Без смысла и пощады: референдум за русский язык как второй государственный

Сегодняшний политический ландшафт сформирован злосчастным референдумом 2012 года; до сих пор отсутствуют представления, не говоря уже об анализе, каким образом не только широкие народные массы, но и мейнстримные политики вопреки продекларированным принципам и прагматическим интересам пошли на поводу у трикстеров-провокаторов. Что ещё не раз заставит возвращаться к 18 февраля 2012 года и предшествующим событиям.

Праздник непослушания

Всё началось в 2010 году, когда национал-радикалы из Национального объединения «Всё – Латвии!»-ТБ/ДННЛ предприняли очередную попытку в ближайшее время (с 1 сентября 2012 года) перевести всё школьное образование исключительно на государственный латышский. Инициатива носила откровенно пиарно-ритуальный характер и не имела отношения к реальным усилиями по укреплению позиций латышского языка в школах нацменьшинств, где с 2004 года не менее 60% предметов (в средней школе) преподаётся на госязыке, а в том самом 2012 году во всех школах Латвии как раз должен был стартовать единый централизованный экзамен по латышскому языку.

Национал-радикалам удалось не без труда собрать 10 000 подписей, необходимых для первого этапа на пути к референдуму. А вот довести дело до всеобщего народного голосования не получилось –

подавляющее большинство латышского общества не поддержало данную инициативу, сошедшую на нет к июню 2011 года.

Вроде бы оставалось порадоваться зрелости латвийского общества и заняться более важными делами. Но не тут-то было...

Хотя активистам НО и не удалось вызвать резонанс среди целевой аудитории, они разбудили коллег из интернационал-радикального, «русского», лагеря. В феврале 2011-го доселе безвестный лидер молодёжной организации «Единая Латвия» Эдуард Сватков выступил с призывом ответить на беспредел «нациков» русским беспределом – провести референдум о признании русского языка вторым государственным. Вскоре к Сваткову присоединились активисты партии «Движение 13 января» (в честь беспорядков в Старой Риге, имевших место 13 января 2009 года) во главе с главным латвийским нацболом Владимиром Линдерманом, а также лиепайчанин Евгений Осипов, экономист Александр Гапоненко, чуть позже примкнул юрист Илларион Гирс. Так возникло общество «За родной язык!», с марта 2011-го приступившее к первому этапу на пути к референдуму.

Организаторы кампании не скрывали, что референдум изначально обречён на провал в силу политических и демографических особенностей страны.

Тем не менее национал-большевистские лозунги о триумфе воли и вставании с колен, во многом предвосхитившие риторику «Русской весны» Владимира Путина (от которой он сегодня отошёл), вызвали резонанс среди части русского населения.

К апрелю 2011-го было собрано более 12, 5 тыс. подписей. После преодоления первого рубежа судьба начинания была поставлена под вопрос, когда Эдуард Сватков решил разменять общественный успех на политический капитал и согласился участвовать во внеочередных выборах в 11-й Сейм в списке ЗаПЧЕЛ. Остальные инициаторы русского «праздника непослушания» (определение самого Владимира Линдермана) на этом этапе остались в стороне от большой политики. В сентябре 2011 года подписи были переданы в Центральную избирательную комиссию, назначившую второй этап на ноябрь, в ходе которого надо было собрать более 154 тыс. подписей (10% латвийских избирателей).

Упорство радикалов-провокаторов, их широчайший доступ к средствам массовой информации и успех, достигнутый на второй стадии трудно понять без учёта происходившего во «взрослой» политике. В частности позиции руководства партии «Центр Согласия».

Запрещено мешать. Чем можете, помогайте

Хотя до ноября 2011 года ЦС формально не поддерживал референдум, партийное руководство пыталось использовать «праздник непослушания» в политической игре с партиями правящей коалиции, разыграв классическую схему двух следователей – доброго и злого.

После преодоления первой фазы в апреле 2011 зампред партии и глава парламентской фракции ЦС Янис Урбанович дал порталу IMHOclub.lv беспрецедентное по откровенности интервью о намерениях в отношении скандального референдума. Согласно Урбановичу, Латвией правит «Центральное националистическое болото», среди прочих включающее «зелёных» и «Единство», представители которого не только тихо болеют за латышских национал-радикалов, но демонстрируют национализм ещё похлеще. «Линдерман и Осипов наконец дали им отпор – и хорошо, что это сделали они, а не ЦС...

Линдерман прав, когда ругает меня, говоря, что я нацелен на компромисс. Я и сейчас нацелен... Я считаю, что в итоге все равно будут переговоры. Все войны заканчиваются переговорами. Но как заставить провести эти переговоры? Сначала надо ясно продемонстрировать свою позицию... Мое позитивное отношение к их работе, безусловно, политически корыстно. Эта доброта моя — она зиждется на моей политической злобе... Линдерман мне всегда был интересен, потому что я тоже политический хулиган.

Хулиганство политическое — оно меня распирает, и мне очень тяжело носить этот мой согласистский пиджак.

Но есть разные жанры, и кто-то должен выполнять ту функцию, которую выполняю я», -- признался долголетний лидер ЦС.

Для того, чтобы заставить «болото» договариваться, требуется успех Линдермана, Осипова и их товарищей. «Сейчас идет усиление нашего мандата. Нашей переговорной позиции. Чем? Вот этим. Этой акцией сбора подписей... А то, что сделали эти люди — это реабилитирует Линдермана, Осипова, Гапоненко и всех других, какие бы они глупости ни делали до того или сделают потом. Это их реабилитирует, потому что они стали своеобразными рыцарями чести и достоинства. И каждый, кто подписывается, поступает по совести и правильно», - отметил заслуги партнёров по давлению на политических оппонентов Урбанович.

И заверил, что члены ЦС непременно поддержат референдум: «Это дело чести каждого. Своим людям, которые меня слушают,

я говорю: первое — запрещено мешать. Второе: чем можете, помогайте. Если вы можете своим умением или другим талантом подсобить, делайте. Это дело чести. Вашей и нашей».

При этом отдельно оговорив следующее: «Я не стесняясь говорю своим однопартийцам, помогайте Линдерману. Но, пожалуйста, только те, кто не давал клятву депутата... Что будет, если Яниса Урбановича просто сейчас выгонят из парламента за нарушене клятвы депутата! Там прописано, что мы признаем латышский язык как один-единственный». Как показали дальнейшие событие клятва не помешала большинству парламентариев ЦС выступить за второй госязык.

При таком отношении руководства ЦС к референдуму в апреле нетрудно угадать, каким оно стало после непопадания в правительстве в октябре 2011 года.

Мадридский двор Сейма

В конце мая 2011 года за несколько дней перед выборами президента депутатами Сейма действующий президент Валдис Затлерс распустил парламент, мотивировав своё решение угрозой для демократии со стороны олигархического лобби. В сентябре на внеочередных выборах 11-го Сейма убедительную победу одержал ЦС, получив 31 место из ста, обойдя новосозданную Партию реформ Затлерса во главе с экс-президентом (22 места), «Единство» (20), НО (14) и Союз зелёных и крестьян (13).

С учётом антиолигархической и антисистемной риторики Затлерса следовало ожидать, что в правящую коалицию и правительство войдут ЦС и ПРЗ. Третьим естественным партнёром могло стать «Единство», с момента создания позиционировавшееся как основной борец с коррупцией. Не было шансов у СЗК в связи со стойкой репутацией как партии одного из олигархов – Айвара Лембергса. Вопрос участия НО оставался открытым.

К началу октября в результате публичных и кулуарных переговоров победитель ЦС остался за бортом. В правительство во главе с представителем «Единства» Валдисом Домбровскисом, пошедшего на третий премьерский срок, вошли «Единство», ПРЗ и НО. В качестве формальной причины отказа ЦС была объявлена невозможность сработаться с НО в рамках широкой коалиции. Подробности этого момента латвийской политики до сих пор не явлены миру. Не слишком правдоподобна получившая широкое распространение «этническая версия», дескать «латышские партии» оставили ЦС за бортом, чтобы не пришлось, не дай бог, заняться решением «русских вопросов».

Наиболее правдоподобное объяснение, что засидевшийся в оппозиции ЦС и новосозданная ПРЗ во главе с малоопытным экс-президентом передали инициативу по формированию правительства в руки многоопытного «Единства». Лидеры этой партии решили, что для удержания поста премьера и министерских портфелей удобнее иметь дело с новичками из ПРЗ и старыми коллегами по правительству из НО, чем с засидевшимся в оппозиции ЦС с наибольшим числом голосов.

Возможно, если бы ЦС с самого начала повёл себя как победитель, выступил первым с инициативой формирования правительства, да ещё вывел на улицу своих сторонников, чтобы отпраздновать победу, то результат был бы другим. Но вышло так, как вышло. Судя по всему, долгое сидение в оппозиции развило у политиков ЦС вкус к хитроумным стратагемам при неспособности принимать оперативные тактические решения в обстоятельствах реальной политики.

Последний акт

Несмотря на непопадание во власть ЦС оставался совершенно рукопожатным политическим партнёром, что давало Нилу Ушакову сотоварищи карт-бланш на жёсткую критику правительства и неплохой шанс на формирование следующего правительства в случае кризиса действующей коалиции.

В сложившейся ситуации скандальный языковой референдум мог стать мощным фактором давления на правительство Валдиса Домбровскиса и правящую коалицию во главе с «Единством». Хотя с куда большей вероятностью, в случае доведения до фазы всенародного голосования, он способствовал бы консолидации правящей коалиции и их электората на основе защиты латышскости и латвийской государственности.

У «Согласия» оставалась возможность попытаться не доводить референдум до разгромного финала (без поддержки ЦС прохождение второго этапа было вряд ли возможно) и выдвинуть более умеренный проект о введении статуса региональных языков, или языков нацменьшинств в местах их компактного проживания. Самое любопытное, что в конце концов ЦС выступил с такими умеренными поправками к Конституции и Закону о госязыке, но только в декабре - после официальной поддержки партийным руководством хулиганского референдума.

По данным ЦИК, за скандальные поправки в итоге было собрано 187 378 подписей (12,14%), что было невозможно без коллективной работы отлично отлаженной машины ЦС.

К пущей радости политических оппонентов Ушаков и его партия оказались нерукопожатными - в охвостье Линдермана сотоварищи.

Оставался последний акт политического фарса. В начале января ЦИК назвала 18 февраля 2012 года как день проведения всеобщего референдума, предполагавшего ответы «да» или «нет» на вопрос: «Вы — за принятие законопроекта «Поправки к Конституции Латвийской Республики», который предусматривает установить для русского языка статус второго государственного?» В день референдума к урнам для голосования пришли более миллиона человек. Из них 74,8 % проголосовали против поправок, предложенных инициаторами референдума, при 24,88 % поддержавших.

Кто выиграл

Несомненными триумфаторами стали трикстеры-провокаторы из общества «За родной язык!», заставившие миллион с лишним человек явиться на участки, чтобы отнестись к изначально бессмысленной затее. В характерном национал-большевистском стиле им удалось бросить вызов «ненавистному этнократическому режиму», использовав по максимуму госбюджет и ресурс самой большой политической партии Латвии.

После одержанной победы Линдерман и компания занялись следующим чувствительным вопросом – разжиганием латгальского сепаратизма.

Но тут без поддержки дело не пошло. На муниципальных выборах партия «ЗаРЯ!» потерпела сокрушительное поражение, набрав в Риге 0,34%. Такова политическая цена героев референдума 18 февраля.

Через полгода после голосования рижский мэр Ушаков признал, что «языковой референдум очень помог правым политикам. По сути, совсем не те, кто голосовал «против», не те, кто голосовал «за», а именно «Единство» получило больше всего выгоды от прошедшего языкового референдума».

Кое-что перепало жителям Латгалии, в основной массе поддержавших второй государственный. Что, по всей видимости, объясняется не столько лингвистическими предпочтениями, сколько общим протестным настроением в этом депрессивном латвийском регионе. По итогам референдума была утверждена программы развития Латгалии, предполагающая комплекс экономических мероприятий. Кроме того центр озаботился доступностью латвийских СМИ на приграничных территориях. Эффект данных мероприятий ещё предстоит оценить.

Лучом света в царстве мракобесия и провокации за несколько дней перед референдумом просиял «Манифест доброй воли», призывающий к сплочению латвийского общества, инициированный лютеранским священником Юрисом Рубенисом. За полгода под ним поставили подписи порядка четырёх тысяч человек. После чего и эта инициатива сошла на нет.

Кто проиграл

При общей бессмысленности хулиганского референдума к числу проигравших можно отнести всех участников данной затеи, кроме непосредственных организаторов и сторонников подхода «Чем хуже – тем лучше».

Налицо углубление раскола латвийского общества, окончательное отформатированное путинским «поворотом винта» весной 2014 года.

В партийно-политическом плане больше всех проиграли Нил Ушаков и его партия. До референдума Ушаков был лидером партии, имеющей самую большую фракцию в парламенте, к тому же в романтическом ореоле несправедливо обойдённого интриганами из «Единства» и Партии реформ (до весны 2014-го заключенный в 2009 году договор о сотрудничестве с «Единой Россией» не рассматривался в качестве препятствия к сотрудничеству). Оставалось дождаться кризиса правящей коалиции, чтобы триумфально войти в правительство в статусе премьера или затребовать никак не меньше трети-четверти министерских портфелей.

После референдума «Согласие» сохранило популярность у своего электората: по итогам выборов 12-го Сейма эта партия имеет самую крупную фракцию (правда число депутатов уменьшилось с 31 до 24), Нил Ушаков и Александр Барташевич руководят самоуправлениями Риги и Резекне. Однако полная изоляция на национальном уровне при крупнейшей фракции Сейма выступает гарантией непременного участия национал-радикалов из НО в каждом следующем правительстве.

Плюс конкретные «мелочи», осложнившие жизнь как русскоязычных, так и прочих латвийцев. За три недели до референдума правительство приняло правила, требующие c 1 января 2012 года преподавание в основной школе нацменьшинств не менее 40% программы на латышском языке или билингвально.

В ноябре 2012 года

была ужесточена и без того малоподъемная процедура проведения референдумов национального уровня, что ограничило демократические права всех латвийцев.

Провокационный референдум был расценен как выступление против основ латвийской государственности, для укрепления которых в июне 2014-го Сейм принял национал-романтическую преамбулу к Конституции, в противоречие основному тексту закрепляющую вечный статус латышской нации и её языка.

Не прошёл и «хитрый» расчёт некоторых общественников и юристов-правозащитников: в формате провального референдума собрать доказательства востребованности русского языка (как никак 273 тыс. высказались «за»!) и предъявить их правозащитным инстанциям за пределами Латвии, чтобы те надавили извне и обеспечили желаемое решение языкового вопроса. Похоже, здесь они попали в ловушку собственных представлений о Латвии как государстве, тотально манипулиерумом извне. Между тем все значимые решения в Латвии принимаются путём достижения консенсуса между значимыми политическими игроками. По итогам референдума 2012 года

вопрос о каком-либо легальном статусе для русского и других языков зацементирован надолго. Если не навсегда.

И наоборот. В преддверии обсуждаемого пятилетия в латышской прессе появились материалы, призывающие продолжить наступление на русский язык. Так, журналист Санита Уплея

призывает латышских родителей при выборе второго языка в школе игнорировать русский как не особо востребованный в современном мире.

В свою очередь экс-министр культуры, ныне депутат Рижской думы Сармите Элерте предлагает включить в рекомендации Министерства образования и науки обязательное знание латышского для выпускников дошкольных учреждений. С неизменной ссылкой на итоги референдума 2012 года.