Редактор дня:
Sergejs Tihomirovs
Cообщи

"В Чернобыле было страшно, но я бы съездил на экскурсию": интервью с ликвидатором

В ночь на 26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС прогремел взрыв, разрушивший четвертый энергоблок. На место трагедии сразу же начали направлять специалистов и военных со всего Советского Союза для ликвидации последствий аварии. Из Эстонии было отправлено 4833 человека, пишет Rus.Postimees.

Среди них был гость студии программы "Реальная история" Георгий Иванович Зыков, который поделился воспоминаниями о работе в радиоактивной зоне.

– Георгий Иванович, скажите, как вы узнали об аварии на АЭС?

Георгий Иванович: Мы слушали тогда радио "Голос свободы", и в новостях почти сразу прогремело о том, что произошло в Чернобыле, но подробностей мы на тот момент не знали, только со временем постепенно все стало вскрываться. Мне повезло, я сразу не был призван, но через два года все же пришла повестка. Я отправился в радиоактивную зону, как и многие другие. Нас была большая группа.

– Как вас готовили? Проходили ли вы какой-то инструктаж?

Г. И.: Нас отвезли в Ригу, переодели в военную форму, организовали инструктаж. На медкомиссии немного рассказали о радиации. Но главное - сказали, что надо слушать начальство. Когда мы прибыли на место, я знал, что буду работать на экскаваторе, однако машины мне не досталось. По совету товарища я пошел работать в столовую. Там в селе Стечанка проработал три месяца. Село расположено в 25 километрах от Чернобыля.

– Чем вам запомнилась эта деревня?

Г. И.: Деревня была абсолютно пустая. Ни души. Только щенки бегали, больших собак почему-то не было, может, их уничтожили, даже не знаю. Но этих собачек мы постоянно подкармливали, так что они нас любили. В нашем селе вообще не было людей, я знал, что в некоторых жилых пунктах оставались люди, но мы с ними не контактировали.

– Расскажите, как проходил ваш рабочий день?

Г. И.: Подъем был после шести, в семь часов уже должен был быть готов завтрак. Я как старший сержант контролировал работу поваров. Ребята приходили, завтракали и уезжали на работу. Дальше обед мы отвозили на саму атомную электростанцию к реактору. Загружали все в термосы и кормили там всех. Интересно, что радиация, конечно, попадала и на еду, но радиация не видна, поэтому все равно все ели. Радиация не мешала, когда человек голодный. Ну а вечером все опять приезжали в Стечанку в столовую и ели там.

– Как часто вас проверяли на уровень радиации?

Г. И.: Нас проверяли каждый день. У всех на нагрудном кармане висел прибор, похожий на ручку, офицеры с него снимали данные и вели записи по каждому из нас. Мы знали, что нельзя было превышать в сутки норму в 11 микрорентген. Сколько мы набрали под конец срока пребывания в зоне отчуждения, я не знаю. Нам не говорили. Были случаи, я не раз был свидетелем, когда при проверке, например, машин стрелка дозиметра зашкаливала. Ведь металл сильно впитывает радиацию и требуется около 150 лет, чтобы металл отчистился. Так что по всей зараженной территории было огромное количество могильников из машин. Делали так: выкапывали большую яму и укладывали машины в ряд, потом сверху еще этаж машин и еще. Дальше засыпали землей, разравнивали танком и опять засыпали землей. Так избавлялись от высокорадиоактивных машин.

– Когда вы приехали на ликвидацию, какой вы увидели природу?

Г. И.: Мы приехали зимой, и все было в снегу. Особо ничего необычного не было, но когда снег начал таять и мы увидели лес, изумились, что он был желтого цвета.

– Что вас больше всего пугало?

Г. И.: Все пугало, потому что каждый день я находился около разрушенного реактора. Ведь радиация не видна и непонятно, что с тобой происходит.

– За время, что вы пробыли в зоне отчуждения, происходили ли с вами какие-то смешные случаи или истории, которые приятно сейчас вспоминать?

Г. И.: Все было. Приятно вспомнить, какое у нас было питание. Полноценное, обильно, вкусно было. Кормили как космонавтов. Смешного тоже хватало. Например, сидели с приятелями около дома, а там в мае расцвела груша. Я на нее посмотрел и сказал всем: "Все, остаюсь здесь до урожая". Парни покрутили у виска, но потом все смеялись, потому что сразу не поняли, что я шучу.

– Когда вы там находились, вы использовали маски или спецкостюмы для защиты от радиации?

Г. И.: Нет, я работал в столовой и не пользовался такими средствами, а те, кто работал на самом реакторе, конечно, использовали различные покрытия для защиты. Когда я возвращался домой, всю одежду и обувь оставил в Чернобыле.

– Хотелось вернуться домой?

Г. И.: Очень хотелось. Писал жене письма. Как-то признался, что бросил курить, а она мне пишет ответ: "Ну ты врать, открыла конверт - чуть не задохнулась!". Ну там кругом ребята курили постоянно, вот письмо и пропахло. Ну а с алкоголем вообще смешно было. Расслабиться ведь хотелось. И вот другу жена прислала посылкой баночку клубничного варенья, как положено, красного цвета с подписью, но на самом деле внутри была водка. Вот так иногда могли пригубить, но мы не увлекались, как некоторые.

– Как вы оцениваете свой вклад в ликвидацию?

Г. И.: Я сделал все, что смог. На протяжении 37 лет меня каждый год поздравляют с годовщиной. Государство помогает дотациями.

– Если бы повернуть время вспять, вы бы поехали в Чернобыль или нашли причину не ехать?

Г. И.: Знаете, спустя годы я думал только о том, что мне хотелось бы поехать в Чернобыль на экскурсию.

– Какие уроки вы лично извлекли из этой трагедии?

Г. И.: Радиация - это зло!

RUS TVNET в Telegram: Cамые свежие новости Латвии и мира на русском языке!

Актуальные новости
Не пропусти