"Знак Огня". Борис Гребенщиков рассказал нам о своем новом альбоме, мы его послушали

Последние годы над каждым альбомом Борис Гребенщиков работает долго. И этот, "Знак Огня", название у которого появилось уже буквально в последние дни перед выходом, зародился года два назад, когда еще шла работа над предыдущим - "Время N".

Вместе со "Временем N" и предшествовавшей ему "Солью", "Знак Огня" складывается в своеобразную трилогию. Каждый из них отражает определенное время и отношение автора к этому времени.

• Создатель эпохи. 60 лет Борису Гребенщикову
• Борис Гребенщиков: "Песня - моя реакция на происходящее"
• Борис Гребенщиков: "Я больше ничего не обязан никому"

Если вышедшая осенью 2014 года "Соль" была пронизана ошеломленным отчаянием перед жестокостью рушащегося мира, вышедшее зимой 2018-го "Время N" - злостью, яростью и безнадежностью, то "Знак Огня" отражает неопределенность и сумятицу, но вместе с тем в нем есть и оптимизм, и надежда, и свет.

Борис Гребенщиков:

БГ - это маска "Аквариума"

Альбом называется "Знак Огня" и - как и предыдущие два - выходит под именем БГ. Но не позволяйте ввести себя в заблуждение. Вся моя жизнь в музыке происходит по благословению области света по имени "Аквариум"; БГ в данном случае - псевдоним "Аквариума", маска.

Но псевдоним этот взят неслучайно.

Кто же такой - этот БГ?

"Русский Альбом", "Чубчик", "Лилит", песни Окуджавы и Вертинского и вот теперь еще эти три альбома. Удивительно, что же это за тип с трагедией в сердце?

Если рассматривать свою жизнь внимательно, то можно заметить, что в сердце у меня есть такая особая призма; посмотришь через нее, и вдруг видишь - какая трагедия все вокруг. И вот эта призма трагедии, когда получается увидеть ее отдельно от самого себя - создает целое мироощущение, дает удивительную силу и делает тебя важным; еще бы - выходит человек и говорит: "Да перестаньте притворяться, перестаньте лгать себе и другим, ведь в основе всего лежит потеря, расставание и смерть!". И все притихают и думают: "Он не побоялся сказать то, что мы все думаем". Как мне однажды крикнули на концерте: "Боря, спой что-нибудь наше, печальное!".

А ведь все прямо наоборот. В основе всего лежит не потеря, а дар - каждому из нас дали невероятную возможность родиться и жить в этом мире, тайн и красоты которого постичь умом невозможно даже за сотни жизней. В основе лежит не расставание, а встреча; в основе не смерть, а жизнь. Подмена счастья на трагедию происходит, когда мы входим в "право собственности", когда начинаем считать, что владеем. Происходит это всегда от неуверенности, я хочу точно знать, что "это мое". Постой! Да нет у нас ничего своего, все нам дано от бесконечной щедрости мира, дано на время, но нет, неуверенность рождает желание владеть, желание рождает жадность, а жадность обращает чудо бытия в трагедию.

И для меня великая роль этого пресловутого БГ - возможность вынуть из себя и внимательно рассмотреть со всех сторон этот кристалл трагедии. Рассмотреть и увидеть его нелепость и осознать, что смотреть через него или смотреть без него - выбор за нами.

И при этом в трагедии нет ничего плохого - она может совершать важнейшее дело очищения души (очищения кармы, как сказали бы некоторые) - до тех пор, пока она не становится единственным методом видеть мир. Когда мыло попадает в глаза, бывает очень больно - но предназначено оно не для этого.

А по-настоящему мы владеем только тем, что отдаем.

Почему же все-таки так долго?

Записывать альбом несколько лет - дело страшно утомительное.

Компьютер у меня сейчас заполнен многими десятками вариантов записи одной и той же песни, и что именно ищется - сказать не всегда возможно.

Но когда есть - то уж есть. Отслушивая бесконечные версии, я поймал себя на том, что ищу - и иногда нахожу - то необъяснимое ощущение, которое часто случалось у меня при записях, начиная прямо с 80-х.

У меня изначально было и есть до сих пор ощущение духа "Аквариума", которое невозможно описать словами, но и перепутать ни с чем невозможно. Оно было и тогда, когда мы в 70-е годы с Дюшей и Фаном [Андрей "Дюша" Романов и Михаил "Фан" Файнштейн - музыканты "Аквариума" 1970-1980-х годов - Би-би-си] собирались в очередном красном уголке, подвале или доме культуры и играли бесконечные джемы, но играть хотелось не виртуозно и профессионально - играть хотелось непривычно, чтобы странность сочетания звуков раскрывала двери в другие миры.

И все, что когда-либо мы делали, было про это. Музыка как портал.

Почему же все-таки этот альбом БГ, а не "Аквариум"?

Если "Аквариум" всегда был поиском и нахождением неожиданного чуда, то его ипостась, именуемая БГ, - это простая и прямая передача от сердца к сердцу, исповедь, покаяние, признание, вырвавшееся вопреки всякому здравому смыслу.

Мне потребовались десятки лет и сотни песен, чтобы наконец понять, что одно невозможно без другого.

"Подношение интересному времени"

Чаще всего Гребенщиков завершает работу над альбомами в конце лета, в концертное межсезонье. Скорее всего, если бы не коронавирус и вызванный им карантин, неожиданно высвободившие время для студии, и этот альбом мы услышали бы не раньше осени.

Вместо отрывочных, вырываемых из супернасыщенного гастрольно-концертного графика студийных интервалов появилось почти неограниченное время на полноценную, без отвлечения работу, что значительно ускорило завершение альбома.

Впрочем, лишенный столь необходимого и артисту, и его слушателям живого общения, студийным затворничеством БГ все это время не ограничивался. Как и многие другие музыканты, он пошел в онлайн. Но нашел собственную, отличную от остальных и последовательно выдержанную на протяжении месяцев форму общения - онлайн-цикл "Подношение интересному времени".

Практически каждый день он сам снимал на смартфон и выкладывал на свой канал в YouTube песню в "домашне-квартирном" формате - просто под акустическую гитару. Песни - новые и старые, но исполненные именно в эти дни совершенно не случайно, - составили уникальный дневник того странного времени, которое он переживает вместе со всеми нами.

При этом альбом, основная структура, набор песен которого казались сформированными еще зимой, и который должен был пройти лишь период тонкой отделки, шлифовки, - вдруг в это странное, необычное, ирреальное время изоляции, опустевших улиц и отсутствия живого общения между людьми стал радикально меняться.

Менялся состав песен, сдвигались акценты в содержании и эмоциональном настрое складывающегося альбома. На моих глазах, как живой растущий организм, он трансформировался, дышал и жил своей жизнью.

Остались уже известные, исполнявшиеся на концертах, существовавшие в виде студийных записей и даже выложенных на YouTube клипов, но здесь заново переаранжированные, перезаписанные, а то и измененные и по музыке, и по тексту "Пошел Вон Вавилон", "Баста-Раста", "Изумрудная", "Пыль", "Поутру В Поле".

Некоторые песни, включенные в более ранние версии альбома, из него исчезли и уступили место новым, написанным буквально в последние месяцы и никем еще не слышанным: "Вечное Возвращение", "Масала Доса", "Не Судьба", "Мой Ясный Свет", "Хиханьки Да Хаханьки".

Метод работы БГ над альбомами последних лет предполагает участие в записи самых разных музыкантов, живущих зачастую в разных уголках планеты. Вот уже много лет Гребенщиков перемещается между Петербургом, Лондоном, Лос-Анджелесом, Белфастом, Гаваной, Тель-Авивом и другими местами, где ему хочется записать приглянувшихся музыкантов или получить желанный, иногда сугубо местный эффект-колорит.

Вынужденная изоляция этот принцип не изменила. Только теперь, благо современные коммуникации это позволяют, запись, в особенности новых песен, происходила "на удаленке": путем постоянного обмена композиционными идеями, инструментальными партиями, ритмическими структурами, аранжировочными решениями. Затем все вместе сводилось в материнской студии под непосредственным, постоянным и в высшей степени придирчивым (хотя тоже зачастую дистанционным) контролем самого автора.

Эволюция продюсера

Очень интересно наблюдать за развитием и эволюцией Гребенщикова не только как автора и исполнителя своих песен, но и как продюсера, создателя музыкальной ткани собственных альбомов.

Изначально не музыкант - сам он этого никогда не скрывал - он на протяжении всей эволюции и "Аквариума", и даже БГ, как сольного артиста, привык полагаться на профессионалов. Поначалу это были сменяющие друг друга обладающие школой музыканты "Аквариума". Затем, с расширением возможностей, их сменили опытные и авторитетные западные аранжировщики и продюсеры.

Ценя и любя Гребенщикова-поэта, мы по инерции пристально вслушиваемся в тексты его песен, нередко куда меньше внимания обращая на музыку.

На мой взгляд, это совершенно несправедливо. Сам он, как меломан с более чем полувековым стажем, необъятной музыкальной эрудицией и тонким вкусом, на музыке воспитан не в меньшей степени, чем на поэзии.

Он давно, сознательно и далеко ушел от бардовских корней своего творчества (сохранив при этом к ним трепетное отношение и любовь).

Его музыкальный язык постоянно расширяется и совершенствуется, впитывая в себя влияния отдаленных эпох и отдаленных стран, оставаясь при этом актуальным и современным. Он постоянно усложняется, оставаясь при этом понятным и доступным.

А сам он постоянно ищет свою, одному ему ведомую и одним им слышимую гармонию между музыкой и поэзией, между словом и звуком - этими двумя нерасторжимыми в своем единстве элементами песни.

В поиске этом в последние годы он все меньше полагается на чужой опыт, все больше и больше творит звук сам, достигая при этом - и "Знак Огня" тому блестящий пример - очень впечатляющих результатов.

Он находит и умело использует тех музыкантов, которые способны дать ему нужный эффект, вне зависимости от степени знакомства. С британским гитаристом Лео Абрахамсом он работает уже несколько лет, тот плотно сросся с эстетикой БГ и стал просто инструментальной основой, фундаментом звука всех последних альбомов.

• Непесенная музыка Гребенщикова. К выходу "Сюиты Ф"

В "Знаке Огня" таким партнером стал также клавишник и продюсер Джеймс Халлауэлл.

С мексиканско-американским гитаристом Омаром Торресом было мимолетное знакомство на фестивале в Черногории в сентябре - и пара слету, без репетиций исполненных там песен, потом в ноябре несколько концертов в Израиле. И вот Торрес без прямого непосредственного контакта, сидя за много тысяч километров у себя в Лос-Анджелесе, создает на своей акустической гитаре практически всю щемящую музыкальную фактуру песни "Не Судьба".

А пронзительное соло кубинского трубача Роберто Гарсиа в "Пыли" родилось практически спонтанно в студии в Гаване, куда Гребенщиков отправился еще в 2016 году записывать несколько песен с участием музыкантов из плеяды прославленного на весь мир Buena Vista Social Club.

Ну и конечно есть здесь и струнные оркестры, и хоры, и приглашенные солисты-духовики. Каждая краска тщательно подобрана и умело ложится в колоритную звуковую палитру.

Такой подход - естественное развитие и эволюция художника, уже не только поэта, не только музыканта, но художника, видящего все здание творимого им искусства, - все дальше отходит от концепции рок-группы.

И закономерно потому, что "Знак Огня", как и предшествовавшие ему "Соль" и "Время N" - работы уже не "Аквариума", а Бориса Гребенщикова.

Неуловимая цельность

Гребенщиков воспитывался и рос на концепции альбома, так, как она созрела и сложилась у его героев 1960-х. И для него чрезвычайно важно, чтобы каждый новый альбом был именно альбомом - не просто сборником песен, а выстроенной композиционной структурой, которая при всем богатстве и разнородности музыкальных и эстетических миров, при всем разнобое эмоциональных настроений и состояний автора, тем не менее выстраивается в единое, органическое, цельное художественное высказывание.

В "Знаке Огня" эту цельность уловить непросто. В отличие от яростной, злой энергии "Соли" или отчаянной безнадежности "Времени N", здесь нет довлеющей эмоциональной доминанты.

• Гребенщиков: "Абсурд в основе всего, что мы делаем"

Есть та же злость ("Баста Раста"), есть едкая сатира ("Пошел Вон Вавилон").

Есть веселая, кажущаяся всего лишь беззаботной абсурдистской игрой "Масала Доса". Но и в ней обнаруживается глубокий подтекст. Фраза "На честь и совесть больше нету нынче спроса" раскрывается в многократно, как мантра, повторяющемся заключительном заклинании "кали-юга", обозначающем на самом деле четвертую из четырех эпох в индуистском временном цикле, время падения нравственности, уменьшения добра, время раздора.

Есть всегда свойственная БГ, обращенная к высшему и чистому, как бы мы его ни называли, просветленность ("Мой Ясный Свет").

Есть упрямство вечного нестареющего бунтаря в "Изумрудной" ("Я не хочу быть камнем в вашей стене/Я не хочу быть трупом в вашей войне/Я не хочу стоять в одном строю/Идите к Богу в рай (вариант - идите на …), а я еще спою").

Есть и стойкий, не сдающийся ни перед никакими напастями и ни перед никакими сложностями и неопределенностями смутных времен оптимизм изначально предполагавшейся в качестве финала "Поутру В Поле".

Характерно, что финалом стала записанная буквально в последние перед выходом альбома дни "Ода" - инструментальная кода, торжественный, умиротворенный музыкальный строй которой венчает все здание.

Но самыми важными, принципиально ключевыми для понимания альбома, как отражения трудного времени и сложного мира в ломком сознании художника, представляются песни с мучительным, почти буквально кровоточащим от отчаяния поиском выхода.

Это практически давшая название альбому "Знак": "И можно молиться, как птица/Но воздух непрозрачен и сер/У этой песни не бьется больше сердце/Она стала притоном химер".

Это "Вечное возвращение": "Нам дали голос как дождь/Сердце как фарфор/Одно мгновение шел ток Белтайна/Но все пусто с тех пор/И только память о том/Чего не было и нет/Как ни пытайся, но мне не вспомнить/Как выглядел свет".

Это, несмотря на нарочито веселящее название, на самом деле трагичная миниатюра "Хиханьки Да Хаханьки".

И, наконец, самая главная, как мне представляется, песня альбома "Не Судьба": "Мир говорит: как ты можешь быть так спокоен/Надвигается шторм, который разорвет саму суть бытия/А я говорю: мир, ты не понял/Да, надвигается, шторм/Шторм - это я".

Гребенщиков утверждает, что причина, по которой последние три альбома вышли под именем БГ, состоит в том, что ему не хотелось приписывать пронизывающее их тяжелое мироощущение ассоциирующемуся и для него, и для его поклонников с радостью и светом "Аквариуму".

Нам остается теперь ждать, вернется ли он теперь, позволит ли ему время вернуться после этой трудной трилогии к беззаботности, легкости и брызжущей оптимизмом энергии "Аквариума".