Игровая площадка для Сатаны - Сирия

До темноты осталось пять часов, и тогда находиться на дороге будет опасно. Здесь местные планируют день таким образом, чтобы работа начиналась рано утром и заканчивалась до наступления темноты.

- Своеобразное название у твоей страны - Латвия. У нас есть печенье с таким названием - говорит человек, продолжая что-то набирать на клавиатуре пальцем.

РАЗРЕШЕНИЕ

Спустя два часа в длинную комнату типа вагона поезда с коричневыми стенами и коричневыми тканевыми диванами, вошел мужчина и протянул мне руку. С Фатме мы поднимаемся с дивана и здороваемся. Именно от этого человека зависит, смогу ли я получить разрешение на посещение тюрьмы с заключенными ИГИЛ и лагеря Аль-Хол, в котором проживает около 75 000 человек, в основном это семьи боевиков ИГИЛ - жены и дети.

С ним рядом стоит ассистент с планшетом в руках. Они оба садятся на диван на противоположной стороне. По-английски они не говорят, поэтому наш диалог будет проходить через Фатме. 

- Спасибо, что приняли меня! Я журналист из Латвии, Северной Европы. Я представляю новостной и медийный портал TVNET и приехал в Сирию, чтобы рассказать о текущей ситуации в регионе. Я был бы очень признателен, если бы вы дали мне разрешение посетить тюрьму с заключенными ИГИЛ и лагерь Аль-Холь. Они внимательно выслушали перевод Фатме, а затем начали переговариваться друг с другом.

В помещение входит человек с маленькими чашками кофе и термосом в руках. Он подходит к нам и наливает мне и Фатме кофе. Я не могу не пить, потому что он стоит рядом и ждет. Мы выпиваем горький кофе, он наливает новые порции в наши пустые чашки и дает их нашим собеседникам. Затем, собрав обе чашки, человек скрывается за дверью.

Спустя 20 минут разговоров, начальник обращается ко мне и говорит мне то, что после перевода Фатми, мне не очень то и понравилось. В очередь на посещение тюрьмы ИГИЛ и лагеря Аль-Хол зарегистрированы многие мировые СМИ, поэтому попасть туда мне вряд ли удастся. В конце своего перевода Фатме быстро добавляет, что бы я не сдавался и попытался убедить его.

Я определенно не хочу оставаться с длинным носом, поэтому начинаю рассказывать, как сложно и дорого мне было добраться до этого места в Сирии. Что я не хотел бы возвращаться домой без этого важного материала, который был главной причиной, по которой я приехал сюда.

Он внимательно слушает перевод Фатме, а затем резко отвечает, что не стоит на него давить, потому что в этих местах действительно длинные очереди. Я не знаю, что еще добавить. Затем, обдумав произошедшее, я задумался - вероятно, от меня ожидают благодарности или, по крайней мере, кружку с логотипом Puma.

- Мы маленькая страна, которая восстановила свою независимость всего 20 лет назад, и у нас с курдами схожая история в плане самоопределения. Я не знаю, что было бы, если бы латышам не удалось завоевать независимость в 1918 году. Поэтому очень важно рассказывать миру о главной жертве курдов в борьбе с ИГИЛ и главном вкладе в охрану заключенных, а также о нынешней угрозе со стороны Турции.

Прошло около часа, и наша встреча заканчивается фотографированием, потому что здесь - это традиция. Все еще не зная о решении начальника, я стою между ним и его помощником, а Фатме нас фотографирует. Я говорю, что тоже хотел бы сделать снимок на свой фотоаппарат, но ответ - нет.

Мы так и уходим, не зная, дадут ли нам разрешение на посещение тюрьмы. Поздним вечером на телефон придет решение в виде текстового сообщения.

ИГРОВАЯ ПЛОЩАДКА ДЛЯ САТАНЫ

Дорога в Камышлы, столицу курдского региона Северной Сирии, является быстрой и медленной одновременно. Наша машина на огромной скорости несется вдоль нефтяных насосов и огромных полей, но каждые несколько километров мы вынуждены останавливаться на бесчисленных блокпостах, где курдские солдаты с оружием в руках проверяют проезжающих. Это мои первые часы в Сирии, и теперь мне совершенно ясно, что без помощи фиксера я бы застрял на границе.

Сирийские пейзажи в корне отличаются от тех, что я видел в иракском Курдистане. Рожава - контролируемый курдами регион Северной Сирии, который называют "игровой площадкой для Сатаны", является бомбой замедленного действия. Всего за две недели до моего приезда в городе Камышлы произошли три взрыва. Ранее здесь были взрывы, которые разрушили христианскую церковь в центре города, и случай в 2017 году, когда взорвался грузовик, полный взрывчатых веществ, и нанес огромный урон густонаселенной части города. Теперь на месте произошедшего пусто, видны только заброшенные взорванные здания.

Этот город контролируется различными силами. Помимо самих курдов, часть города контролируется армией режима Башара Асада, аэропорт города находится под контролем России, на окраинах города - иранские и американские базы. Камышли находится прямо на границе с Турцией, и курды копают километровые подземные туннели и строят навесы, чтобы подготовиться к возможному нападению Турции. Для слабо вооруженных курдов военная сверхдержава НАТО - Турция - является серьезным противником, особенно благодаря своей способности контролировать все с воздуха. Однако несколько дней назад курдский журналист, с которым я встречался в иракском Курдистане, посоветовал мне уделять особое внимание солдатам режима Асада. По их мнению, я незаконно нахожусь в Сирии, и попасть к ним означало бы по меньшей мере пять лет лишения свободы в сирийской тюрьме.

Я приехал в Камишли в тот день, когда Дональд Трамп показал миру собаку - героя войны, которая участвовала в ликвидации лидера ИГИЛ Абу Аль-Багдади в конце прошлого года. Фатме с разочарованием говорит, что Трамп хвалит собаку, не говоря о курдах, которые помогли американцам найти Багдади и являются ключевыми союзниками в борьбе с ИГИЛ.

Я пробыл здесь меньше дня, но уже поймал себя на мысли: каково здесь живется родителям с детьми? Ведь Сирия считается самой опасной страной в мире. Фатме познакомила меня с одним из своих знакомых, который планирует покинуть страну в качестве беженца. За 700 долларов контрабандисты доставят его через сирийско-иракскую границу. Дальнейшее путешествие в Северную Европу будет длиться 4-6 месяцев и обойдется ему в 10 000 долларов.

Было около пяти вечера. За окном - темно. Я сидел в гостиничном номере, когда произошло то, от чего кровь стынет в жилах - город сотрясся от мощного взрыва. Телефон начал пищать от сообщений на Whatsap, которые мне посылала Фатме. Она писала, чтобы я ни в коем случае не покидал отель. Через мгновение слышу еще два взрыва вдали. Найденная в интернете информация противоречива: от предполагаемого теракта в центре города до удара израильской авиации по иранской базе в пригороде.

Через мгновение телефон снова издает звуковой сигнал - это пришла новость о том, что мне разрешили посетить боевую тюрьму ИГИЛ.

На следующее утро выяснить, что же произошло, так и не удалось. Все, что известно, что взрыв прогремел не в центре города - остальное всего лишь слухи.

Аль-Хасак - еще один город, окруженный войной и взрывами. Еще в 2016 году он был захвачен исламскими боевиками, и после освобождения там произошли бои между курдами и армией режима Асада. Здесь также часть города контролируется курдами, часть - армией Асада. Люди, спасающиеся от турецкого вторжения, также ищут убежища в Аль-Хасаке - в 66 школах, где остановлено обучение, используются небольшой частью из 200 000 беженцев.

Почти никто не знает адреса недавно построенной секретной тюрьмы с заключенными ИГИЛ, в которую мы собираемся. Фатме и водитель пытаются найти его по голосовым сообщениям, отправленным начальником тюрьмы. Прибытие запланировано на двенадцать, и мы целый час безуспешно плутаем по лабиринту обстрелянных зданий.

В 12:05 мы у ворот тюрьмы. 

Здесь содержится 5000 бойцов ИГИЛ, в основном иностранцы. Охранники все ходят с закрытыми лицами - это важное правило. Они охраняют огромное количество жестоких убийц, об освобождении которых мечтают многие боевики, находящиеся "по эту" сторону решетки. Нетрудно представить, что случится с охранниками, если их личности станут известны ИГИЛ.

Взять интервью у заключенных - невозможно, но я могу пообщаться с одним из них в общей камере. В ходе беседы я не должен упоминать о недавнем нападении Турции и рассказывать, что лидер ИГИЛ Абу Аль-Багдади недавно был убит.

Несколько дней назад охранники вошли в общую камеру, чтобы вынести тело мертвого, но это оказалась ловушка. Заключенные напали на сотрудников тюрьмы. В таких и других беспорядках охранники используют слезоточивый газ и резиновые дубинки для удержания заключенных. Некоторое время назад возле тюрьмы произошел взрыв, организованный боевиками ИГИЛ. Охранники сумели удержать ситуацию под контролем, но заключенным было отправлено четкое сообщение о том, что они могут надеяться на освобождение.

Начальник тюрьмы предложил нам пообедать в тюремной столовой - рис с консервированным мясом и зеленью. В интервью он рассказал, что из-за недавнего нападения Турции число тюремных охранников здесь сократилось вдвое. Тюрьма и освобождение боевиков ИГИЛ также являются одной из основных целей турецких атак. Освобожденных боевиков турки используют в качестве замены солдат на линии фронта в борьбе с курдами. И будут использовать в качестве карты для шантажа на переговорах с Европейским союзом, обещая выпустить их в Европе, если Европа не позволит туркам продолжать реализовывать свои планы против курдов. Он также добавляет, что боевики ИГИЛ в курдских тюрьмах находятся в несравненно лучшем положении, чем курдские солдаты, которые были захвачены в плен во время войны и обезглавлены.

В тюрьме находятся боевики из 30 стран, из Латвии нет ни одного. В лазарете, где в одной камере размещены около 200 боевиков с различными заболеваниями, среди голосов можно услышать русский язык. Один из заключенных - бывший тренер по плаванию из Дагестана - спокойно рассказывает о своем пути в халифат. Он также подтвердил, что из стран Балтии здесь никого нет, хотя раньше были. Было много русскоязычных, сейчас осталось около 200 человек.

На стене кабинета начальника тюрьмы висит картина, нарисованная одним из заключенных. Идеология ИГИЛ гласит, что художественное выражение является грехом и должно строго наказываться. Чтобы избежать расправы, художника содержат в одиночной камере. Он говорит, что не участвовал в войне, а просто жил в сообществе ИГИЛ, и признает, что Исламское государство слишком жестоко по отношению к людям - даже детей заставляют наблюдать за публичными казнями. Но он симпатизирует тому факту, что под влиянием ИГИЛ люди больше времени посвящают молитве.

Никто не может дать четкий ответ на вопрос о том, что ожидает этих заключенных в будущем. Страны этих иностранных боевиков отказываются принимать их обратно, и главный курдский вопрос - что делать с этим огромным числом бойцов ИГИЛ дальше?

АЛЬ-ХОЛ и РОЖ

Аль-Хол является одним из крупнейших лагерей беженцев на Ближнем Востоке. Это разрушенное, антисанитарное место с населением около 75 000 человек, в основном это жены боевиков ИГИЛ и их дети. Люди здесь отказываются принять поражение ИГИЛ, каждую ночь над палатками они вывешивают черные флаги халифата. Отрицатели идеологии здесь рискуют быть убитыми.

Лагерь Аль-Хол - опасное место, где регулярно происходят нападения на охранников, сотрудников по оказанию помощи и журналистов.

Около 30 000 беженцев здесь из Ирака, которых, если они вернуться, вероятнее всего убьют. Еще 30 000 из Сирии, которые, если вернутся на территории сирийского режима, также погибнут. Остальные иностранцы - в основном русские, чеченцы, китайцы, а также представители Европы и других частей света. Это уединенное место на Земле, где царит ненависть, разрушения и заброшенность. Женщины, одетые в черную паранджу, монотонно бродят по лагерю, дети играют в пыли и раскачивают автомобили журналистов. В 2019 году в лагере погиб 511 человек.

Многим, кого мне удалось встретить на своем пути в Ираке и Сирии, я задавал один и тот же вопрос: откуда появилось ИГ и в чем заключается их невероятная сила и способность захватывать обширные территории. Мнения были разные, но, похоже, их всех объединяет тот факт, что многие иностранные боевики и оружие проникли в Сирию благодаря Турции. До сих пор ходят слухи, что Турция использует бывших бойцов ИГИЛ на линии фронта в войне против курдов.

Лагерь "Рож", где содержатся жены-иностранки и дети боевиков ИГИЛ, оказалось найти также сложно, как и тюрьму. Управляющая лагерем не разрешила мне ходить по территории, так как последний раз, когда здесь был какой-то журналист, женщины напали на него с ножом. Вижу двух девушек, играющих перед палаткой, одна из них говорит по-французски, а другая по-русски. Попытки убедить управляющую взять интервью у одной из женщин не увенчались успехом.

Все семьи здесь европейского или азиатского происхождения. В отличие от лагерей беженцев, здесь у детей нет возможности получать образование. В отличие от Аль-Хола, в палатках некоторых семей есть телевизоры, поэтому всем хорошо известно о происходящем во внешнем мире. Управляющая отмечает, что жены боевиков были взволнованы началом турецкой атаки. Они верят и ждут, когда турки придут и освободят их. Хотя в этом лагере разрешено посещение родственников, никто никогда не пользовался этой возможностью на протяжении всей истории лагеря.

СВАДЬБА, КОТОРУЮ ОТКЛАДЫВАЛИ 7 РАЗ

Сейчас почти семь вечера. В городе уже темно, и около моего отеля припарковывается машина с молодыми людьми в выглаженных костюмах. Вместе с ними я иду на долгожданную свадьбу, которую, из-за опасной ситуации в стране, откладывали семь раз. У одной из двери охранник проверяет, не надет ли на мне пояс террориста-смертника, а затем приносит извинения, говоря, что, к сожалению, в Камишли такая ситуация. Затем, зайдя в огромный зал, я затаил дыхание. Там, сложив руки, танцуют изящно одетые гости свадьбы. Дети бегают по залу, мужчины в костюмах сидят в зале, курят и смотрят танцы, которые, оказывается, могут длиться до 30 минут. 

Я зачарованно наблюдаю и снимаю происходящее. Сейчас уже сложно представить, что это происходит в городе, где прошлым вечером  прогремел очередной взрыв.

Незадолго до десяти часов вечера музыку приглушают. Танцы заканчиваются. Гостям свадьбы раздают коробки со сладостями и освежающими напитками. Большинство гостей начинают одеваться и собираться домой. О свадьбе знают во всем городе, поэтому оставаться здесь небезопасно. Год назад на другой свадьбе взорвался террорист-смертник, в результате чего погибли 50 гостей.

По пустым улицам города меня везут к отелю какие-то другие парни. На одном из перекрестков появляются люди с автоматами, останавливают машину, и в моей голове начинают звучать тревожные сигналы - парней никто не предупреждал, что для меня блокпосты режима Асада являются смертельно опасными. Вооруженные, осмотрев всех пассажиров машины, отпускают нас. Хорошо, мы все еще в контролируемой курдами части города.