Хавьер Бардем: «Я худею на фруктах»

Название фильма буквально задает тему нашего интервью. Я хотела бы вас расспросить о еде, молитвах и любви.

Да? (Смеется.) Правда?

И еще о деньгах, потому что наш мир материален.

Да, без денег, конечно, трудно. Но их можно и украсть.

На вас это не похоже. Поэтому лучше расскажите, когда вы заработали свои первые деньги.

Мои первые деньги... Да. Я снимался в массовке одного фильма, когда мне было четыре года.

В таком юном возрасте! Что вы сделали с этими деньгами?

Их забрала мама и купила мне маленькую игрушку, а остальные деньги оставила на хозяйство.

Ну, наверняка, вам от мамы тогда досталась не только игрушка, но и что-нибудь вкусненькое. Вообще, какое у вас любимое блюдо из маминого меню?

Мне почему-то сразу вспомнилось какао с молоком, которое готовила бабушка. Я приходил к ней в пятницу после школы и оставался на выходные. Она готовила горячий шоколад с тостиками и маслом. Это были минуты счастья.

Ваша семья владеет ресторанным бизнесом, не так ли?

Да. Мы – мама, сестра, брат и я – владеем рестораном La Bardemcilla в Мадриде. Это закусочная тапас. А у моего брата есть Corazon Loco, это тоже закусочная и бар. Дела у нас у всех идут довольно-таки хорошо, наверное, потому что еда в обоих заведениях очень вкусная.

Получается, что в вашей семье любят поесть? А вы сами хорошо готовите?

Нет. Просто ужасно. К сожалению, я совершенно не умею этого делать. К большому сожалению! Я знаю, что нет ничего более увлекательного, чем готовка! Но увы.

О, очень жаль. Вы разбили мне сердце, мужчина на кухне – это так романтично. А разобраться с кем-нибудь по-мужски вам приходилось?

Подраться? Где? Когда я с кем-то дрался? Я играл в регби с девяти до двадцати лет. Там были отличные бои. Но это была законная драка на поле.

Понятно, законная драка на законном поле.

Точно! Я не люблю применения силы. За двадцать два года я сыграл только в двух картинах, где я убиваю людей. Один – просто сумасшедший испанский фильм «Пердита Дуранго». Второй – «Старикам здесь не место», где я довольно много убиваю. Но, на мой вгляд, этот фильм – не только развлечение, в нем еще есть глубина. Я ненавижу насилие. Я люблю говорить о любви, о важных вещах, которые нас объединяют, а не разъединяют.

Вы считаете калории или можете есть все, что хотите?

Когда мы снимали «Ешь, молись, люби» на Бали, то все нахваливали местную кухню, а я ел фрукты, потому что мне нужно было сбросить вес, чтобы поместиться на экране. Но как только было сказано «Снято!» – я сразу начал есть все! Я не особо разбираюсь в диетах. Думаю, что если вы решили мучиться таким образом, то это ваше личное дело. Я не в той форме, в какой я был в двадцать лет, и, конечно, надо следить за весом. Но в то же время я тот, кто я есть, и если кому-то это не нравится – ну что ж, мне очень жаль...

...но что вы верите в Аль Пачино. Но когда ваши дела плохи, то к кому вы обращаетесь за помощью?

(Смеется.) Это смешно. Да, правда. Когда бывает плохо, я думаю, что как бы было хорошо верить в кого-то, кто достаточно силен и сможет протянуть руку помощи. И когда наступают такие минуты, то я молюсь своим бабушке и дедушке и другим членам своей семьи. Мой отец умер, когда мне было всего двадцать пять лет. Да, я чувствую, что они где-то там наверху, и прошу их помочь.

Когда вы потеряли веру в Бога?

Я думаю, что мне было двенадцать. Тогда я начал задавать вопросы о том, зачем нужна боль и страдания, почему столько лишений в мире, кому нужна война. И ни в каких книгах не было ответа на эти вопросы. И я сказал себе: «Если бы Он все знал и был так всесилен, Он бы остановил все это безумие». Я уважаю верования людей, если они в свою очередь уважают веру других людей. Но как только они начинают указывать тебе, что делать, а что нет, я тут же ухожу в сторону.

Вы задумывались о том, как бы вы хотели умереть?

Как бы я хотел умереть? Что это за тема? Это разве есть в фильме?

Нет, но «Ешь, молись, люби» – очень философский фильм, который заставляет задуматься о многом. В фильме точно есть про любовь. Вот вы в отношениях застенчивый или пылкий?

Разный. У любви несколько стадий. Прежде всего, невозможно полюбить кого-то, если ты сам не находишься в мире с самим собой. Хотя мы все время стараемся быть чьей-то мечтой, чьей-то надеждой. А как насчет того, чтобы быть своей собственной надеждой и опорой? Это неэгоистично. Мне кажется, что в фильме «Ешь, молись, люби» заложена мысль, что, прежде чем делиться с кем-то, надо подумать о том, что ты получаешь взамен и достаточно ли ты оставляешь места для самовыражения. Надо быть матерью Терезой Калькуттской, чтобы отдавать все без остатка. Идея жертвенности – отдавать, отдавать, отдавать и не ожидать ничего взамен – мне не нравится. Надо получать, чтобы расти. Надо понимать, насколько ты сам можешь разрешить себе быть любимым.