Стас Флоренцев: Есть вещи, за которые мне стыдно перед ребенком (13)

Наталья: Я знаю, что у вас уже взрослая дочь, ей 22 года. Помните ли вы что-нибудь интересное из ее детства?

Стас: Я помню все. Я был папа, который мог позволить себе немыслимые вещи.

Несмотря на разгульный, гастрольный образ жизни, за полтора месяца до появления Дарьи на свет я взял отпуск за свой счет и последующие два месяца был рядом с супругой.

Время было беспарпесное. Был дефицит. В то время я работал конферансье у Ларисы Долиной.

Долина поехала в отпуск в США, и большим подспорьем был звонок какой-то женщины (сейчас даже не вспомню, как ее зовут): «Станислав, здравствуйте! Я в Лос-Анджелесе познакомилась с Ларисой Долиной.

Когда она узнала, что я из Латвии, передала для вас посылку». Я открываю, а там памперсы и костюмчики. В общем, ребенку уже было чем выделиться. Девочке же нужно выделяться.

Помню, как из Дании я привез игрушки. Это был мини-зоопарк из плотной резины: жирафы с маленьким жирафиком, два слоника с родителями и т. д. Сделаю небольшую ремарку:

мужики не такие, как вы, вы более организованные и интересные, чем мы - примитивы.

Мы же заточены на какую-то одну опцию.

Например, я прихожу и говорю: «В квартире должен быть порядок, так как через несколько минут папа будет здесь смотреть футбол». Ну, заигрался ребенок, не убрал все игрушки. Папа пришел и сказал (папа - это я): «Сейчас этот слон улетит в окно». И я понимаю, что нужно выполнить свое обещание. Я беру слона и делаю вид, что выбрасываю его в окно. Открываю форточку… И вдруг ребенок в полуобморочном состоянии говорит: «Папочка, любимый, я сейчас все сделаю, все уберу».

Пятилетнее создание шуршит, пытается мобилизовать в себе все силы, понять, все ли разложено по местам. Я сделал вид, что побежал за этим слоном. Понятное дело, постоял за дверью и вернулся с ним. И вдруг она берет этого слоненка и большого слона и говорит: «Папа, я же придумала, что это ты и я. Ты меня в окно выкинул». У меня ком подкатил к горлу.

У меня до сих пор глаза влажные, когда я это вспоминаю.

Важно себе признаться, что ты был не прав. Надо было делать как-то по-другому. Важно понимать, что и родитель, и учитель не могут быть последней безапелляционной инстанцией. Есть вещи, за которые мне стыдно перед моим ребенком.

Елена: А вам не кажется, что это был спектакль? А ваша дочка маленькая, хитрая женщина?

Стас: То, что она хитрая женщина, я понимаю. Она Лев по гороскопу, поэтому не может быть не хитрой.

Елена: Со слонами было все разыграно...

Стас: Тогда я благодарен ей за этот урок. Хотя я тоже ей урок преподал. Она же не знает, что слон никуда не улетал.

Елена: Вы сказали, что два месяца были рядом с женой и новорожденной дочкой. А потом? Ведь у вас очень плотный график был, который наверняка сохраняется до сих пор.

Стас: Потом львиная доля в плане воспитания нашей дочери легла на плечи моей супруги. У нас в то время не было ни автомобиля, ни меня в то время не было. Мужчинам трудно понять многие вещи. Нам нужно разжевывать, и тогда пазл сложится. Я с дуру решил, что, предоставив супруге возможность распоряжаться нашим кошельком, закрыл все вопросы. Наверное, это было несправедливо. К школьному периоду я меньше стал уезжать в будни. К тому времени я уже работал на радио. Утренние эфиры давали мне возможность больше времени уделять ребенку. Я уже мог забирать ее из школы, делать с ней домашние задания.

Елена: А разве, когда Даша родилась, вы еще не работали на радио?

Стас: Нет. На тот момент я ездил. У меня был такой забавный эпизод в жизни. Хотя он условно забавный. Мы откуда-то летели самолетом и играли в карты, в «тысячу». И у меня были такие карты, что я должен был обыграть весь творческий коллектив и двух пилотов. И я говорю: «Эх, сказали бы сейчас, что из-за погодных условий самолет совершит аварийную посадку в Таллинне, тогда нам нужно было бы еще полчаса лететь, я бы вас всех под орех разделал». И кто-то из ребят говорит «Да чего там Таллинн, полетели бы тогда уж в Ригу». Я говорю: «Да это вообще утопия». Меня на тот момент недели три уже дома не было.

Елена: А дочку вы брали с собой на гастроли или на радио?

Стас: Помните, был клуб «Zero Zona»? В этом клубе сошлись несколько эпостасий. То есть, с одной стороны, было предложение от профсоюзов Латвии на одном конкретном месте провести 48 русских и 22 латышские елки. С другой стороны, были амбиции какие-то. С третьей стороны, у ребят из Русской драмы было безденежье. Я предложил руководству «Zero Zona» устроить классные детские спектакли. Эти спектакли были созданы силами артистов, которые получали тогда в день свою месячную зарплату. Клуб «Zero Zona» тогда ни копейки не взяли с нас, с творческой интеллигенции, по очень простой причине: когда мамы приводили детей на елку, у них появлялось время, чтобы взять бутылку хорошего коньяка и посудачить о том, какие мужики козлы и сволочи. Бар за одну елку поднимал столько же выручки, сколько за ночь работы. На одно из таких мероприятий я привел свою дочь. Она бегала среди детей около сцены. Я вышел в образе учителя или звездочета. Даша хотела мне что-то сказать, вышла на сцену и поняла, что уже никак не уйти. И она взяла меня за руку, стояла со мной и каким-то детям самым шумным даже делала замечания. Потом она рассказывала:

«Я так боялась за тебя. Я любого готова была загрызть, только, чтобы у тебя все было хорошо».

То есть она реально шла отмазывать папу от непослушных детей.

Наталья: А что вы помните из своего детства? Вас строго воспитывали?

Стас: Я вырос в то время, когда двор – это было все. Школа жизни! Первые нужные, первые ненужные слова – все это приобреталось во дворе. Мы были дети работников Института гражданской авиации. То есть у нас был моносоциальный коллектив. С другой стороны, рядом находилась «Москачка», где мы могли доказывать свою самостоятельность. Потом началась пора спорта. Я парень был видный, рослый. Меня заметили, и на этом детство мое закончилось. У меня было по две тренировки в день, лето, которое проходило на сборах, где было по три тренировки в день. Я уже ненавидел организованный спорт, но продолжал находиться в этом состоянии. Вообще я человек коллектива: детский сад с трех лет, где я тоже был самый рослый, самый заметный. Есть в Риге очень популярный гомеопат доктор Павел Наумов. Это для пациентов он Павел Наумов, а для меня он - «Ну-ка, Паша, залезь в ракету!». Он не только со мной всю школу прошел, он со мной в детском саду был, с самой младшей группы. И я тот человек, который Пашу засунул в ракету, из которой он не мог вылезти. То есть я свои лидерские качества уже тогда проявлял.

Наталья: А кем вы хотели стать в детстве?

Стас: Я метался между чем-то творческим и небом. Но потом понял, что с моими физическими данными уместиться в кабине самолета будет трудно. Тем не менее я поступил в Институт гражданской авиации, понимая, что там готовят специалистов наземных служб.

Наталья: Родители подталкивали вас к какому-то решению?

Стас: Мои мама с папой развелись, когда мне было 13 или 14 лет. И с интервалом в несколько месяцев папа женился, а мама снова вышла замуж. Я в этот момент был предоставлен спорту и учебе. Повлиять на меня тогда родителям было уже трудновато. У меня от развода родителей осталась однокомнатная квартира. То есть мама вышла замуж и оставила ее мне. Представляете, мне 18 лет - и квартира. Весь Институт гражданской авиации пытался проверить, подходят ли они со своей избранницей друг другу в интимном плане, - и все это было в моей квартире. Кстати, многие пары до сих пор очень хорошо живут вместе.

Наталья: Стас, вы говорили, что в некоторых ситуациях с дочерью вы чувствуете, что не правы. Извиняетесь ли вы?

Стас: Конечно. Поэтому я с уважением отношусь к профессии педагога, но это игра на минном поле. Это надо же заранее быть уверенным, что после тебя только Господь Бог. В педагогике очень много случайных людей. Когда Дарья училась в 9-м классе, у них была проектная неделя. А меня еще

мама приучила ничего не делать в полшага, то есть - или делаешь хорошо, или не берешься вообще.

Девочка, которая сидела с моей дочерью за одной партой, выбрала тему что-то вроде «Лирика поэзии Земфиры», скопировала из Интернета текст и принесла учителю по литературе (шестидесятилетней женщине, которая вообще не знает, кто такая Земфира). Та сказала: «Боже, великолепно! Десять баллов!».

Мы взяли тему «Геральдика и топонимика городов Латвии». Объездили всю страну, побывали во всех этнографических музеях. Учительница географии, по-моему, вообще не поняла, о чем идет речь. Моему ребенку ставят на два или три балла меньше, чем однокласснице. Дарья идет против течения и на свой выпускной экзамен единственная из класса берет географию. Педагог, прекрасно понимая, что у нее в классе есть девочка, которая Австрию от Австралии отличить не может, ставит ей такую же оценку, как и моей дочери, которая сто мировых столиц перечислит шутя. Слава Богу, выпускной экзамен принимали другие люди. Даша получила десять баллов и с той работой, которую не оценила учительница, получила грант Российского министерства образования и поступила в престижный московский вуз. И ведь после этого учитель географии не скажет: «Боже мой, я должна написать заявление об уходе с работы, потому что я, наверное, не знаю географию». Подчас учителям информатики есть чему поучиться у очкастенького рыженького мальчика, который левой ногой делает вещи, непонятные им.

Елена: У вас бывали ситуации, когда приходилось отстаивать интересы дочери в школе?

Стас: Дарьин директор школы – мой любимый учитель физкультуры. Прекрасно зная мою дружескую связь с этой семьей, дочь никогда себе не позволяла пожаловаться на что-то. Это было табу.

Елена: А вы задумывались о том, что скоро можете стать дедушкой?

Стас: Я прекрасно понимаю, что когда-нибудь это произойдет. У меня масса одноклассников и хороших друзей, которые моложе меня и уже бабушки и дедушки. Не знаю, правда, будут ли внуки называть меня «дедушка Стас»… Думаю, что ограничимся просто «Стасом».

Елена: А вам бы этого хотелось?

Стас: Конечно, хотелось бы. Что ж я, не человек что ли… У меня с детьми обалденный контакт.

Дети на меня реагируют даже лучше, чем женщины. И хотя нельзя так сравнивать, но с котами у меня такой же контакт.

Вот подойдет ко мне кот независимый, с харизмой, у которого задние лапы колесом, потому что он в районе может все… И я не лезу к нему с заигрываниями, показываю, что уважаю его, и он относится ко мне как к другу и брату. Так же с детьми. Я их на «вы» называю: «Вы прекрасны, классно выглядите... Что это такое вы нарисовали?». И человек сразу подходит: «Да ты понимаешь, здесь то-то, то-то и то-то…».

Мы с дочерью очень близки. Она сидит иногда со мной на футбольном матче и говорит: «Ну че, пап, ты, наверное, о таком сыне, как я, даже не мечтал?». Мужики завидуют мне, говорят: «Вот повезло… красивая девка, в футболе разбирается».

Мне кажется, что мы должны быть интересны своим детям. Когда женщина весь смысл своей жизни видит только в рождении ребенка, это печально. Есть категория женщин, которые спустя 20-25 лет при каждом удобном случае вспоминают, как они тяжело рожали. Приходя в гости в семью, где есть дети, они, не обращая на них внимания, рассказывают только о своем ребенке. Причем не замечают, что на них уже косо смотрят. Роняют такие фразы: «Мы уже во втором классе…». Так и хочется сказать: «Блин, да не «мы уже», а он или она во втором классе». Такие родители не интересны ни своим друзьям, ни детям.

Наталья: А вы держали под контролем отношения вашей дочери? Интересовались, с кем встречается, с кем дружит?

Стас: Я никогда не лез ни в записные книжки, ни в мобильный телефон. У нас (постучу по дереву) реально доверительные отношения. Я с пониманием отношусь к тому, что у дочери есть свои страницы жизни, которые она не хочет мне показывать. Я прекрасно понимаю, что нельзя быть стопроцентно откровенным даже с родным человеком. Мы всегда можем сказать друг другу: «Можно мы на эту тему не будем говорить?». И мы на эту тему не говорим.

Мы ребенка готовили к учебе в Германии. Все резко изменилось за три недели. Как я уже говорил, Даша получила грант и домашний ребенок, который всегда был рядом с нами, у нас на виду, уехал в Москву. Это жесткий опыт.

Социальная среда в России и то, к чему привыкли наши дети, это очень большая разница.

И начинается она с метро, куда человек заходит, работая локтями. Мы привыкли все оформлять в одном окошке, а там говорят так: «Послушай, девочка, ты сейчас с этой бумажкой идешь вон в тот корпус, полтора километра отсюда, получаешь печать, потом возвращаешься сюда, потом идешь в отделение банка, там оплачиваешь 124 рубля, а когда оплатишь - снова приходишь сюда, мы тебе даем другую бумажку... С ней ты идешь к Нине Михайловне на 6-й этаж, подпишешь, вернешься, мы поставим тебе печать... Потом ты идешь в отделение банка, оплачиваешь, возвращаешься…» и т. д. Когда спрашивают: «А нельзя сразу пойти в банк и все оплатить?», следует ответ: «Ты что тупая?» И вот все на таком уровне. Так что сначала сердце было не на месте, было желание сидеть в скайпе каждый вечер, что и происходило. Потом я понял, что нельзя давить на молодого, энергичного человека, которому сейчас еще тяжелее, чем нам. Лучше выходить на связь тогда, когда ей это нужно.

В следующем выпуске передачи «Хочу домой» в воскресенье, 24 ноября, в 11:20 на телеканале ТВ5 смотрите интервью с продюсером радио Retro Региной Лочмеле, в котором она расскажет о своих взаимоотношениях с детьми, мужем и внуком.