Как жыве Беларусь? ⟩ Европейские санкции: ситуация угрожающая – но не катастрофическая (2)

КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Эксперт Совета по международным отношениям "Минский диалог" Денис Мельянцов

О санкциях

Главное событие недели – это введение секторальных экономических санкций, чего раньше никогда не было в двусторонних белорусско-европейских отношениях. Это достаточно серьезный момент, который в Минске восприняли серьезно и с осторожностью. Пока еще официальные заявления очень скупые – видимо, белорусские власти изучают возможные последствия этих санкций, каким образом их можно минимизировать, как переориентировать экспорт предприятий, попавших под санкции, на другие направления. Поэтому пока реакция со стороны государства осторожная: хотя слышны лозунги по поводу того, что Запад вероломно напал на Беларусь и пытается удушить ее экономически, но конкретики по поводу санкционной политики и каким образом на нее отвечать, пока нет – государство находится в стадии анализа этих санкций.

И калий, и нефтепродукты – это важная тема для официального Минска, потому что основной приток валюты в страну дают предприятия этого сектора. Но есть важные нюансы – экономисты пока до конца не просчитали, какой будет убыток. Есть разные мнения, от 1% падения ВВП до каких-то двузначных чисел. Есть нюансы и у самих санкций. Основная масса калийного экспорта не попадает под эти санкции. Фактически под санкции попал только технический калий, а вот калий, который используется для производства удобрений, под санкции не попадает, а это основной поток белорусского экспорта.

Есть также нюансы по экспортным поставкам. Потому что, например, главным покупателем по бензину и дизелю является Украина, а не страны ЕС. Здесь большой вопрос, присоединится Украина к этим санкциям или нет, потому что для них это тоже большой вызов, так как Беларусь занимает огромную долю их импорта. Если они будут отказываться от белорусских нефтепродуктов, то им придется переходить на российские в основном. И как тут уживется с одной стороны экономический интерес, а с другой – политический? Насколько они готовы, идя в ногу с западными санкциями, переходить на поддержку российского производителя? Если белорусские нефтепродукты уйдут – придут российские, и это уже политическая история.

И тут Киев должен выбирать между солидарностью с Западом по санкциям, что он последнее время демонстрировал очень охотно и показательно, и своей политической повесткой.

Также возникает вопрос по транзиту. Транзит и санкционных нефтепродуктов, и калия через территорию Евросоюза запрещен, а основная перевалка шла через порт Клайпеды, плюс использовался литовский железнодорожный транспорт. Тут вопрос, насколько эффективно, быстро и экономически целесообразно Минск сможет перевести эти все потоки на другие направления. Очевидно, основной транзитный поток пойдет через Россию. Уже после августа прошлого года потоки стали переориентироваться на российские порты, учитывая отношения со странами Балтии и ЕС. Но это проблема решаемая, есть уже наработки.

Насколько мне известно, ведутся и переговоры с Китаем, чтобы переориентировать туда часть белорусского экспорта. И не только из того перечня, что под санкциями, но и многие из товаров, которые должны были идти на рынок ЕС. Сейчас официальный Минск ищет выходы на другие государства.

Продукция машиностроения тоже попала под санкции, но продукция МАЗа и БелАЗа не идет на европейский и американский рынки: это Африка, Азия, Россия. Здесь угрозы намного меньше. Хотя тоже есть. Например, тот же Минский автомобильный завод при производстве своих автобусов использует европейские компоненты, такие как коробки передач, электромоторы и т. п. И естественно, от этого импорта придется отказываться. Но сейчас есть наработки в китайско-белорусском индустриальном парке. Например, те новинки военпрома, которые были показаны на последней выставке MILEX-2021, уже используют моторы, которые произведены в Беларуси. Конечно, быстро замену произвести не удастся, будут определенные потери и сложности, но – не фатальные.

Удар по режиму

Если говорить об основных политических целях, которые преследуют эти санкции, то они однозначно ничего не добьются. Потому что сейчас атмосфера в государственной белорусской системе такова, что страна находится в состоянии гибридной войны: введя экономические санкции, Запад проявил акт агрессии. Поэтому восприятие однозначное: ни в коем случае нельзя поддаваться на это давление. И Минск будет использовать все возможные средства, чтобы компенсировать потери. В том числе будут введены ответные меры даже в ущерб себе. Потому что, подчеркну, настрой такой, что ведется война и здесь нужно сконцентрироваться и давать отпор. Поэтому естественно, что любая уступка со стороны Лукашенко будет означать, что он сдался, и это очень плохой внутриполитический месседж и для белорусских граждан, которые поддерживают существующую власть, и для госслужащих, которые пока сохраняют лояльность власти.

Однозначно можно сказать, что никаких уступок Западу в ближайшее время не будет, но в перспективе, возможно, начнется торг за политзаключенных, как это было во все прошлые разы. Однако что касается демократизации, проведения свободных выборов, тем более отставки Лукашенко – такого не будет.

И здесь, скорее, надо согласиться с теми экспертами, которые говорят, что введенные санкции – это просто автоматически усиливающаяся зависимость Беларуси от России, потому что больше некуда официальному Минску идти за поддержкой, только к России и еще к Китаю.

Потому что уровень интеграции с Россией в политической, военной сфере очень высок и это естественный партнер, на которого Минск пытается полагаться. Естественно, что у Кремля есть свои интересы в Беларуси, но однозначно можно сказать, что результат этих санкций – практически автоматическое усиление взаимосвязи и зависимости Беларуси от России.

Об экономической интеграции с Россией

Есть подписанный союзный договор еще от 1999 года, он как раз перечисляет и ставит цели и задачи максимально полной интеграции: единая валюта, таможня, единый рынок. Но прошло уже столько лет, и до сих пор полной интеграции не произошло по одной простой причине: полная интеграция будет означать передачу белорусского суверенитета России. Это означает, что Александр Лукашенко теряет контроль над ситуацией в стране. А этого он допустить не может, и политическая элита его в этом поддерживает. То есть интеграция в реальности может быть до той степени, пока не влияет критическим образом на власть и суверенитет в классическом понимании: возможность реализации политики, принятие собственных политических решений в рамках определенной территории.

Минск, конечно, заинтересован в интеграции в том смысле, что Беларусь хотела бы равнодоходных цен на энергоносители, полного доступа к российскому рынку, равного условия экономического хозяйствования для своих фирм в России и т. д. Вот это для Минска интересно, поэтому до сих пор продолжаются переговоры по интеграционным картам. Но что касается, например, единой валюты, здесь Россия поставила вопрос ребром, что единой валютой будет рубль и эмиссионный центр должен быть в Москве. На это Лукашенко пока пойти не может и вряд ли в ближайшее время пойдет, если Россия не согласится на определенные компромиссы, например, будет два эмиссионных центра, которые будут координировать между собой эмиссионную политику.

Если Лукашенко на такие условия не пошел в самые худшие времена, в том числе в августе и осенью прошлого года, то сейчас, учитывая что политически он внутри страны укрепился, вряд ли он пойдет на это, если только последствия санкций не будут очень болезненными. Пока мы этого сказать не можем. Ситуация, конечно, угрожающая и плохая, но не катастрофическая.

О "Восточном партнерстве"

Участие Беларуси в этой инициативе было номинальным, и ничего такого важного Минск от этой программы не получал. Много лет Беларусь пыталась заключить с ЕС соглашение о сотрудничестве и партнерстве – это базовый документ, который подписан практически со всеми. Беларусь заключила это соглашение очень давно, еще до Лукашенко. Но документ не был ратифицирован Европейским союзом по политическим мотивам. Главная претензия Евросоюза – сначала демократизация, а потом все остальное. И получается, что Минск, даже учитывая политику нормализации после украинских событий, не смог добиться того, чтобы Европейский союз пошел на переговоры по этому соглашению. Большую роль, конечно, сыграла Литва, которая из-за атомной электростанции блокировала начало многих переговоров. Так что можно констатировать, что от "Восточного партнерства" официальный Минск практически ничего не получил.

Минск хотел бы расширить свой рынок сбыта в Европейском союзе, были тяжелые переговоры по экспорту белорусской мясной и молочной продукции на европейские рынки и транзиту через ЕС в Китай и другие страны, но ЕС не пошел на уступки и всячески оттягивал эти переговоры и решение. В конце концов Минск понял, что европейскими фитосанитарными стандартами просто прикрывают нежелание Евросоюза допускать белорусскую продукцию на свой рынок. Так что в сухом остатке "Восточное партнерство" было символической площадкой, чтобы можно было говорить, что между Беларусью и ЕС есть какое-то взаимодействие. Но в реальности для Минска это мало что значило. Скорее, в символическом плане это было важно для ЕС, который демонстрировал, что есть какой-то пояс добрососедства вдоль восточной границы ЕС.

Так что я не преувеличивал бы значение этого шага, вряд ли это серьезным образом отразится и на ЕС, и на Беларуси.

О Протасевиче и домашнем аресте

Я не согласен с мнением, что перевод на домашний арест – это реакция на санкции. Официальный Минск был в курсе внутриевропейских переговоров по секторальным санкциям и по четвертому пакету санкций. Если бы хотели их предотвратить или ослабить, то Сапега с Протасевичем были бы отпущены раньше. И второй момент – если бы эти истории - Протасевич и санкции - были связаны, то такая мера была бы применена к большему количеству политзаключенных: например, отпустили бы всех журналистов под подписку или под домашний арест.

Как мне видится, это две совершенно разные истории. Протасевич, судя по всему, заключил соглашение о сотрудничестве со следствием. И все эти интервью, которые мы наблюдали – это результат этого. Он, во-первых, всю информацию, что имел по каналу Nexta и по деятельности оппозиционеров, с которыми взаимодействовал, передал спецслужбам Беларуси. Так что нужды держать его в следственном изоляторе нет, к тому же, видя как он дает эти интервью и как при этом себя ведет, вполне возможно, что официальный Минск готовит для него какую-то роль: такую, например, как у Воскресенского, который был когда-то в СИЗО КГБ, но после посещения Лукашенко СИЗО согласился сотрудничать и участвовать в Конституционной комиссии по выработке реформы политической системы, тем самым отвлекая часть конструктивных оппозиционеров от их деятельности.

Вполне возможно, что Протасевича тоже готовят к похожему, поэтому его перевели на домашний арест.

Я почти уверен, что в ближайшее время мы какие-то проекты с его участием будем наблюдать. Возможно, он какое-то агентство информационное провластное возглавит или что-то в этом роде.

Либо создаст какую-то свою организацию лоялистскую. Больше похоже на развертывание такого процесса, чем на реакцию на внешнее давление. Конечно, возможно, моя гипотеза окажется неверной, но пока у меня такое впечатление.

О транзите власти

Грядет изменение Конституции – комиссия работает, закон о едином дне голосования об изменениях в Конституции принят, то есть система будет постепенно меняться. Но вряд ли эти изменения будут похожи на те, которые хотел бы видеть Европейский союз. Будет какое-то распыление власти, более тонкая настройка системы, чтобы передача власти от Лукашенко другому человеку прошла более-менее мягко и гладко, без повторения прошлогодних событий.

Естественно, Лукашенко когда-то власть надо будет передавать, и к этому переходному периоду готовятся, настраивая белорусскую политическую систему таким образом, чтобы было много балансиров, которые могут быть своеобразными предохранителями от прихода к власти нежелательных людей, радикально настроенных, тех, которые выступают против наследия Лукашенко, созданной им системы. Такие трансформации мы будем видеть в ближайшие полгода-год.

Скорее всего, в следующем году, как и было объявлено, будет проведен референдум по изменению Конституции: скорее, мы будем наблюдать какую-то версию гибрида российской конституционной реформы и казахстанского варианта передачи власти. Пока тяжело сказать про какие-то детали, но мы видим движение в этом направлении. Ближайшие полгода-год они будут очень интересными. Но, опять же, речь идет не о либеральной демократизации, как рекомендует Европейский союз, это, скорее, будет тонкая перенастройка политической системы для того, чтобы передача власти произошла гладко и без эксцессов.