– Сейчас российские кинематографисты, не согласные с агрессивной политикой своей страны, ищут себе применение за ее пределами. Им это удается? Кино ведь глобальная индустрия, в которую можно встроиться. Или у этих надежд немного оснований?
– Ситуация кажется очень плохой, близкой к катастрофической. И она становится хуже оттого, что в рамках куда большей катастрофы все эти драмы становятся похожи на комедии. На самом деле рухнула вся архитектура культурного строительства, которую в России возводили, как минимум, последние 30 лет. Например, "Кинотавр" в 1990-е годы позволял российскому кинематографу существовать. И вот его нет, потому что человек, который возглавлял его, выступил против вторжения в Украину (речь идет о продюсере Александре Роднянском, ровно через месяц после начала войны заявившем, что фестиваль состояться не может – прим. ред.). Вся идентичность российского кинозрителя, начиная с 1990 года строилась на том, что падает железный занавес, и мы сначала нелегально на видеокассетах, потом на дисках и, наконец, легально в кинотеатре смотрим кино всего мира. Россия интегрировалась в мировой контекст. И вот почти в одночасье все восстанавливается. Причем великую русскую стену строят с двух сторон – и Запад, который уходит из России, плотно закрывая за собой дверь, и Россия, которая может предложить своему зрителю только "Чебурашку".
:format(webp)/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
/nginx/o/2024/10/18/16427047t1h820e.png)
/nginx/o/2023/01/16/15082796t1h0e36.jpg)