*Титульное фото - иллюстративное. На изображении - стена одной из камер закрытой тюрьмы Браса

В рамках проекта TVNET "Невидимое в тюрьме" на вопросы о предотвращении преступлений и рецидива, надзоре и работе с людьми, находящимися в тюрьме или освободившимися из мест лишения свободы, ответил Михаил Папсуевич, руководитель Государственной службы пробации. 

В этом году Государственной службе пробации исполняется 16 лет. "В целом можно сказать, что это достаточно молодая государственная организация. Несмотря на это, прошедшие годы были очень динамичными. Организация делает свою работу согласно международным стандартам", - объясняет Папсуевич. 

- Расскажите, как менялась Государственная служба пробации с момента, когда она была основана, и до сегодняшнего дня. 

- Первым, что начала делать Служба пробации, была добровольная помощь бывшим заключенным. Освобождаясь из заключения, люди добровольно могли заключить договоренность, и служба начинала оказывать социальную помощь.

Конечно, мы не давали им никаких квартир, мы помогали оформить документы, не у всех были паспорта, налоговые книжки, не все люди знали, как решать бытовые вопросы и найти место жительства. 

Можно сказать, что именно так служба начала свою работу. Однако за несколько лет появились и классические функции службы пробации - надзор осужденных условно, надзор освобожденных досрочно, - все это содержит не только блок помощи, поддержки и консультирования, но и блок контроля.

И несмотря на то, что эти новые функции сегодня абсолютно доминируют, в глазах общественности мы достаточно уверенно закрепились как организация, которая помогает тем, кто освободился. Да, это одна из наших функций, мы работаем с людьми, которые освободились досрочно, которым назначено дополнительное наказание - пробационный надзор, который в Латвии введен в 2015 году.

Несмотря на то, что значительную часть наших клиентов составляют те, кто освободился из тюрьмы, все же большей частью нашей работы являются осужденные условно. 

Сегодня 50% всех мер наказаний - принудительные работы.

И здесь нужно сравнить принудительные работы с пробационным надзором с точки зрения исполнения наказания. Принудительные работы - более ресурсоемкое мероприятие. 1000 клиентов с пробационным надзором и 1000 клиентов с принудительными работами - это разный объем работы. 

- Что является самым главным профессиональным вызовом для сотрудников службы пробации?

- На данный момент таких вызовов достаточно много, но один из важных аспектов - средний возраст сотрудников, который на данный момент составляет 45 лет.

Одной трети персонала - больше 50.

Информационные технологии стремительно входят в нашу жизнь и работу, а у всех нас разные возможности адаптироваться. Это большой вызов, и поэтому нам, как организации, необходимо думать о том, как обучать своих работников, своих клиентов. Потому что мало толка от того, что сотрудник все делает полностью электронно, если клиент продолжает приносить нам бумажные документы или просит решить какие-то вопросы в ходе физической переписки. 

Второй вызов - смена поколений. На примере своей организации мы видим, что нам достаточно сложно мотивировать молодых людей исполнять работу такого типа. В регионах ситуация обстоит лучше - там работа в Государственной службе пробации выглядит достаточно привлекательной, однако в Риге с рыночной конкуренцией ситуация хуже именно из-за финансовых аспектов, потому что зарплаты у нас не самые большие.

Стать профессиональным специалистом пробации за два-три месяца невозможно. У меня было много переговоров с молодыми работниками, аргументы которых звучат следующим образом: "В частном секторе мне понятно, что через полгода работы меня переведут на другой уровень, перспективы карьеры через год также понятны, а здесь карьерный путь для меня слишком длинный. К нам на должность специалиста пробации может прийти человек с высшим образованием, но на следующий уровень он может попасть только через два года. Многие говорят, что для них это очень долго. 

Это лишь часть аспектов, на самом деле таких вызовов еще больше. Технологии, смена поколений. 

- Под технологиями вы, наверняка, подразумеваете не только компьютеры, но и, например, электронный надзор? 

- Электронный надзор в целом достаточно простая вещь. Я имею ввиду то, что большую часть нашей работы занимает документирование, которое в настоящее время осуществляется при помощи различных систем, баз данных, которые соединяют, объединяют для того, чтобы облегчить людям работу.

Молодое поколение многие вещи делает интуитивно. Мы видим, как маленькие дети, которые еще даже, возможно, не умеют говорить, с легкостью ориентируются в современных гаджетах. В свою очередь более взрослое поколение постоянно нужно обучать.

Пример - приходит наш молодой клиент, который в разговоре с сотрудницей никак не может прийти к конструктивному диалогу. В то же самое время переписка с помощью SMS с этим клиентом - перфектная. В ней с ним обо всем можно договориться, и так мы с ним и общались.

В этом случае нашим заданием было научить этого клиента нормально общаться с окружающими людьми, потому что его преступление было связано с конфликтом и дракой, которая произошла именно из-за того, что он не умеет общаться. Я сейчас, возможно, немного сгущаю краски, но такова реальность. 

Еще одна важная вещь - ежегодно большое количество сотрудников покидает работу. Прошлый год, когда свою должность покинули 50 человек, не стал исключением.

Всего нас 403. Если 50 человек уходят, получается, нам нужно найти столько же новых сотрудников. Это достаточно сложно. 

В прошлом году одной из ключевых причин увольнений было: "Эмоционально тяжелая работа, и я чувствую, что это влияет на мое здоровье". Несмотря на то, что у наших работников есть как страховка, так и доплаты за риск, некоторые ситуации, с которыми они встречаются во время своей профессиональной деятельности, действительно очень тяжелые. 

Если в 2003 году единственной нашей функцией была помощь клиентам, которые приходили добровольно, которые хотели сотрудничать и были достаточно дружелюбными, то с каждым годом профиль нашего клиента меняется в худшую сторону. 

- В ближайшие годы около 30 осужденных пожизненно могут просить условно-досрочное освобождение. Понятно, что не все его получат, однако, скорее всего, когда-то наступит момент, когда первый осужденный пожизненно выйдет на свободу. После освобождения с ними будет работать именно служба пробации. Первый вопрос - как вообще помочь человеку, который за решеткой провел как минимум 25 лет?

- В первую очередь нужно отметить то, как меняются сами места заключения. Раньше условия содержания осужденных пожизненно были намного хуже, их даже не выпускали к другим заключенным, которые были приговорены к более коротким срокам. Они жили в своем локальном обществе, что абсолютно точно не является лучшим способом подготовки человека к выходу на свободу и жизни в социуме. 

В любом случае, 25 лет - огромный срок. 20 и 15 лет - тоже огромные сроки. И даже если у человека есть возможность читать газеты, смотреть телевизор или в каком-то лимитированном количестве использовать интернет, у него нет реальных связей с окружающим миром. Его визуальное восприятие того, что происходит за решеткой отличается от реальности.

Уже было несколько случаев, когда люди претендовали на условно-досрочное освобождение.

Мы практикуем межорганизационное сотрудничество. Встречаются Управление мест лишения свободы, представители тюрем, которые работали с этим заключенными, полиция, социальные службы, - те структуры и люди, которым рано или поздно придется с этим вопросом столкнуться. И мы анализируем каждую ситуацию, придумываем план.

Мы констатировали, что у пожизненно осужденных мотивация выйти на свободу очень большая. Мы рассматривали два случая. Один человек был осужден на 20 лет, и было понятно, что он в любом случае выйдет на свободу. Вторым был приговоренный к пожизненному лишению свободы, и его личная мотивация меняться в лучшую сторону была намного больше чем у того, кто был приговорен к лишению свободы на 20 лет.

Другой вопрос - сможет ли он это реализовать, потому что во время разговора об обычных, практических вещах, было понятно, что его планы не были дальновидными, он не понимал, как решать те или иные вопросы.

В данном и других случаях мы видим, что у таких людей потеряны социальные связи. Тот заключенный попал за решетку сразу после распада СССР, все его родственники уже давно уехали из Латвии, родители умерли, только старший брат, по-моему, у него остался. Все это очень сложно решать, и для каждой ситуации должны быть продуманы шаги, которые нам придется делать навстречу. Должны быть промежуточные этапы - например, реабилитационные центры, и служба пробации частично эти услуги софинансирует. 

Это своего рода промежуточный этап - ты вышел на свободу, но до сих пор живешь в некой общине, которая оказывает тебе поддержку, где тебя учат практическим и профессиональным вещам, которые пригодятся в дальнейшей жизни. 

Галерея: Тюрьма, где отбывает наказание большая часть латвийских заключенных, осужденных пожизненно

- Если этого человека посадили в тюрьму после распада СССР, в то время, когда не было ни мобильных телефонов, ни компьютеров, ни интернета, ничего подобного, как его можно всему этому научить после выхода на свободу? Хорошо, он что-то видел по телевизору, но ведь он даже мобильный телефон никогда в руках не держал! 

- Этого мы не знаем, я допускаю, что на уровне каких-то представлений это происходит, но, на самом деле, это очень хороший вопрос. Программы, которые реализуются в тюрьмах, могут содержать и ознакомление с такими элементарными вещами. Я думаю, что определенные вещи уже происходят.

Несколько лет назад именно по инициативе руководителя Управления мест лишения свободы Илоны Спуре осужденных пожизненно начали выпускать в общий поток заключенных, которые отбывают наказание за менее тяжкие преступления. Там они могут участвовать в различных программах, мероприятиях.

Потому что, конечно, мы гипотетически можем надеяться, что ни одного подобного человека на свободу не выпустят, но правильный ли это подход?

Закон говорит, что через 25 лет человек может претендовать на освобождение. Это значит, что нам, государственным организациям, которые отвечают за исполнение наказания, социальным службам и другим партнерам нужно думать, как этих людей вернуть в общество.

Первое - понять нужды каждого отдельного человека, понять его ситуацию. Здесь также нужно говорить и о вопросах душевного здоровья, анализировать, что за эти долгие годы в изоляции, закрытой среде с ним произошло. Все ли там в порядке, не нужна ли какая-то регулярная помощь. 

Согласно нынешнему законодательству, если осужденный пожизненно получает условно-досрочное освобождение, то всю его оставшуюся жизнь с ним будет работать служба пробации. Поэтому, в тот момент, когда он подает заявление о том, что "я такой-то, такой-то, хочу, чтобы мое дело рассмотрели", место лишения свободы сразу информирует нас. Мы говорим как с этим человеком, так и с представителями тюрьмы, нам нужно подготовить свою оценку. 

Еще один вид нашей работы - программы пробации, программы социальной коррекции, которые проводятся в тюрьмах. У нас есть программы, которые мы проводим для осужденных за особо тяжкие преступления - убийства, изнасилования и т.д.

- Мы говорили о людях, у которых есть мотивация. Однако не секрет, что есть много осужденных пожизненно, да и обычных заключенных, у которых такой мотивации нет. Что в таком случае можно сделать?

- Это очень редкие случаи - полное отсутствие мотивации. Обычно отторжение мотивации, помощи - это защитная реакция и жизнь в неком иллюзорном мире.

Одна из сложнейших задач не только для сотрудников пробации, но и всех профессионалов, работающих в тюрьме, - найти крючок, чтобы этого человека "зацепить".

Приведу пример. 

Сейчас Управление мест лишения свободы реализует два больших проекта, которые направлены на укрепление системы ресоциализации. И мы, как служба пробации, являемся партнерами этой программы.

Одно из мероприятий, которое вводится для заключенных, - семейный день. На таких мероприятиях мужчина-кремень, который в тюрьме не проявляет никаких эмоций и имеет определенные убеждения, может от души плакать, потому что к нему приходит его ребенок, его жена. У каждого есть своя "зацепка".

Мы как профессионалы, понимаем, что, возможно, с первого раза "зацепить" не получится, но пробуем снова и снова. Я знаю людей, которые употребляют наркотики. Очень сложно что-то менять, помочь им изменить. В месте лишения свободы он может прекратить употребление, но выйдя на свободу, он снова встретит старых знакомых и все вернется на круги своя. И никакой мотивации у него не будет. Пока, возможно, не наступит тот момент, что он чудом выживет. Возможно, тогда мотивация появится.

Говоря о мотивации, следует отметить, что здесь не существует универсальной волшебной палочки. К сожалению. 

- Если мы говорим о людях, которые совершили особо тяжкое преступление. Может ли человек родиться злым?

- Я уверен, что человек может родиться веселым, розовым или темно синим, фантастическим, улыбчивым и так далее. Но злым он родиться не может.

Здесь, конечно, бесконечная история о том, какие причины первичны - биологические, врожденные, или все-таки причины связаны с социальной средой.

Я думаю, что правда где-то посередине. Да, у кого-то с детства большая потребность в адреналине, кто-то импульсивен. Но мы социальны, мы учимся. До 12 лет ребенок копирует окружающий мир. Да, что-то он может интерпретировать по-своему, но если взрослые, которые находятся рядом, могут это заметить и оценить, то, я думаю, с этим человеком все будет в порядке. Конечно, всегда могут быть исключения.

Потом человек становится взрослым, и может начитаться каких-то радикальных вещей и сделать глупые вещи. Общество от этого не застраховано. Я не знаю общества, в котором такое не происходило бы. Но если мы вернемся к социальной среде, то я могу отметить, что она очень сильно влияет на то, каким образом мы привыкаем решать те или иные проблемы.

Социальная среда, люди, которые находятся вокруг нас, в какой-то мере создают наше поведение.

Мы работаем с клиентами, которые, например, совершают кражи под воздействием различных веществ. Кто их этому научил? Не было же такого, что они только родились, и сразу стали себя так вести. 

И это хорошая новость. Потому что если человек научился совершать плохие поступки, которые для общества неприемлемы, его можно научить делать по-другому. 

- Одна из задач Государственной службы пробации - предотвращение рецидива. Каковы эти тенденции? Я говорю именно о тяжких и особо тяжких преступлениях. 

- Я сразу отмечу, что эти цифры будут иллюстративными, они не будет абсолютно точными. Говоря о убийствах, нанесении тяжких телесных повреждений, я назову коридор цифр, где максимальный процент рецидива составлял 15 процентов. Это достаточно много.

15%, которые когда-то совершали насильственное преступление, повторяют его снова. Но это максимальный процент.

Минимальный показатель был 3%. Это очень сильно зависит от того, какой жизненный опыт был у конкретного человека.  

И мы снова возвращаемся к социальной среде, социальному обучению, которое создает представление человека о том, как следует решать вопросы.

Например, человек растет в семье, где пить, воровать - хорошо. Ну в смысле, что это делают все окружающие - братья, сестры, отец, дедушка, тетя. Они решают конфликты, обзывая друг друга, ругань для них - абсолютно нормальная вещь. Вот такая антисоциальная среда. Конечно, человек учится, что именно так нужно жить, что именно так нужно решать проблемы. Да, возможно, он видит, что соседи не ругаются, но ведь им стоит так делать! "Это же очень здорово, что можно разрядиться, я же так научился, живя в этой среде". Но здорово ли? Это уже другой вопрос.

Потом он, скажем, что-то украдет и попадет в тюрьму. Это не самая лучшая среда, где можно научиться чему-то новому, лучшему. Потому что, одно дело, что делают работники заведения, а другое - какое общество находится вокруг тебя.

Общество, которое сделало подобное преступление, общество, система ценностей которого похожа на твою. Это замкнутый круг. 

Но альтернативы есть, их просто надо уметь показать. В последнее время мы все больше, особенно при работе с молодежью, привлекаем добровольцев. Людей, которые могут показать эту альтернативу. Конечно, это не универсальная таблетка от всех болезней, но это один из способов, как мы, возможно, можем спасти человека из замкнутого круга безнадежности, который ни к чему хорошему не приведет.  

И да, кто-то может сказать: "Подожди, подожди, он же убил трех человек!". Это ужасно, да, поэтому он отбывает свое наказание. Но если мы задумаемся, что когда-нибудь его срок подойдет к концу, возникает вопрос: " Чего мы хотим? Мы хотим, чтобы этот человек убил еще кого-то, или хотя бы попытаемся этого человека вытащить из этого порочного круга?".

- Насколько сильно мнение и настроение общественности влияет на самих заключенных?

- Очень сильно влияет. В прошлом году презентовали исследование о том, что важно для самих заключенных, чтобы они снова не совершили преступление. На первом месте была семья.

Также для них очень важна поддержка окружающих. Люди, которые дадут им такую подушку безопасности, человеческую поддержку.

Им нужен человек, который каким-то образом поверит, что он может меняться. А не: "Все, ты сидел в тюрьме, ты больше никому не нужен, ты преступник, и это твое клеймо на всю жизнь". 

Можем ли мы поменять взгляды всего общества? Пока даже в странах, где пробация в местах лишения свободы работает более ста лет, это достаточно большой вызов - можем ли мы трансформировать? Но в любом случае, демонстрация позитивных примеров - всегда крайне сложное мероприятие, потому что люди, которым удалось выбраться из этого порочного круга, часто не хотят говорить о том, каким было их прошлое.

Галерея: Прогулка по закрытой тюрьме Браса