Камера вместо оружия: сирены, обстрелы и бомбоубежище в Степанакерте (13)

Если обе дороги в Армению будут закрыты, непонятно, как я вернусь в Ереван. На данный момент некогда об этом думать - наша машина проезжает мимо армянской бронетехники, КамАЗов снабжения боеприпасами и бензовозов, которые, разойдясь на безопасное расстояние друг от друга, едут в направлении Степанакерта. Время от времени в обратном направлении проезжают машины скорой помощи со включенными маячками.

Помощник говорит, что единственный возможный способ спастись от дрона - это ехать с выключенными мобильными телефонами и передвигаться быстро - 120 километров в час или быстрее. Так, чтобы дрон не успел отслеживать.

На такой скорости ездить по горным серпантинам опасно, и я не знаю, что сейчас опаснее - дрон-камикадзе или опасность аварии.

"Смотри, азербайджанцы идут в наступление!" - восклицает помощник и указывает на отару овец у дороги.

Солдат, останавливающий нашу машину, говорит, что не надо подбирать солдат-автостоперов. Чтобы избежать почти верной смерти, которая поджидает плохо вооруженных армян, многие солдаты бегут оттуда. Чтобы уехать, они готовы отбирать машины у гражданских или журналистов.

Он также рассказывает историю о грузовиках, сбитых дроном несколько дней назад, когда пятьдесят солдат сгорели заживо и все еще валяются на месте происшествия. Азербайджанцы обстреливают Северный коридор из мести - за ракетный обстрел армянами мирных жителей в горном городе Гянджа в Азербайджане.

В Степанакерте всего три гостиницы. Первая - самая безопасная, с толстыми каменными стенами и бункером в подвале - этой ночью забита. Во второй гостинице есть места только на верхнем - третьем этаже, где никто не хочет останавливаться. Третий отель - стеклянное здание, которое мы объезжаем стороной.

Еще можно переночевать в подвале Степанакертской школы. Есть также пресс-центр Арцаха, журналисты и несколько человек с оружием бродят по длинным закуренным коридорам подвала, в темных углах шепчутся мрачные лица. Практически все дети Степанакерта уехали из города и больше не учатся в этой школе.

Просторный подвал школы построен как бомбоубежище. Судя по всему, после окончания первой войны в начале 1990-х местные жители поняли, что рано или поздно война сюда вернется.

Теперь в подвальных коридорах на матрасах друг рядом с другом расположились журналисты из разных стран, не нашедшие свободных мест в гостиницах города. Рядом с матрасами - бронежилеты с нашивками, каски, ботинки, рюкзаки.

Большинство журналистов приезжают сюда, чтобы исчезнуть через несколько дней, но есть и те, кто находится здесь с первых дней войны. Например, два российских репортера, один из которых воевал против украинцев в рядах сепаратистов в Донецке, - им, в отличие от остальных, пресс-центр предоставляет эксклюзивную возможность быть на передовой линии фронта и на других важных мероприятиях.

Вопреки тому, что уже много раз говорилось о том, что азербайджанцы преднамеренно преследуют журналистов, от своего надежного источника я слышал, что это неправда. Азербайджанцы никогда не совершат умышленных нападений на иностранных журналистов, но есть одно исключение - российские репортеры, распространяющие российскую пропаганду и клеветническую информацию об Азербайджане.

Кто-то стучит по каске моего помощника и советует заменить ее на что-нибудь более толковое.

"Какое было, такое купил", - шутливо с грузинским акцентом отвечает ему помощник. В Армении остро ощущается нехватка касок и жилетов. Несколько дней назад два французских журналиста пострадали в результате взрыва ракеты, а их помощник погиб. МИД Армении просит иностранных журналистов по возможности обеспечивать своих армянских помощников жилетами и касками.

Степанакерт, где до войны проживало около 50 тысяч человек, сейчас почти пустой. Ночью город погружается в полную темноту, а немногочисленные машины на городских улицах часто движутся с выключенным светом и на большой скорости. Время от времени город тонет в страшном гуле сирен, предупреждающих об обнаруженных в небе азербайджанских дронах.

Особенно страшно это звучит в темноте ночи. Темные горы, окружающие Степанакерт, перекликаются с продолжающимся артиллерийским и ракетным обстрелом Шуши.

Сирийских наемников уже видели в темных горных лесах в трех километрах от Шуши. Время от времени ракета долетает и до Степанакерта - рынка, родильного отделения больницы, жилых домов.

Тишину первой ночи в подвале школы нарушает взрыв неподалеку. Через мгновение включаются сирены. Это ракета "Град", которая попала в рынок. Один за другим на место происшествия пребывают журналисты и некоторые местные жители. Всего в 20 метрах от места взрыва возобновляет работу единственный в городе ресторан, где продают кебабы. Под сапогами скрипят осколки стекла, вдалеке слышны артиллерийские выстрелы.

Представитель пресс-центра показывает журналистам останки упавшего беспилотника-камикадзе, сложенные на полу школы. Дрон израильского производства, который использовался Азербайджаном и Турцией в войне против Армении, был обнаружен индийским журналистом. Глобализация. Процессор дрона, камеру и карту памяти забрала служба безопасности, остальное оставлено для проверки.

Среди журналистов ходят слухи, что на обочине Лачинского перехода образовались длинные траншеи. Началась последняя битва за этот переход, Южная дорога закрыта, и теперь единственным выходом остается опасное Северное соединение.

Следующей ночью на фоне черных хребтов гор отчетливо видна и слышна битва за Шушу. Каждые несколько секунд вершина горы загорается красными огнями, и все это продолжается несколько часов.

В приемной Степанакертской больницы дежурят десятки медсотрудников. Среди них полицейские и солдаты с автоматами Калашникова. У входной двери большая стопка мешков с песком. Вероятно, вскоре будет большой наплыв раненых после битвы за Шушу. На земле в кабинетах больницы лежат матрасы, здесь отдыхают, а также ночуют врачи. Вся их жизнь сейчас проходит здесь. "С нами Бог, - говорят они. - Правда победит". В начале войны в этот госпиталь ежедневно привозили более сотни раненых, сейчас - около пятидесяти.

Водитель "скорой помощи" просит не фотографировать его, потому что его семья думает, что он работает в Ереване, а не на фронте. При незначительных травмах машины скорой помощи не используются, солдат доставляют в госпиталь на личном транспорте. На "скорой" возят только тяжелораненых.

В одном из бомбоубежищ женщина устроила себе постель на сдвинутых скамейках. Это третья война в ее жизни, и трое ее сыновей сейчас воюют на фронте. Она извиняется за то, что ей нечем нас угостить.

Я также вижу первого ребенка в бомбоубежище. Ему 11 лет, и они с мамой не стали беженцами. Его старшие братья на войне. Мальчик признается, что хотя до войны не хотел ходить в школу, сейчас очень по ней скучает.

Видео: Камера вместо оружия в Степанакерте

Война сводит особых людей. Случайно встреченный священник вытаскивает из-за пазухи большой нож из самодельной кобуры: "Христос сказал - продай последнюю рубашку и купи оружие". Он приехал из Майкопа, Россия, и готов идти в бой с ножом.

"В этом не надо сомневаться, потому что Господь справедлив. Помните, это будет война между христианами и исламистами. Но армяне не умирают, они попадают в рай. Армяне - избранный народ...".

Он не готов делать фото с ножом, а вместо этого достает из-за пазухи большой крест.

В вестибюле за толстой каменной стеной гостиницы часами сидят в креслах и разговаривают беззвучными голосами хмурые люди в армейской форме с оружием. В противоположной комнате живет мужчина, который машет гранатами. Мрачная процессия с плачущей женщиной поднимается на третий этаж гостиницы. Обслуживающего персонала нигде не видно.

Рано утром напротив отеля проходит пара бездомных. Они долго стоят возле голубятни, потом достают из сумки полиэтиленовый пакет, из которого на голубей вытряхивают что-то большое и темное. Мгновение они еще стоят и смотрят, затем пересекают перекресток и наблюдают за голубями на расстоянии.

Подойдя ближе, я понимаю, что это черепаха, она царапается когтями о каменную брусчатку, пытается попасть в более безопасное место. Отношу ее на ближайшую лужайку, чтобы не попала под колеса машин. "Мальчик, мальчик! - зовет меня женщина. - Где черепаха?". Я указываю на лужайку, но не помогаю найти черепаху. Я не уверен, что жить в полиэтиленовом пакете с бездомными - хороший вариант для нее. В поисках пропавшей черепахи они прочесывают лужайку, поднимают все мусорные баки, а затем садятся на обочине дороги в печали.

В темном коридоре школьного подвала сидит женщина, скукожившись. Она говорит очень тихо, почти невозможно расслышать. У нее большие печальные глаза. Она приехала из Еревана, где не может быть одна. Ее сын находится в Карабахе, на войне. Если сын погибнет в битве, она умрет здесь. Первые дни она провела в подвале военкомата, а теперь нашла себе место на матрасе в подвале школы. Последний раз сын звонил ей пять дней назад.

Галерея: Камера вместо оружия в Степанакерте