» стал для меня и жизненным уроком. Я много чего понял для себя.
– Например?
– Согласился с мнением своих педагогов. Есть объективные вещи, которые на практике уже выверены, они работают, и я понимаю, что могу об этом сказать. Но когда кто-то навязывает свою точку зрения, у меня всегда возникает чувство неловкости. Каждый человек имеет право на свое мнение, на самобытность. Мне всегда это казалось правильным, потому что мне лично никто никогда не мешал. Мне всегда попадались педагоги, которые стояли за меня горой, вносили коррективы, но не ломали меня. Я верил и верю, что нельзя сильным давлением изменить характер человека. Кто знает, может быть, именно этот образ – исключительный и будет востребован.
– Проект, по-моему, пошел на пользу вашему имиджу. Все увидели: Билан не мальчик, а зрелый музыкант, который может чему-то научить.
– Да я на самом деле говорю все то же самое, что говорил 7, 10, даже 15 лет назад. Единственная разница в том, что теперь я это делаю в эфире программы, которую показывают на главном канале страны.
«Иногда испытываешь ступор»
– Мы, зрители, ждем каждого нового выпуска. Интересно, что испытываете накануне съемок вы...
– Смятение жесткое! Мне может абсолютно спокойно присниться сон: я выбираю какую-то музыку, предлагаю ее своей команде, как вдруг раздается телефонный звонок и мне говорят, что эту песню уже занял кто-то из наставников. Ты никогда не знаешь до конца, что будет завтра на съемках, кто останется, кто уйдет... Ощущения всегда волнительные, как перед экзаменом на первом курсе института.
– Вообще-то думала, что расскажете, как предвкушаете удовольствие от того, что услышите.
– «Голос» – это такой садомазохизм. Ты понимаешь, что будет тяжело, и тебя это заводит! Ты уже настолько энергетически нацелен, в хорошем смысле разнуздан на площадке, что, видимо, становишься заложником этих эмоций. И тебе хочется испытывать их снова и снова.
– У вас, да и у других наставников, когда решается, кто из участников уйдет, часто слезы на глазах. Сдержаться и не пытаетесь?
– Я слышал, что есть такие просьбы, чтобы наставники не кричали во время выступления... Ну сядьте, посидите на нашем месте! Посмотрим, как вы будете себя вести... Мы, кстати, не знали, что во втором сезоне в момент, когда артист поет, наши микрофоны остаются включенными! Для нас это было открытием. Поэтому наши возгласы совершенно искренние, настоящие. И выглядит это все, будто мы сидим дома за футболом, с котлеткой и пюрешечкой...
Конечно, хочется держать себя в руках, но иногда наступает момент ступора, когда тебя действительно сильно тронуло чье-то выступление и ты не можешь ничего сказать. Это не говорит о косноязычии – настолько охватывают эмоции. Это тоже живой момент, на что и рассчитано.
«Задобрить меня нельзя»
– Вы привязчивы?
– В принципе трудно открываюсь людям. У меня сложилась уже целая технология общения. Зато если уж я сближаюсь с кем-то, то сильно... А к чему вы спрашиваете?
– Наверное, участники команды стараются добиться вашего расположения, втереться в доверие, как-то задобрить?
– Конечно, такие вещи происходят... Но я в этом плане человек очень недоверчивый. Сложно воспринимаю комплименты. Мне всегда кажется, что в них больше не искренности, а желания польстить. Может, это и неправильный настрой, но он есть. За время жизни на сцене я выработал иммунитет к похвале. Улыбаюсь, когда слышу подобные вещи, но повлиять лестью на меня нельзя. Меня так просто не возьмешь! (Смеется.) Я всегда говорю своим участникам: «Ребят, у нас всё по чесноку!»
– В первом сезоне со стороны Градского чувствовалось снисходительное отношение к молодым коллегам, прежде всего к вам и Пелагее. Сейчас уколов стало поменьше. То ли признал, то ли зауважал. Вы на него не в обиде?
– Я всегда относился к этому с иронией и ничего вопиющего в свой адрес не замечал. Мне кажется, всем должно быть понятно, что наставники – одна команда. Мы стоим проводниками между артистом и телезрителем. И в этом смысле равнозначны.