60 см² на человека: 27 дней в одном из подвалов села Ягодное с 350 другими жителями

С нами были дети маленькие, когда они кашляли, мы подставляли им подушку, потому что очень боялись, что нас обнаружат.

Где-то в 6 утра следующего дня, 4 марта, мы услышали стук в двери. Содрогнулись все! Естественно, мы закричали: "Не трогайте нас, у нас дети, женщины и двое мужчин. Мы опасности не несем – у нас нет оружия". Российские солдаты сказали нам открыть двери. Они заскочили как бешеные, стали по одному выводить людей, ставили к стене под автоматами и обыскивали. Как мы потом узнали, так было практически со всеми жителями села: обыскали, забрали у всех мобильные телефоны и кинули опять в погреб, закрыв двери. Сутки мы сидели, нас никто не трогал, мы только слышали, как они из "Градов" обстреливают украинские позиции.

5 марта российские солдаты начали открывать погреба, давать людям по 2-3 минуты на сборы и гнали всех по селу, по центральной улице, к местной школе. Тогда расстреляли много мужчин: мужчина вышел в камуфляжной форме, в обычной, в которой он на рыбалку ездил – его расстреляли, нашли несданную мобилку – расстреляли, нашли переписку о войне, хотя мы сейчас все о войне переписываемся, – расстреляли. После того, как нас освободили, находили много трупов на огородах, в подвалах, в домах.

Нас гнали по центральной улице села, по обе стороны стояли танки. Солдаты говорили, что все до единого жители села должны быть в подвале школы – им нужен был контроль над нами. И вот так 5 марта приблизительно 350 человек, из которых 80 – дети, закрыли в подвале.

Самому младшему ребенку было 20 дней – вообще крошечка была, только родилась. И до 31 марта, 27 дней, пока украинская армия не зашла в село и не освободила, мы были в изоляции.

- Какими для вас были эти 27 дней жизни в подвале? Какая была атмосфера?

- Это такой был страх… Вот прям животный, который сковывает твою голову. Во-первых – нехватка кислорода. Российские солдаты этот подвал открывали на свое усмотрение: они могли открыть, только чтобы люди сбегали в туалет, и то под взрывами, под прицелами автоматов. Были такие дни, когда у них было плохое настроение, потому что они хотели захватить соседнее село, а у них не получалось, их колонны расстреливали, - в такие момент они приходили бешеные и подолгу не открывали нас, один раз на 1,5 суток нас закрыли. Вот это было ужасно, потому что мы думали, что нас уже никогда не выпустят.

Ладно мы, взрослые, можем потерпеть, не поесть, но с нами же были дети маленькие, которых нужно было кормить. И как мы ни просили российских солдат, нам говорили: "Нам наплевать на вас, ваши жизни нам совсем не интересны".

От нехватки кислорода восемь человек умерли в подвале. Это были пожилые люди – они просто задыхались, потому что это не бомбоубежище, это не приспособленное для укрытия помещение, там даже не было вентиляции.

Если кто-то умирал ночью, он оставался с нами до утра, потому что нам нельзя было стучать в двери. Если кто-то подходил и стучал, российские солдаты говорили: "Мы сразу открываем двери и стреляем" - поэтому мы боялись стучать. Трупы на утро мы сносили в кочегарку. Когда было 3-4 трупа, они заставляли идти копать могилы, копать было страшно, потому что в селе сидели снайперы – они не контролировали себя, стреляли во все, что движется.

Однажды мужчины из подвала пошли копать могилы, и российские снайперы открыли по ним огонь, но, слава Богу, они прыгнули в яму и выжили, но получили ранения.

И вот смотришь на этих российских солдат – вроде бы, они такие же люди, у которых есть матери, бабушки, дети – откуда в них столько зверства безжалостного? Выносят эти трупы, а им даже не жалко, хоть у них же есть матери…

Это такие же пожилые люди, за что они умирают без воздуха? Неужели они не заслуживают спокойно, по-человечески уйти из жизни?

Также за малейшую провинность выводили мужчин из подвала, и мы слышали за дверью автоматные очереди, то есть мы прекрасно понимали, что их расстреливали.

Когда российские солдаты у нас спрашивали: "Вы понимаете, что вас освобождают?" - мы кивали головой, потому что напротив нас стоят вооруженные люди, которые в любой момент могут нас убить. Атмосфера была на грани безумия: ты не знаешь, выживешь ты или нет. Были женщины, которые падали на колени и просили: "Пожалуйста, отпустите нас, у вас же есть дети, у вас же есть матери, дайте уйти домой, мы же все умрем скоро!". Им отвечали: "У вас есть выход: мы даем текст гимна России, и вы идете домой и поете его". Естественно, никто на это не пошел, и мыслей даже таких не было.

Также я и мои знакомые боялись, что кто-то из села расскажет россиянам, что мы волонтеры. Если бы они узнали, однозначно нас бы расстреляли. Они вызывали людей на допросы, но, слава Богу, никто из села нас не выдал.

- Опишите, как выглядел этот подвал? Что это было за помещение?

- Помещение – это был длинный подвал, где был коридор, забитый людьми, и несколько комнат: 2-3 небольшие, где-то 20-30 квадратных метров, и одна комната побольше.

Квадратуру я не знаю, но мы считали, что на одного человека приходилось 60 квадратных сантиметров – то есть это стул и место возле стула.

Все 27 дней мы проводили сидя и спали сидя – у меня сейчас такие колени, что к ним страшно прикоснуться. Лежали только пожилые люди, которые уже не могли двигаться, и дети маленькие.

Я понимаю, что вам дико это даже слушать, потому что я сама не думала, что в 21-м веке, в цивилизованном мире, можно так с людьми поступать – это как будто мы вернулись в войну с фашистами. Мне казалось, что я была ко всему готова, но точно не к такому.

- Каким был ваш быт? Как и чем вы питались?

- У нас были ведра для того, чтобы ходить в туалет, потому что когда нам сутками не открывали подвал, нужно было как-то выживать. Ведра эти, конечно, были переполнены, вонь стояла ужасная.

Много пожилых людей, которым тяжело было передвигаться, ходили под себя, и все 350 человек этим дышали.

Но мы привыкали к этому воздуху, потому что не было выбора… человек ко всему привыкает.

Кормить нас не собирались, конечно, поэтому российские солдаты поставили наверху несколько человек, которые на костре два раза в день варили для нас еду – жидкую кашу или суп, но это тяжело было назвать едой, это был прием пищи, лишь бы не умереть.

Вода у нас поначалу была только техническая, рыжего цвета, она воняла, но мы ее пили, потому что опять-таки – выбора не было. Мы пили и ели грязными руками из грязных тарелок.

Мы, жители нормальной цивилизованной страны, которые привыкли жить в порядке и чистоте, жили как скот.

Мне кажется, для российской армии мы были как скот – им не важна наша культура, наши дома, наша жизнь, они пришли на нашу территорию просто все уничтожить, разрушить, убивать людей. Это геноцид: уничтожить нацию, стереть и уйти. Потому что было видно, что человеческая жизнь для них абсолютно ничего не значит.

Мы недооценили бесчеловечность российских солдат, потому что мы думали, что они преследуют свои военные цели и не будут трогать мирное население. Как мы ошибались…

- Были ли случаи изнасилования российскими солдатами за время вашего заключения?

- Несколько раз пьяные российские солдаты спускались в подвал за девушками. Три-четыре раза точно. Но нам очень везло, потому что они были уже очень пьяные, и ни разу ни одну женщину из нашего подвала за 27 дней не изнасиловали. Но попытки были, например: один солдат подошел к девушке, велел, чтобы она шла с ним, а те, кто рядом, мудрые женщины, начали ему зубы заговаривать, о чем-то спрашивать, а так как в подвале еще мало воздуха, этот солдат сел на стул и просто уснул. Люди вокруг стояли тихонечко, чтобы он не проснулся. Среди ночи он пришел в себя, взял свой автомат и ушел.

- Вы видели, что российская армия делала с людьми в Буче – массовые расстрелы, захоронения, издевательства, насилие… Как вы думаете, почему российские войска, которые были в Ягодном, решили оставить вас в живых и держать в заложниках?

- Село Ягодное находилось на линии фронта – бои шли постоянно, никогда не утихали. Российские войска прикрывались нами, ведь они располагались в школе над нами, их штаб, снаряды – все находилось там. Мы были щитом для них. Оккупанты понимали, что наша армия знает, что людей закрыли в школе, и поэтому ее бомбить бы не стали. Только поэтому нас оставили в живых.

Больше всего мы боялись, что с нами сделают в итоге. Был страх, что кинут гранату, подорвут нас, когда будут отступать. Но потом, когда россияне получили приказ отходить, это было 30 марта, они закрыли нас и ушли буквально за полчаса, им до нас даже дела не было. Наверно, очень обрадовались тому, что уходят.

Но мы тогда не понимали, что происходит, мы только к вечеру осознали, что остались одни.

- Как вам удалось спастись, выбраться из подвала?

- 30 марта россияне ушли, а 31 марта в село зашли наши войска и нас освободили. Это был момент, когда мы поняли, что останемся живы. Если бы вы видели картину, когда зашла украинская армия! Нам казалось, что это самые красивые люди в мире! Мы бежали к ним, падали, мы их трогали руками, потому что нам казалось, что это мираж. Даже сейчас вспоминаю – и слезы на глазах… мы плакали тогда весь день от счастья.

И вот это был день, когда мы разрешили себе мечтать о будущем, потому что до этого мы все только сожалели о прошлом: что не смогли спасти детей, что не вывезли их куда-то, что мы так по-глупому погибнем, а о будущем думать было очень страшно.

И такие простые мечты у нас появились в тот момент: чашку кофе выпить утром, зайти в магазин за едой – элементарные вещи.

Мы начали расспрашивать наших бойцов о новостях, потому что поняли, что информационный голод во время войны тоже очень страшен, мы же не знали, кто занял какие города, что происходит, недостаток информации очень сказывается на моральном духе, конечно.

- Что первое сделали после освобождения?

- У меня есть дочь, ей 23 года, у нас с ней 3 марта оборвалась связь, она не знала, где я и что со мной, так же как и я не знала ничего о ней. Я только молила Бога, чтобы мой ребенок был в безопасности, я думала, что вот я мучаюсь сейчас, только бы с моей девочкой все было хорошо, чтобы она не страдала.

И вот один из жителей села откопал телефон, который он спрятал во дворе, я позвонила сразу дочери и кричала:

"Доченька, милая!.." – а в ответ услышала только сильный крик, потому что она поняла, что это я и что я жива.

- Мы сейчас с вами разговариваем, и я вижу перед собой абсолютно жизнерадостную женщину. Что вдохнуло в вас жизнь? Где брали и берете силы, чтобы пережить весь этот ужас?

- У меня сейчас как будто началась новая жизнь! Вы не представляете, как я рада тому, что я осталась жива – это настоящее счастье. Потому что я несколько раз уже прощалась с жизнь в этом подвале, и я сейчас настолько радуюсь жизни – каждому зеленому кусту, каждой травинке, каждому яблоку, каждой чашке кофе. Я всегда знала, какая прекрасная жизнь, но никогда этого не ценила.

- После всего пережитого что бы вы пожелали всем украинцам?

- Победы. Потому что это единственная наша надежда.

Я своими собственными глазами увидела, кто такие россияне, страшно даже допустить мысль, что Россия победит – нам тогда жизни не будет, они просто нас истребят и все, потому что мы для них скот.

Нам обязательно нужно победить, иначе Украины как нации не будет.

Я видела российскую армию, видела их вооружение – это просто орда, у них современное оружие, они хорошо снабжены, а у наших автоматы 1983 года с деревянной ручкой, но наши воины настолько самоотверженно защищают свою землю, они настолько стараются, что победа точно будет за нами. Потому что есть большая разница между воинами, которые пришли на чужую землю, и воинами, у которых за спиной жены, дети и страна.

RUS TVNET в Telegram: Cамые свежие новости Латвии и мира на русском языке!