Фильмы фестиваля «Большой Кристап» стали вызывать все больший интерес к себе. Кажется, что-то действительно происходит в кинематографе Латвии. Но хроническая болезнь всего латышского кино - слабая драматургия - все равно то тут, то там вылезает метастазами на экран.
Богу - богово
«Просто поп» - это название документального фильма про плавучую церковь «Святой Иннокентий», который смотришь с неослабевающим интересом. Храм был построен в 1998 году и с той поры плавает по Дону. Маленький буксирчик тащит баржу с церковью по реке и периодически пристает к берегу, чтобы верующие могли прийти помолиться, свечку поставить.
Церковь приписана к Волгоградской епархии, которой принадлежат еще два подобных храма - «Святитель Николай» и «Святой князь Владимир», последний создан на базе десантного корабля. Весь этот русский церковный флот построен на средства... католического благотворительного фонда «Помощь церкви в беде».
С одной стороны, кажется странным, что латышей тянет искать сюжеты в России. Неужели дома снимать нечего? Просто молодое поколение не заморачивается подобными вопросами, а, узнав о чем-то интересном, едет и снимает. К тому же в латышах всегда жило желание вырваться за пределы родного хутора.
Но вернемся к фильму. Режиссер Андис Мизиш и оператор Агрис Бирзулис достаточно тактичны, чтобы не показывать впрямую традиционный русский недуг, но его последствия не ускользают от их внимания. Спит богатырским сном батюшка, а сельские прихожанки ждут не дождутся пастыря, который «ушел по делам» и повесил на двери храма замок. Происходящее окрашено ненавязчивым юмором, великолепно снято.
Одна печаль - драматургия. Которой, собственно, нет. Быт плавучей церкви настолько незатейлив, что наступает момент, когда и сказать-то больше нечего. К чести режиссера, он не доводит дело до зрительской зевоты и вовремя переводит историю в другое русло и в другое время года - из лета в зиму.
На зиму церковь становится на прикол. Январский Дон затянут льдом. Мужики вырубают во льду крещенскую прорубь в виде креста, из нее вычерпывают осколки и - вот вам символический конец. От которого остается чувство разочарования и досады.
Объясняю почему. Больше сорока минут нам показывали приземленный быт плавучего храма, где вышнее лишь слабо подразумевалось. Важнее была проблема, где раздобыть солярки, чтобы дотянуть до следующей стоянки.
Единственный мировоззренческий «богословский спор» с женой художника (парочка забрела на плавсредство пописать пейзажи) очень невнятен и запоминается не глубиной мыслей или остротой аргументов, а мимикой лица бедной женщины. Но все это укладывается в модель непричесанной жизни, которую выбрали авторы.
Неудача режиссера не в том, что присутствие Бога в фильме ни разу не ощущается. А в том, что он своею прорубью попытался пристегнуть к фильму намек на что-то большее. Сам по себе крест во льду - сильный символ. Но зачем было делать это так формально, вразрез с общей стилистикой, не дав продолжения? Если уж не удалось за время съемок прикоснуться к высокому - так, чтобы зритель это почувствовал, - то, наверно, следовало заканчивать на житейской ноте, без претензий. В результате - ни то ни се.
Скушно жить на свете, господа
Вчерашний документалист, а ныне режиссер игрового кино Юрис Пошкус на глазах становится мэтром. Его актерская лента «Монотонность» отмечена на Московском фестивале, а на недавнем «Киношоке» получила приз за лучшую режиссуру. Одно из двух: то ли Пошкус действительно столь выдающийся, то ли режиссеры в России стремительно поплохели. Надо разобраться.
Высидеть полтора часа монотонного кино под силу не каждому. Но фильм Пошкуса не монотонен, он - про монотонность. А это разные вещи. Но результат все равно плачевный. Вернее, результата просто нет.
Героине Илзе не по вкусу жить в деревне, не по вкусу и в Риге. Ее бойфренду Ояру милее всего село, хотя он делает вид, что рвется в Ирландию. Но это чтоб досадить Илзе, которая и за границу не хочет - страшно или просто лень работать.
Друг другу они, судя по всему, приятны, но весь фильм только и лаются между собой. После всяких «импровизаций» (Пошкус-сценарист не прописал ситуации, а Пошкус-режиссер за это отдувается) Ояр уходит куда глаза глядят. Илзе бежит за ним по лужам... Ну, думаешь, вот оно, ради чего тянулась волынка. Ояр вылезает из такси, думая, что последуют объятия и примирение. Но нет: Илзе его обкладывает и убегает. Ояр, вместо того чтобы плюнуть, бежит по лужам за ней - финал без финала.
Тут такое зло берет, что тебе полтора часа морочили голову, рассказывая о никудышных людишках, что не передать. В их проблемах не виноваты ни деревня, ни город, ни советская власть, ни латышская. Просто это такой распространенный подвид людей - им везде плохо. Они даже не вызывают сочувствия, наоборот, думаешь: так вам и надо, дуракам. Только не стоило на вас время терять.
Оба фильма отличаются изысканной картинкой - любо-дорого смотреть. Странно, что оператора Андрея Рудзатса («Монотонность») даже не номинировали на «Кристапа». Можно было не дать ему приз, но выдвижения он заслуживал. А Агрис Бирзулис («Поп») в своем классе был просто вне конкуренции. И тоже остался без «Кристапа». Поневоле закрадываются сомнения в компетентности жюри.
Регалии
Но своего «Кристапа» за лучшую режиссуру Юрис Пошкус все-таки получил. Остальные лауреаты:
«Лучший игровой фильм» (полнометражный) - Vogelfrei (четыре режиссера: Янис Калейс, Гатис Шмитс, Янис Путниньш, Анна Видулея);
то же, но короткий метр - «Вода», реж. Лайла Пакалниня;
«Лучший документальный фильм» (полный метр) - «Мой муж Андрей Сахаров», реж. Инара Колмане;
то же, короткий метр - «Теодор», реж. Лайла Пакалниня;
«Лучший мультик» (полнометражный) - «Лотта из деревни изобретателей»;
то же, короткий метр - «Глазами Чижа»;
«Лучший дебют» - «Версия ЛНО», реж. Давис Симанис-младший;
«Лучший студенческий фильм» - «Отвращение», реж. Айк Карапетян;
«Лучший сценарист» - четверка режиссеров Vogelfrei;
«Лучший режиссер документального кино» - Лайла Пакалниня («Теодор»);
«Лучшая актриса» - Иветта Поле («Монотонность»);
«Лучший актер» - Юрис Жагарс («Темные олени»);
«Лучший актер (актриса) второго плана» - Регина Разума («Горькое вино»);
«Лучший оператор игрового кино» - Андрей Парех, Сэм Мун, Гинт Берзиньш (Vogelfrei);
«Лучший оператор документального кино» - Ивар Селецкий («Под раскидистыми ветвями дуба»);
«Лучший композитор» - Артур Маскат («Темные олени»);
«Лучший режиссер анимационного кино» - Владимир Лещев («Пропавшие в снегах»);
«За жизненный вклад в кинематограф» - Вия Артмане.
Самым посещаемым фильмом стал «Мой муж Андрей Сахаров». Это крепкое документальное кино, снятое с нескрываемым почтением к г-же Боннер. Признаться, лично у меня персона правозащитницы, лучше всего сумевшей защитить себя самое, не вызывает симпатий.
Еще замечание: фильм бронтозавра латышской документалистики Ивара Селецкого «Под раскидистыми ветвями дуба» (о судьбах латышского села сегодня) при всем своем праве на жизнь выглядит достаточно архаичным. Вполне понятна политкорректность жюри, давшего ему приз как оператору, но считаю это ошибкой. Вот, пожалуй, и все.