"Пусть мы чуть-чуть сдвинем, сколько успеем..." Наталья Михайлова о стариках-невидимках и центре в Болдерае (2)

В журналистике я выгорела, я сделала все, что могла, мне перестало быть интересно то, что я делаю, и я стала смотреть по сторонам, что я еще могу и хочу".

С тех пор прошло полтора года - полтора года в совершенно иной сфере, в которой нет времени на новости. 

"Я себя спрашивала: "Скучаешь ли ты, Наташенька, по радио?", и ответ был: "Нет, не скучаю, вообще". Причем с каждым днем я все больше убеждаюсь - спасибо, что я уже не там, мне это все не надо, я даже перестала читать новости, я не могу себя заставить, только в машине слушаю радио. Мне говорят: "Ты знаешь, там такое-то случилось", а я говорю: "Нет, не знаю и знать не хочу". 

На уточняющий вопрос, какое радио звучит в машине Натальи, она отвечает - Латвийское первое.

"Могут так и умереть, лежа на полу в своей квартире"

Для Натальи это не был прыжок в никуда. "В никуда можно прыгать в 20 лет, в 30, может быть, и то с осторожностью, а тут - есть жизненный опыт, образовательный, есть знания, которые я могу дать. Почему мне их не применить в другой сфере, например?" - рассуждала она. На момент крутого поворота в профессиональной жизни ей было 50 лет.

Она подумала о социальной работе, и на то были причины. В свое время Наталья Михайлова начинала в журналистике с того, что занималась социальными вопросами: куда обратиться, какие есть виды помощи, вела рубрики "Вопросы-ответы" про пенсии, пособия, юридические вещи, эта тема давно с ней "жила". 

Особым стимулом, по словам Натальи, стали два события, которые поразили ее еще во время работы журналистом. Осенью 2018 года проходила забастовка социальных работников - сиделки, которые занимаются уходом за людьми, грозились голодовкой, потому что на руки получали 300 евро. "Совершенно безумные деньги, как на это жить?" - искренне сочувствовала Наталья. Таким же знаковым для нее стал и разговор с руководителем отделения неотложной помощи Восточной больницы Алексеем Вишняковым. В эфире она спросила его о биче 21-го века, а он ответил, что это старые, немощные, больные люди, одинокие, которые

"могут просто в своей немощности упасть, лежать, и никто им не поможет. Они могут так и умереть, лежа на полу в своей квартире". 

Наталью это затянуло - она решила, что это именно то, чего она хочет, и главное - ей есть что там делать. "Я с гордостью говорю о том, что я сейчас работаю в социальной сфере, мне это очень и очень нравится, я чувствую себя очень и очень полезным человеком".

Учиться заново. "Я хотела только спать"

По первому образованию Наталья филолог, а сейчас - снова студентка, но совершенно в другой сфере: она поступила в Медицинский колледж, после окончания которого станет социальным реабилитологом.

"Почему я студент? Я считаю, что в любой профессии нужны теоретические знания. Я привыкла всегда подкладывать под практику теорию. Мне нравится учиться, я люблю получать новые знания, это и необходимо тоже - без знаний ты по-другому видишь эти проблемы", - говорит она.

Колледж - это первая ступень высшего образования, туда берут после средней школы на основе аттестата. "Мои дипломы были не нужны. У нас много студентов, которые в возрасте", - добавляет Наталья, но предупреждает, что не все так просто, как может показаться со стороны. 

"Я очень хороший студент, у меня даже стипендия есть, но это все ужасно.

Это так тяжело, это безумно тяжело, и если кто-то думает, грубо говоря, пойти по моим стопам - подумайте очень хорошо.

Почему тяжело? Дело в том, что я пошла работать нянечкой - на тот момент зарплата на руки была что-то порядка 400 евро. На это прожить нельзя, поэтому у меня была вторая работа - ночные смены: то есть сутки ты дежуришь в одном месте, сутки - в другом, или через сутки. Я бывала дома пару ночей в месяц. Остальное время работала и училась. Я приезжала на лекцию - засыпала, ехала в машине - засыпала, я хотела только спать", - делится своим опытом студентка.

"Бойтесь своих желаний - они могут исполниться" 

Наталья выбрала изучать социальную реабилитацию, то есть сохранение и восстановление навыков у человека, который их потерял, утратил.

"У меня с самого начала была цель - что-то свое, работать в доме, где будут пожилые люди и мы будем за ними ухаживать.

Это была призрачная мечта, где-то там витала, а через некоторое время она воплотилась. Бойтесь своих желаний - они могут исполниться", - улыбаясь, говорит она. 

Ее первым местом работы по новой специальности стал рижский центр социального ухода "Межциемс", откуда относительно недавно она перешла работать в новый частный пансионат семейного типа в Болдерае.

"Во время своей работы я познакомилась с очень хорошим человеком - Ольгой Лавровой, она - предприниматель из Юрмалы, у нее там свой маленький женский пансионатик, и она тоже мечтала о расширении. И мы судьбоносно встретились. Она меня пригласила стать заведующей в новом доме", - рассказывает Наталья.

Она живет в Медемциемсе, а в Болдерае оказалась случайно: "Так вышло. Искали место, смотрели разные предложения, а там реставрировали второй этаж как раз под эти нужды. Болдерая - это стечение обстоятельств".

Стареть важно в домашней среде 

Наталья искренне убеждена, что человек должен стареть, продолжая жить в привычной среде, важно, чтобы обстановка была максимально приближенной к домашней. Именно такую они и создают в Болдерае. 

Дом семейного тира Gobas Apartamenti - официально такой же центр социального ухода, как и другие учреждения по длительному уходу и реабилитации (пансионаты - если совсем просто) для тех, кому требуется присмотр и уход 24/7.

"У нас три квартиры, каждая с отдельным входом, в каждой 10 или 11 человек. Это несколько спален на двоих или троих, большая гостиная, кухня", - рассказывает Наталья. 

Сениоров, проживающих там, Наталья ласково зовет "мои девочки и мальчики", вместе они пекут булочки с яблоками, играют в шашки, складывают конструкторы, рассматривают книжки и фотографии, а с командой из "Межциемса" даже играли в боулинг. 

Само собой разумеется, что речь не только "о развлечениях", это и питание, и медицинская помощь - все, что требуется. Порядок цен, согласно домашней странице Gobas Apartamenti, 1050-1350 евро в месяц в зависимости от степени необходимого ухода, которая оценивается по специальной шкале Бартеля. "Это полная сумма за все, кроме лекарств - так принято во всех пансионатах, так как это очень индивидуально", - поясняет Наталья.

Не углубляясь, стоимость более 1000 евро в месяц может отпугнуть, но, по словам заведующей, это "средняя рыночная цена". Важно добавить, что не вся сумма ложится на плечи семьи пенсионера, которому требуется уход. Услуги можно покрыть так: 

• центр социального ухода получает 85% пенсии;
• еще 640 евро - софинансирование от Рижской думы;
• лишь остальное (если не хватает) - доплачивает семья.

В итоге эта сумма часто не превышает 200-300 евро в месяц. 

Есть ли "бесплатные" возможности? 

Частный социальный центр семейного типа, конечно, не единственный выход для тех, кто не может самостоятельно справиться с больным родственником в возрасте. Если очень упрощенно, то уместна параллель с платной медициной - можно стоять в очереди на оплаченные государством услуги, а можно получить медицинскую помощь сразу и при другом уровне комфорта. Здесь примерно так же:

• Есть пансионаты, которые принадлежат самоуправлению, в Риге таких три: "Межциемс", Stella maris в Болдерае и "Гайльэзерс";
• Есть пансионаты, которые сотрудничают с Рижской думой и, как правило, принадлежат общественным организациям, таким как Самаритяне или Красный Крест;
• Есть частные пансионаты, которые тоже сотрудничают с Рижской думой (как Gobas Apartamenti). 

Муниципальные пансионаты - бесплатные, но важно понимать, что и здесь 85% пенсии включается в стоимость услуг пансионата, однако больше ничего доплачивать не надо. У общественных организаций тоже, как правило, ничего доплачивать не надо. В случае с частными - это также 85% пенсии, софинансирование Рижской думы (до 640 евро), а недостающую сумму доплачивает семья.

Наталья говорит, что частных пансионатов в Риге уже довольно много, но семейного типа - пока всего три: Senior Babite, Dzīves ABC и Gobas Apartamenti в Болдерае. "Это, конечно, все меняется, но пока мы в начале списка", - отмечает Наталья.

По ее мнению, получить софинансирование от Рижской думы нетрудно: если человек сам или его родственники считают, что ему необходим уход 24/7, они обращаются в социальную службу, оттуда присылают работника оценить состояние человека по специальной шкале и составляют заключение. 

После этого человека ставят на очередь, в Риге она на данный момент составляет около 500 человек. Большинство, конечно, стоят в бесплатные пансионаты, что может занять год или два. Тем временем в частном пансионате в Болдерае в день интервью (25.11.2020) было занято 8 мест из 31. "Мы только в начале пути, сарафанное радио еще не разнесло", - поясняет Наталья. 

Примечательно, что рижанин может поехать куда угодно - в любой пансионат в любой точке Латвии.

Прибегнуть к помощи - это слабость или сила духа?

В Латвии многие все еще стесняются признаться, что поместили своего больного родственника в центр социального ухода. Двигается ли наше общество к принятию того, что это необходимая и очень важная, зачастую даже единственная правильная мера? 

"Я вижу, что мы двигаемся, этот стереотип немножко крошится под напором того, что мы живем дольше и никуда не деться от деменции и других заболеваний.

Меня ужасно бесят люди, которые пишут: "Да как вы можете, я свою маму выходила". Это либо люди, которые никогда не сталкивались с этим, либо жертвы по своей сути.

Выхаживать лежачую маму пять лет - это все прекрасно, но надо посмотреть, что с другой стороны, что осталось от семьи этого человека, от нервной системы этого человека? 

Лежачий - это еще не самый тяжелый вариант. А если это деменция, Альцгеймер, это постоянное движение в квартире, эта возбужденность постоянная? И ты не можешь оставить человека одного дома, потому что он может нанести вред себе или окружающим. Даже не хочу говорить о всех этих страшных историях про уходящих из дома людей, которых находили неживыми..." - размышляет Наталья.

"Если вы чувствуете, что разрушаете свою жизнь - какой смысл в том, что вы посвятили ее маме или папе? Успокоить себя можно тем, что вы зарабатываете, чтобы за вашей мамой присматривали специалисты. В больницу вы же отдаете родителей, когда им плохо? Никого же не мучают угрызения совести от того, что человек в больнице. Здесь человек также больной. Просто другой дом. Не называйте это пансионатом, пусть это будет санаторий", - добавляет она. 

В то же время Наталья подчеркивает, что не должно быть второй крайности, мол, "человек состарился - в пансионат". Если человек самостоятелен и здоров, не надо менять привычную для него среду. 

"Меня заберут отсюда"

На вопрос о том, как проходят адаптацию те, кто все же попал в центр социального ухода, Наталья рассказывает: "Если мы говорим о людях с деменцией, они, конечно, понимают, что они не дома. Неважно, с деменцией ты или нет, когда ты попадаешь в новое место, тебе надо адаптироваться, а пожилому человеку это тяжело. Конечно, они скучают и говорят: "Меня заберут отсюда". Но они не тоскуют долго. Те, кто с деменцией, у них все волнами - он может улыбаться, а через минуту подойти и ударить.

С этими людьми нельзя никогда спорить, она будет тебе доказывать, что сейчас придет ее муж и принесет из магазина апельсины, и не надо отвечать, что ее муж давно умер, а ты, такая-сякая, не помнишь.

Просто нельзя. Надо отвечать: "Да, сейчас подождем, придет скоро". Она через пять минут забудет и переключится", - делится Наталья буднями в центре социального ухода.  

По ее словам, пожилые люди в центре ведут себя так же, как социум в целом: "Они у нас и дружат за, и дружат против. У них там есть кружки по интересам, все как в обычной жизни, просто это пожилые люди -  у них есть друзья, подруги, с которыми они привыкли сидеть сплетничать, а есть те, кого они не любят и сплетничают про них. Все как у всех, просто люди на несколько десятков старше".  

Чему учит работа в центре социального ухода?

Задумавшись, Наталья говорит, что работа в центре социального ухода учит тому, как правильно стареть, как себя настроить. "Нет у меня пока готовых ответов. Это неизбежно, мы все состаримся. Надо стареть осознанно, понимая, что ты стареешь. Ставить для себя задачи. Это очень трудно.

И главное, мне кажется, не оставаться в одиночестве. Это тяжелое испытание", - подчеркивает она.

Наталья убеждена, что всем нужно общение, новые впечатления, ведь все это - работа для мозга, который нужно нагружать.

"Пусть мы чуть-чуть сдвинем, сколько успеем..."

Работа в центре социального ухода семейного типа - не предел мечтаний и желаний Натальи, параллельно с этой деятельностью ее не отпускает идея о создании общественной организации.

"Я вынашиваю мысль о том, что человек должен стареть осознанно и более здорово, чем он делает это сейчас. 

Я очень переживаю, что у нас люди чем старше, тем они никому ненужнее.

Рынок у нас беспощаден, и в принципе знания устаревают, но надо этих людей как-то вытаскивать и подталкивать к тому, чтобы они соответствовали современным требованиям", - рассуждает Наталья.

Она не согласна с тем, что развитие человека лежит только на его собственных плечах: "Это не совсем так. Важно создать благоприятную среду для этого. Это должно быть центробежное движение со всех сторон - человек, государство, самоуправления и общественные организации, чтобы это все било в одну точку. Надо менять мышление, а это самое трудное, когда в голове стереотип, что человек в 65 лет - это все, до свидания, чао. 

Я не хочу, чтобы люди старшего и пожилого возраста превращались в каких-то невидимок, о которых все стараются не говорить, потому что это неприятная тема.

Это такой же период жизни, старость - это тоже жизнь", - считает она.

Наталья признается, что для развития темы про осознанное старение у нее уже есть и единомышленница в лице Татьяны Азаматовой и ее Школы сениоров. "Таня Азаматова - чудесный человек, она горит такими вещами", - восклицает Наталья. Свою деятельность она видит как широкую общественную кампанию - движение, включающее в себя общественную организацию.

"Пусть мы чуть-чуть сдвинем, сколько успеем... Потом еще кто-то придет, подвинет", - заключает Наталья.

Пусть так и будет.