«Третий Рим» и «третий» Крым

Главная причина тревоги в том, что к творящемуся сегодня в мире трудно приложим какой-либо из «пройденных» сценариев. Отрадно, что в их числе и «ялтинский». Но некоторые исторические аналогии, связанные именно с Крымом, всё же присутствуют.

Если представить расклад нынешних политических сил конфигурацией на шахматной доске, то видно, что

положение Запада хоть и трудное, но на ловушку оно никак не похоже.

Потому как имеется возможность логистического маневра. Не говоря уж о такой простой вещи, как спасительное в любой кризисной ситуации наличие материальных ресурсов. Несмотря на политические кризисы, экономикам США и ЕС сегодня грех жаловаться.

Если кто и оказался в ловушке, то это Россия. Курс новой вашингтогской администрации парадоксальным образом лишил Кремль питательной среды, поствив под вопрос устоявшийся либеральный миропорядок. На чьих упущениях руководство РФ привыкло играть, не слишком дальновидно полагая, что эта лафа не кончится никогда. Совсем как несколькими годами ранее свято верили в незыблемость цен на нефтепродукты.

В свежеопубликованной журналом The American Interest статье блестящий аналитик Лилия Шевцова пишет, что именно эклектический релятивизм постмодернистского западного мэйнстрима позволил РФ успешно внедрить во взаимоотношения со свободным миром довольно противоречивую и рискованную триаду. А именно: быть союзником Запада (если и когда это удобно), быть даже внутри Запада (коли речь о приватных интересах российского класса рантье), и одновременно вести ярко выраженную антизападную политику - и внутреннюю, и внешнюю.

Ресурсы и слабости Запада, считает Шевцова, полтора десятилетия использовались Россией для того, чтобы «заморозить собственный упадок и создать видимость подъёма». Что, отчасти, ей и удалось благодаря быстрому развитию индустрии «постправды». Но никак не иных отраслей экономики.

Как с Шевцовой не согласиться? Можно лишь добавить, что при этом не только никуда не делась, но даже усилилась старая «рамочная» проблема: России от Запада нужно куда больше, чем Западу от России. Весь предыдущий период каждая из сторон рассматривала это положение сквозь собственную оптику. На Западе, в частности, сомневались, что обрушение дуба будет так уж выгодно нахраписто подкапывающей его корни свинье: откуда станет тогда брать она необходимые жёлуди? Тем временем противоположная сторона под шумок политического кризиса на Украине провела разведку боем.

Аннексируя Крым, в Кремле рассчитывали, что в лучшем случае на эту «спецоперацию» закроют глаза так же, как закрыли на предыдущую - в Грузии 2008 года. В худшем же выровняется степень взаимозависимости. То есть, результат акции рассматривали как своего рода «win-win».

А чтобы отвлечь пристальное внимание от Крыма, тут же «придумали» Донбасс. С которым вскоре и сели в лужу. Не то, что блицкрига не вышло - конфликт «пережил» каденцию президента Обамы. О которой в Кремле ещё не раз вздохнут как о золотых деньках. Если уже не вздыхают.

Потому как стало очевидно:

что бы ни советовал в кулуарах Киссинджер, «подарить» Крым РФ совершенно не входит в планы администрации Трампа.

В ХIХ и ХХ столетиях Крыму уже доводилось играть роль поворотного пункта европейской политической истории. Именно c Крымом напрямую связаны две серьёзные попытки западных держав ограничить российские и советские империалистические амбиции. И, как мы понимаем, Ялтинская конференция 11 февраля 1945 года была наименее удачной из них.

Хотя именно на неё медиа так любят кивать, на удивление редко при этом вспоминая об исторических событиях, успешно поставивших заслон российской экспансии в Восточное Средиземноморье и на Балканы. Можно понять, отчего о Крымской войне 1853-56 годов, бессмысленно угробившей более полумиллиона россиян, не особо любят распространяться в РФ - за исключением, конечно, героического эпизода обороны Севастополя. Но почему европейские политики и журналисты, огульно вменяя Путину «мышление в категориях XIX века», так редко обращаются к примеру той войны? Пример-то куда как поучительный.

Тогда Россия желала ни много, ни мало установить протекторат над Османской империей, «застолбив» таким образом Восточное Средиземноморье, а море Чёрное превратив в российское озеро. Предлогом, как водится, была защита балканских и палестинских православных (знакомые слова, не правда ли?). Однако ультиматум с такой аргументацией в Стамбуле получили лишь после неудачи секретных российских переговоров с Британией о возможности «дружеского» раздела дряхлеющей Порты. А также после кончившихся ничем попыток согласовать с Францией приоритет в «патронаже» всех христиан Палестины - на правах «Третьего Рима» и прямого наследника Византии.

Ясно, что тогдашняя «семья» крупных колониальных держав состояла отнюдь не из ангелов. Но даже и внутри неё столь масштабная экспансия обладателей и без того самой обширной территории в мире показалась чрезмерной. Соответственно на неё и отреагировали.

Весть о мгновенно сформировавшейся «круговой» антироссийской коалиции стала шоком для императора Николая I, ожидавшего привычного раскола «семьи» на две фракции. А нарвавшегося на общеевропейский консенсус. Солидарность оказалась по тем временам (и нравам) просто неслыханной. В войну с Россией на стороне Турции вступили Британия, Франция и Сардинское королевство. А Пруссия, Австрия и Швеция заявили о «дружественном коалиции нейтралитете».

И такой же «круговой» атаке подверглась тогда империя на всех морях, к которым имела выход. В том числе и на Балтийском. Но эпицентром, естественно, стало море Чёрное. И полуостров Крым.

Держава-победитель в наполеоновских войнах, ключевой игрок Венского конгресса и Священного Союза, обусловивших принципы коллективной безопасности в постнаполеоновской Европе,

Россия впервые за весь «европейский» период своей истории оказалась в изоляции

. Ведь ни до, ни после Крымской войны страной-изгоем империя не была ни разу.

И неудивительно: никто из противников России в Крымской войне не имел намерения стать её врагом на веки вечные. Влиятельные державы лишь жёстко указали коллеге на наличие «красной линии», переходить которую не рекомендуется никому.

Географически эта «красная линия» прошла тогда недалеко от южных берегов Крыма.

А спустя немногим более полутораста лет она оказалась аккурат на «сшивке» северной части полуострова с континентом. Но в обеих ситуациях Крым неизменно попадал в центр. И событий, и внимания.

В центре мирового внимания полуостров оказался и в феврале 1945 года, став местом конференции держав-победительниц во II Мировой войне. Но фундаментальное отличие «Крыма-2» от «Крыма-1» и «Крыма-3» состояло в том, что на встрече той речь шла, говоря грубо, о дележе зон влияния в Европе между союзниками победившей коалиции. В числе которых был СССР. Подобного жанра конференции в принципе возможны лишь по завершении войн, но никак не перед их началом. И тем более не вместо них. Уж хотя бы поэтому абсурдно проецировать «Крым-2» на «Крым-3».

Даже наделение Сталина в 1945 году известным карт-бланшем

объяснялось не только измученностью союзников войною, но и их оценкой заслуг СССР в разгроме нацистской Германии.

Какие заслуги РФ могли бы оценить сегодня? И какие гипотетические союзники сделали бы это?

В 2017 году у России их не больше, чем было в 1853-м. Сигналы же, поступающие из Вашингтона, дают понять, что условный альянс Кремля с новой администрацией США мог бы быть куплен лишь ценой осложнения и без того непростых его отношений с Ираном. Не говоря уж о Китае, которого Россия вполне оправданно опасается. Почти десятилетие на все лады облапошивая и шантажируя западных «фраеров», в Кремле, однако, понимали, что иметь дело с ними намного проще и безопаснее, чем с нелиберальными ядерными державами Азии. Но этот праздник, повторяю, кончился. Уже не проще. И, возможно, не безопаснее.

С какой стороны ни глянь, видно, что у кризиса, вызванного «Крымом-3», куда больше сходства с ситуацией вокруг «Крыма-1». Ясно, что в истории ничего не повторяется, что давно ушла в прошлое эпоха «концерта держав», о возврате к которой в Кремле продолжают грезить. Словно забыв, что и при том порядке вещей нарушителя «красной линии» неминуемо ожидали санкции. Вроде Крымской войны.

В сильно с тех пор изменившемся мире никто не склонен останавливать Россию ценою масштабного вооружённого конфликта - даже понимая, что проиграет как раз она. Но существуют и немилитарные способы воздействия. Испытанные не так давно на Иране, сегодня они грозят самозванному «Третьему Риму» больше, чем когда-либо прежде.

По исторической иронии послевоенный порядок Европы, утверждённый в 1945 году при участии СССР, был нарушен спустя 69 лет его правопреемницей путём аннексии именно того компактного полуострова на периферии континента, где незыблемость послевоенных границ была согласована. Символическая роль Крыма в третий раз стала неизбежностью.