Мне 24 года. Уже четыре месяца я живу в Риге в безопасности. Но до сих пор ощущаю во рту этот привкус пороха, чувствую этот запах гари. И очень хорошо помню тот жуткий страх. Он поселился в моём сердце 24 февраля.
Этот день я помню буквально по минутам. Я думаю, что забыть это я не смогу никогда.
Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.
Всеобщая декларация прав человека - ООН
7:30 утра, четверг, обычный будний день. Мама не спала уже давно и сказала: "Что-то происходит, соседи бегают по квартире всю ночь". Я начинаю собираться на работу и включаю телефон, сразу звонок от близкой подруги: "Война. Киев бомбили".
Это больше не обычный будний день.
Все опасения и разговоры политиков подтвердились. Путин начал полномасштабное вторжение в Украину, которое благородно назвал "специальная операция".
Помню, как я сидела и думала: "Так, а на работу мне идти или нет? Как я буду добираться? Наверное, пробки". И тут пришло СМС от руководителя: "Будь дома, береги себя". Ступор.
Этот вопрос будет возникать в голове ещё очень много раз. Мы начали собирать "тревожные рюкзаки" и дальше смотреть поток новостей. Взрывы, взрывы, взрывы.
Посмотрели обращение Путина. Какие эмоции меня переполняли? Непонимание, гнев, злость, чувство несправедливости, страх, огромный страх за свою жизнь.
Собрали самое необходимое, как нам тогда казалось, в два рюкзака, и я начала смотреть список бомбоубежищ рядом с домом.
Проанализировав, куда российская армия наносит удары, я решила посмотреть, есть ли рядом с Ирпенем военные объекты и аэропорты. Увидела в списке аэропорт "Антонов" в Гостомеле, написала подруге, что вряд ли они будут бить туда, мне он казался не таким важным, как аэропорт в Борисполе или Жулянах.
Около 12 дня я услышала первый вертолёт или самолёт над домом, тогда я ещё не умела различать их по звуку.
Жильцы нашего комплекса массово уезжали, из окон квартиры было видно цепочку автомобилей, которые ехали из Киева, Ирпеня, Бучи, Ворзеля и Гостомеля. Меня немного успокаивали люди, которые гуляли во дворе с детьми, позже они начали раздражать.
В 12:18 я слышу ещё один самолет и сразу вижу новость, что начали бомбить Гостомель. Опять в голове вопрос "Что делать?!".
Из Ирпеня нам ехать некуда, родственников нет, сбережений для того, чтобы уехать за границу, тоже нет.
Когда я поняла, что в 8 километрах от нас действительно высадился российский десант, что я слышу гул вертолётов, самолётов, я всё равно не могла принять тот факт, что это и правда происходит.
В 12:49 я отправила подруге видео, как около 10 вертолётов бомбят Гостомельский аэропорт, а в 13:10 взрыв был уже где-то рядом с нами.
Вертолёты летели и летели, их было очень много, дом содрогался. Стало понятно, что ночевать в квартире опасно.
Я вышла на улицу, чтобы проверить, открыты ли подвалы в нашем доме, и встретила соседку. Она сказала, что подвал открыли и сносят в него деревянные поддоны, чтобы можно было там спать.
Я поднялась в квартиру, людей в доме было мало, мама и кот сидели в коридоре, мама заклеила окна скотчем чтобы их не выбило ударной волной после взрыва.
Подруга прислала видео, что они тоже ищут подвал. С этого дня наша переписка превратилась в военный дневник.
Пока я ходила, увидела, что в нашем доме закрыты все магазины. Еды дома было мало, мы не готовились, мы не думали, что Путин решится напасть.
Нужно было идти за продуктами. "Что покупать? На какой срок?" - думала я. Собравшись с мыслями и подобрав время, пока взрывы прекратились, вышла из дома.
До ближайшего супермаркета нужно было пройти два километра, вдоль трассы Ирпень - Киев, через Ирпенский мост. Мне было страшно. Вот когда говорят "безумно страшно" - это было именно так.
По трассе из Киева шёл нескончаемый поток машин, а в Киев направлялись единицы, позже в столицу вообще перестали ехать машины. Заправки были закрыты, ларьки тоже. Я шла вдоль этой трассы и слышала со стороны Гостомеля шум вертолётов, видела огромный столб дыма. Уже темнело.
В магазине было очень много людей и очень мало продуктов. Моя продуктовая корзина была странной, я верила, что это закончится и нам не нужно будет никуда уезжать или сидеть под обстрелами.
Обратно я бежала - взрывы были слышны всё ближе.
Уже дома я наблюдала из окна, как увеличивался поток машин из Киева. Знакомые тоже уезжали. К вечеру на нашем этаже остались только мы с мамой и котом и ещё одна семья.
Мы надели верхнюю одежду, сидели и ждали. Ждали ночь. Каждый самолёт, пролетающий над домом, было очень хорошо слышно.
Я обнаружила, что мой повербанк не работает, держала телефон на зарядке. Мне казалось, что остаться без связи - это всё равно что погибнуть.
19:07 у нас взрыв. И ещё один, и ещё, и ещё, прямо рядом, дом вибрирует, окна дрожат. "Куда кота? Куда бежать?".
19:16 мы внизу, в подвале. Мы и ещё много людей, с детьми, с животными.
Я, мама и кот расположились недалеко от выхода из подвала. Холодно, пыльно, сыро, свет был только возле выхода на улицу, само помещение было большим, с высокими потолками.
На деревянных поддонах сидели женщины с детьми, пожилые люди. Все думали, что вот сейчас взрывы прекратятся и мы сможем вернуться в квартиры. Я отключала телефон, чтобы сохранить заряд.
Мы все сидели и слушали взрыв за взрывом, они прекращались минут на десять, потом начинались опять. Мужчины за это время успевали сбегать в квартиру, принести что-то жёнам, потому что у многих были грудные дети.
А ночь только начиналась.
Коту нужен был туалет, мы решили, что на ночь нужно его отнести в квартиру. Я выждала момент десятиминутной паузы между обстрелами и побежала наверх. Было слышно перестрелки. Я бежала и плакала, плакала, что я оставлю кота одного, а что, если я больше не смогу его забрать?
Оставив коту всё необходимое, я посмотрела на нашу уютную квартирку и впервые мысленно попрощалась. В подвал я вернулась с покрывалом, чтобы хоть как-то согреться.
Мы пошли вглубь подвала, нашли себе свободный поддон и стали ждать, когда наступит утро. Было только девять вечера.
Люди лежали все вместе, поделившись на группы. Кто-то читал новости, дети плакали, потому что хотели спать, было очень холодно.
Наверху всё так же бомбили, в одно время очень близко, в одно время - чуть дальше. Я не знала, что в новостях, думала, живы ли ещё мои друзья, захватили ли Киев. Потом, когда я созвонилась с подругой, узнала, что идёт бой за Ворзель и Бучу.
Дальше было самое тяжёлое. Моя психика отказывалась воспринимать, что всё происходящее - реальность.
Мама держалась как настоящий борец, она выдерживала не только бомбёжки, но и все мои ужасные фразы, слёзы, мою беспомощность. Мама говорила: "Мы справимся, вместе мы справимся, всё будет хорошо, я люблю тебя". А я как будто хотела выплакать все слёзы, которые у меня были: "Мы умрём, нас убьют, нас изнасилуют, мы не сможем выбраться, мне холодно, я хочу спать…".
Но мама знала, что война началась уже давно, и боролась за меня и за себя ещё с 2014 года. Она знала это и была сильной, своей силой она не дала мне сдаться.
Я успокоилась. После этой ночи я повзрослела лет на десять и заплакала ещё раз только через месяц.
Нас бомбили всю ночь.
Я знала, что наши военные подорвали мост через реку Ирпень, чтобы не допустить врага в сторону Киева. Я слышала этот взрыв, потому что мост был примерно в километре от нашего дома.
Уже светало, людей стало ещё меньше, я забрала кота из квартиры, потому что мы понимали - если дом разбомбят, его не спасти.
Мы сидели и наблюдали за семейной парой с двумя детками. Родители были глухонемые, у деток тоже, видимо, были проблемы со слухом, но они немного говорили.
Отец смотрел, как дети играли, и в какой-то момент сел и заплакал. Я не представляю, что именно он чувствовал, но, я думаю, ему было очень больно и страшно за судьбу своих детей.
К сожалению, я не знаю, что было дальше с этой семьей, но я очень надеюсь, что они живы.
Все, кто был с нами в подвале, пытались найти варианты, как выехать. Мама была готова идти пешком в Киев, но говорили, что в лесу опасно, много русских солдат.
Около 9 утра я связалась с подругой. Она уехала из Киева, я рассказала, что происходит у нас, она сообщила, что идут жестокие бои за Бучу и Ирпень.
А я слышала эти бои своими ушами, вся грязная, в пыли, с кучкой людей в подвале. Мост подорван, и единственный вариант выбраться - это ехать в объезд, где сейчас огромный поток машин, военной техники и другой мост, который тоже могут взорвать прямо сейчас.
Но основной вопрос был в другом: "Кто за нами вообще поедет?!".
И вот через несколько минут после нашего разговора подруга присылает сообщение: "Дианчик, есть вариант. В Киеве, конечно, тоже максимально небезопасно, но лучше, чем у вас. Вы можете остаться в нашей квартире. Моя тётя на машине попробует вас забрать. Как выйдешь из подвала, позвони ей".
Появилась надежда. Мы созвонились с тётей подруги. Всё это было очень рискованно, но тётя поехала за нами.
В этот момент я поняла, что, скорее всего, мы не сможем больше вернуться в наш дом, в нашу замечательную квартиру, которую мы с такой любовью обустраивали, но прожили в ней всего полгода. Что я не смогу забрать с собой все свои вещи, свои фотографии, свою красивую посуду, которую я купила в новую квартиру.
Что я не смогу больше пойти на свою любимую работу, в наш такой классный офис на Подоле, что могу не увидеть своих коллег. Я не попрощалась с подругами, не успела с ними насмеяться и наобниматься.
Наш любимый город разбит и растоптан ногами и техникой русских солдат. Тысячи людей убиты. И мы тоже можем оказаться в их числе.
Я поднялась в нашу квартиру в последний раз, опять бежала, потому что нас опять бомбили.
Собрав что-то ещё из вещей и документов, взяв переноску для кота, я задвинула шторы, отключила воду, электричество. Я прощалась с нашей квартирой как с кем-то живым. Но десять минут "покоя" прошли - я услышала взрывы.
Я бежала по лестнице вниз, хотела плакать, но не могла.
Тётя моей подруги была уже близко. Люди в подвале ещё оставались, но их было уже совсем мало. Похоже, оставались те, кому ехать было некуда.
Чтобы выйти к дороге, по которой ехали за нами, нужно было перейти поле, где до войны шла стройка. Мы шли быстро, не оглядываясь. На улице после ледяного подвала было даже жарко.
Ещё 10 минут - и мы уже в машине, едем в Киев, живые и вместе, даже наш кот ехал молча, как будто всё понимал.
Мама позже мне сказала, что понимала, что мы потом так же будем бежать из Киева, что, возможно, уедем из Украины. Я этого ещё не осознавала.
Я не знала, что потом, уезжая из Киева, мы чудом не погибнем в автомобильной аварии, что через месяц я буду плакать, пересекая польскую границу, после девяти часов живой очереди.
Я не знала, что мы будем ехать пять дней в Латвию, начинать всё с нуля. И что мы действительно больше никогда не попадём в нашу квартиру, потому что нашего дома больше просто нет.
Я просто была рада, что нас не убили.
RUS TVNET в Instagram: Новости Латвии и мира в фотографиях и видео!
