«Что это за музыка? То ли дело Пугачева!»: непростой путь композитора из Риги

Платон выглядит как человек из другой эпохи — появляется на интервью в наряде, который пристал бы скорее английскому лендлорду, или героям Конан Дойля (твидовый костюм, высокие сапоги, галстук-бабочка). «Я с детства люблю ходить в пиджаке и галстуке, – объясняет композитор. – В последнее время стал грешить, даже на прогулку выхожу в костюме и бабочке, в джинсах чувствую себя неудобно».

Экстравагантен не только костюм, но и образ жизни композитора. После школы он пошел на судоремонтный завод чинить танки, потом на бетонный завод, долгое время совмещал тяжелый физический труд с учебой в Музыкальной академии и занятиями композицией. И не спешил расстаться с фабричной жизнью.

«Это было прикольно, мне было чем похвастаться, я считал себя человеком. Никто ведь на завод не стремится, а я пошел. Мне тогда казалось, что завод был единственным местом, где можно было достойно заработать, хотелось помочь родителям.

Когда стал преподавать музыку в школах, приходилось брать отпуск за свой счет. Учил композиции, музыкальному программированию, сольфеджио (считаю его одним из самых вредных предметов, отвадившим от музыки множество способных детей). Теперь, по окончании магистратуры, больше не вижу смысла преподавать, да и заводская жизнь уже не кажется прикольной».

Зато заводские звуки до сих пор вдохновляют Платона на сочинение музыки. Его индустриальная симфония к «Броненосцу Потемкину» Сергея Эйзеншейна (исполненная в Риге 22 января в день 120-летнего юбилея режиссера) состояла из грохота, скрежета, гудков и шумов машинного отделения.

Платон увлекся музыкой в детстве, при том, что рос в семье, с музыкой напрямую не связанной: мама по специальности была физиком-ядерщиком, отец — военным. «Мама ставила мне разные пластинки — и Пугачеву, и классику — Баха, Моцарта, Бетховена. Я слушал, пытался воспроизвести мелодии на семиструнной гитаре, ничего не получалось. Зато быстро преуспел в игре на фортепиано, научился играть и импровизировать. А игру на гитаре я так не освоил. Только в прошлом году написал первое произведение для гитары, которое прозвучало в наноопере режиссера Марго Залите».

В школе будущий композитор выделялся среди окружающих. «Не скажу, что был белой вороной, но был мизантропом, ненавидел людей. Сейчас мизантропия сохранилась в какой-то степени только по отношению к людям, которые не любят музыку и возмущаются тем, что запредельно их пониманию. Они говорят: «Да что это за музыка? То ли дело, когда Пугачева поет!». Но объяснять им смысла нет, это только лишние разногласия вызывает».

По мнению композитора, более открыты восприятию музыки люди, привыкшие слушать ее с ранних лет. Но родителям нужно тщательно выбирать, что ставить ребенку. «Хорошо, если это будет добрая музыка, например, песни группы ABBA, а не зловещий «Лесной Царь» Шуберта. «Злости» можно добавить потом, когда ребенок подрастет». Как бывший педагог Платон советует родителям отдавать детей на занятия музыкой, только в том случае, если те горят желанием заниматься. «Если нет, то лучше не принуждать. У меня в школе был печальный опыт: мама привела ребенка в класс духовых инструментов, потому что у него была астма. Зачем отдавать в музыку, если астма, а ребенок заниматься не хочет? Лучше тогда дома шарики понадувать, а болезнь лекарствами лечить. Пощадите учителя!»

Ничего лишнего

«Музыка — для меня это и образ жизни, и работа, и призвание, — признается Платон. — Она порождает эмоции, вводит в интересные состояния. Если бы все открыли для себя музыку, впустили ее в свою жизнь и в свои дела, мир стал бы ближе к идеалу».

«Пока мне везет, вдохновение меня не покидает. И есть возможность прожить на заказы.

Чтобы сочинять, нужно много работать. А страдаешь ли ты при этом, или медитируешь — твое личное дело. Когда я искренне страдаю, то вообще не могу работать.

Жутко страдал, когда разводился, еле заставил себя сочинять. Я чересчур эмоционален, хочется иногда быть более трезвым. Да и критики говорят, что к музыке подхожу слишком эмоционально. Я прислушиваюсь лишь к мнению определенных критиков. Музыковеды Борис Аврамец и Орест Силабриедис, композитор Андрис Дзенитис — те люди, профессиональное мнение которых особенно ценю. Они всегда могут объяснить, что в моей музыке не так, показать, куда двигаться дальше».

«Пока я пишу очень просто, можно сказать, даже попсово. Но если поставлю себя цель писать попсово, получится банально до неприличия.

Поэтому ставлю себе цель писать сложно, тогда хотя бы какая-то часть искусства сохранится. Стиль, который мне близок в музыке называется «новая сложность» (New Complexity), самый яркий его представитель — композитор Брайан Фернико. Мне близка музыка, в которой нет ничего лишнего, ничего на потребу публике — монолитная, фундаментальная и обязательно сложная».

«Музыка звучит в моей голове, но чтобы ее переконвертировать в ноты, нужно поднапрячься… Увы, я не могу как Моцарт сочинять где угодно, приходится наигрывать музыку на фортепиано. Если бы обладал абсолютным слухом, наверно, писал бы больше. Его отсутствие накладывает ограничения... На подготовку к сочинению я оставляю 3-4 дня, думаю, собираю материал. Попутно мастерю мебель для своего рабочего места. Когда писал «Эстетику демонтажа», смотрел документальные фильмы про эволюцию Земли. Задача была — нашу сложную современную жизнь «раздеть» до первооснов, когда протекали древние тектонические процессы».

«Сейчас композиторы могут сами изобретать виртуальные инструменты: программу модульного программирования освоить не сложнее, чем ноты.

Всех композиторов учат этому. В этой программе можно создать все что угодно, начиная от видео и аудиоинсталляций, до музыкальных произведений. С компьютером у меня не менее тесный контакт, чем с фортепиано».

«Медитация, то есть размышление и планирование — основная составляющая творческого и жизненного процесса. В начале мы мечтаем/планируем, потом фиксируем опорные моменты, а потом исполняем желания и предваряем мечты. Часто идеи приходят во время занятий, не связанных с музыкой: катания на велосипеде, прогулки на беговых лыжах».

«Если бы я мог предостеречь себя в юности от ошибок, то посоветовал бы себе меньше смотреть по сторонам, меньше ориентироваться на то, что делают другие, меньше сомневаться в себе».

Залог успеха

«У меня есть привычка всех, с кем работал, называть друзьями. В том числе и бывших коллег по заводу. С некоторыми из них я общался и после ухода с работы. В дружбе я ценю непринуждённость общения, возможность встретиться в любой момент, позвонить ночью. И ещё поддержку, когда смотришь на человека, и душа греется».

«Какие качества ценю в людях? В мужчинах — творческий интеллект, умение работать руками, доброту и спокойствие, чистоплотность и первобытную агрессивность. А в женщинах — красоту. Приятно, когда раздетая женщина выглядит так же красиво, как и в одежде, когда ее макияж не заметен. И разумеется, мне важно её отношение к музыке, заинтересованность в ней».

«Для меня залог внутренней гармонии – взаимопонимание с близкими. Когда мы прощаем ошибки друг другу, учитываем настроение близких, это порождает спокойствие. А спокойствие является главным залогом гармонии и успеха. В семье важно доверять друг другу, чувствовать опору. И всё это без лишних слов, ненужных оправдывающих объяснений, без вранья».

«Путешествия меня не интересуют. По натуре я домосед, чем меньше из дома нужно выбираться, тем лучше. Главное, чтобы в семье все было хорошо. Я всегда хотел семью, хотел детей. Всю дорогу к этому шел, но случалось, ошибался. Страха перед отцовством не испытываю. У Баха было много детей, и при этом с композицией у него все было в порядке».

«Идеалист во мне уживается с реалистом.

Петерис Васкс, у которого я в 12 лет начал учиться композиции, объяснял, что музыка должна делать мир лучше. И у меня сформировалось понимание: музыка объединит мир, со временем все стили сольются в один, который будет нравиться всем.

Музыка – это моя вера, мой бог, её нельзя потрогать, но можно услышать, найти ее в себе, и найти себя в ней. Думаю, что профессия музыканта (художника, композитора) будет со временем столь же распространенной, как сейчас профессия военного.

Как реалист я понимаю, что создать универсальный стиль я пока не в силах. Поэтому практикую разные стили – от сложной академической музыки до танцевального техно. Техно у меня получается довольно академическим, а академическая музыка – довольно танцевальной и демократичной».

«Реалистичный подход не даёт мне сидеть сложа руки и витать в облаках. Когда нужно, я могу написать так, как просят, не внося свои сверхъестественные идеи. Я умею забить гвоздь, и если придётся – делать то, что вынуждают обстоятельства, чтобы обеспечить благополучие моей семьи».

«Заявить о себе нелегко везде, в том числе в Латвии. Для того, чтобы стать успешным, не достаточно просто много и на совесть работать. Это как лотерея – повезёт/не повезёт.

А в Латвии, или в другом месте – для меня значения не имеет. В какой-то степени в Латвии проще, ведь удобнее начинать с малого. Да, у нас всего 3.5 оркестра и около 5 камерных ансамблей, но для того количества населения, которое проживает здесь – это хороший показатель. Сейчас никто не ограничивает композиторов географически – можно сидеть в далёком закутке и писать музыку, работая на весь мир, посылая ноты через интернет».

Русский TVNET запускает рубрику «Поколение NEXT» об удивительных талантливых молодых людях Латвии, которые могут и других вдохновить на великие дела. Если вы знаете таких, напишите нам о них на marina.siunova@co.tvnet.lv и, возможно, они станут героями наших дальнейших публикаций.