(Не)детские проблемы ⟩ Когда отказались все

Детей с тяжелыми функциональными нарушениями возили на занятия в микроавтобусе без ремней безопасности. С такой халатностью не была готова мириться одна деятельная женщина. Ее зовут Илзе Дзене. 

Илзе взяла на себя руководство столичным детским домом на улице Капселю сразу после большого скандала. В учреждении констатировали физическое и эмоциональное насилие над детьми. За неполных четыре года эта высокая и сконцентрированная женщина совершила здесь маленькую революцию, превратив этот детдом из закрытого мрачного места в открытое пространство для общественности, добровольцев и смелых семей.

История одного подростка, от которого отказались все

В детский дом на улице Капселю попадают дети с тяжелыми функциональными нарушениями от рождения до 18 лет. Часть из них находится здесь на основании заявления родителей, то есть по их желанию. Остальные - сироты, у которых больше нет никого. В марте 2018 года, когда Илзе переняла на себя руководство детским домом, здесь проживал 41 ребенок, 12 из них - при живых биологических родителях. К настоящему моменту для 15 детдомовцев ей удалось найти семью. 

Еще шестерых она приняла, когда закрывали филиал Рижского центра социального ухода в Балдоне. А в октябре 2021 года к ней попал подросток, от заботы о котором отказались все. 

Первые три года жизни он провел в биологической семье, был изъят из нее, помещен в приемную, оттуда тоже изъят, далее он попадал в кризисные центры и муниципальные детские дома. Сейчас ему 12 лет.

Он попал в детдом на улице Капселю, потому что по всей Латвии о нем больше некому было позаботиться.

У него есть психические расстройства. Они эпизодичны. Последние четыре года он преимущественно прожил в психоневрологической больнице. "Скажу как есть - никто не искал возможности, как о нем заботиться. Как помещают детей в учреждения? "Вот ребенок, берите". Классно, мы возьмем любого ребенка без попечения родителей, для которого нет возможности найти семью, мы позаботимся о нем, но я должна понимать как".

В детдоме на улице Капселю для него создали особую "услугу" - руководитель детдома тут же поясняет, что вынуждена так это называть, - это отдельная квартира, в которой он живет один, у него есть руководитель квартиры и еще и сотрудник по уходу. 

"В приступе эмоций он может быть агрессивным, но всегда есть источник этой агрессии. У нас особенная реабилитационная программа. Да, он не может на данный момент ходить в школу, он не может быть в группе, где много детей, его это заводит, но он каждое утро идет к учительнице по домашнему обучению, возвращается, идет в бассейн. Мы заинтересованы в том, чтобы он выходил за пределы учреждения, он - подросток со всеми вытекающими потребностями и желаниями.

Тут у него, к сожалению, дом, но мы хотим обеспечить, чтобы он по возможности чаще выходил за его пределы".

Четыре месяца в детдоме на улице Капселю - практически рекорд для этого ребенка. За последние годы он еще нигде так долго не задерживался, раньше все скоропостижно заканчивалось больницей. 

"​Я четко определила для государства - мы так работаем, это никакая не утопия"

Когда Илзе стала руководителем детдома, одним из первых ее решений было сменить тот самый микроавтобус БЕЗ ремней безопасности. Это было ее первое письмо министерству. Дальше - больше. Она полностью изменила среду. 

Одновременно с Илзе на улице Капселю начала работать социальная работница Эстере Земите. Она написала проект об услуге, приближенной к семейной среде. И Илзе как руководитель следовала этим четким линиям. С начала 2019 года до конца 2020 года в детдоме на Капселю реализовали пилотный проект - с приглашенными лицами, Илзе их называет SOS-мамами.

Тогда они начали с двух квартир, теперь "по квартирам" распределены все дети.

На 28 детей сейчас восемь квартир, в каждой проживают от трех до пяти человек. Каждая квартира - полностью оснащена, у каждой есть руководитель. Он провожает и встречает детей из школы, бассейна, следит за планом их реабилитации, питанием, графиком работ для этой квартиры. У одной квартиры могут быть до девяти сотрудников: руководитель, воспитатель, специалист по уходу. Они работают по сменам, обеспечивая уход 24/7. Большее количество сотрудников важно для того, чтобы увидеть и обеспечить индивидуальные потребности детей. 

​"Я четко определила для государства - мы так работаем, это никакая не утопия, почему остальные так не делают? Это нормализированная социальная услуга, ничего такого мы не сделали. Сменили структуру, должности, и в квартирах установили стиральные машины и кухни. И самое главное - уменьшили количество детей в одном помещении".

Совершеннолетие как маленькая трагедия

Мы разговариваем с Илзе 17 декабря 2021 года. Прямо сегодня у одного из воспитанников день рождения, 18 лет.

"Что потом?" - спрашиваю я. "Очень хороший вопрос. Все плохо", - честно отвечает Илзе.

По достижении совершеннолетия сирота должен переехать во "взрослый" центр социального ухода. Чтобы найти подходящее место для этого парня, исходя из его потребностей, Илзе начала решать вопрос с конкретным самоуправлением еще в феврале - говорить о программе ухода и реабилитации. "Мы за него поборолись. Мы сказали, что государственная услуга по уходу за взрослыми для него не подходит. Я не буду предпринимать никаких действий, чтобы отправить его туда, где 100+ постояльцев".

Она боролась год, говорила с самоуправлением, НГО, искала лучшие решения, но после всех усилий все равно пришло постановление о том, что парень "соответствует получению госуслуги". На что она сказала: "Нет, ничего подобного". Илзе добилась того, что парень может оставаться в учреждении на улице Капселю до тех пор, пока самоуправление не обеспечит ему услугу такого же уровня или лучше.

Но это скорее исключение, чем правило. Государственные центры социального ухода очень формально подходят к решению таких вопросов. "Грустно, за каждого подростка надо заступаться. Дальше за него уже никто не заступится. Если эту работу не сделает руководитель филиала, никто не сделает. Если бы сегодняшний юбиляр был в другом учреждении, скажу как есть - он уже сегодня был бы перевезен во взрослый центр, и ничего, что он незрячий и полностью зависит от ухода.

Государство бы выполнило стандарт, он был бы накормлен, ему бы сменили подгузник и так далее. Но это же не показатель качества жизни".

В следующем году еще одному подростку с улицы Капселю исполняется 18. Да, количество детей в центрах социального ухода сокращается. Но это происходит в том числе и потому, что некоторые из них просто переходят во "взрослую" статистику. И теряются в ней. Ведь не везде есть тот, кто за них бьется.

Латвия без детских домов: фундаментальные решения

Каждый новый министр благосостояния заявляет, что скоро-скоро в Латвии не будет детдомов. Илзе такие заявления не злят. Цель должна быть, амбиции - тоже, считает она, но за ними должны следовать конкретные действия. 

Для каких детей сложнее всего найти семьи? Для подростков, для групп, то есть братьев и сестер, и для детей с тяжелыми функциональными нарушениями.

Почему? "Многие наши дети уже давно были бы в семьях, если бы в конкретных самоуправлениях, в регионах были бы обеспечены необходимые услуги. Начнем с элементарного - образование и здоровье. В регионе, например, нет специализированной школы. Единственная - на расстоянии 50 км школа-интеренат". Предложения из разряда "пусть семья меняет жилье на поближе к школе" Илзе отвергает: "Это абсурд. Так не должно быть. Обучение должно быть близко к месту проживания ребенка. Так написано в нормативных актах. И нет, не надо создавать новые специализированные школы. Достаточно специализированных классов при общеобразовательных школах.

Уроки домоводства - вместе для всех, математика, например, - раздельно. Это принцип инклюзивности. Адаптированной среды".

По убеждению Илзе, если бы государство обеспечило услуги образования и здравоохранения по месту проживания детей с функциональными нарушениями, принимающих семей стало бы больше.

Сама Илзе не останавливается на достигнутом и уже активно реализует важный проект - в сотрудничестве с Министерством благосостояния, Рижской и Тукумской думой трое детей с улицы Капселю вместе с SOS-мамой в феврале отправились жить в квартиру в Болдерае. "Мы в учреждении можем все, но мы эти двери закрываем, на Рождество мы уходим по домам, а эти дети не могут уйти домой, потому что дома у них нет. Мы двигаем этих детей в нормализированную среду. Они должны быть включены в общество".

Болдерая была выбрана неслучайно, рядом с домом находится медицинское учреждение, с которым сложилось хорошее сотрудничество. С образовательным учреждением сложнее, но Илзе не теряет надежды, что в следующем учебном году дети смогут учиться ближе к своему месту жительства. 

Вторая системная проблема, мешающая истребить детские дома, как ни парадоксально - сами родители. 40% детей в государственных центрах социального ухода находятся на основании заявления родителей. То есть их законный представитель не государство, а биологический родитель. Который, возможно, годами не интересуется судьбой ребенка.

Такие случаи возмущают Илзе. "Я вижу, что эти дети должны воссоединиться с биологической семьей. Когда я начала работать как руководитель на Капселю, здесь было 12 таких детей на основании заявления родителей. Сейчас их пять. У родителей семерых детей отняли права. Причина - не интересовались ребенком. Не было сотрудничества.

Девочке 10 лет, восемь из которых ее родители ею не интересовались вообще. Это как?

Государство допустило такое несоблюдение интересов ребенка. Да и из пятерых, которые по-прежнему "родительские", активное сотрудничество лишь с двумя. У детей есть родители, но они определили: "Мы тут, дети там". Что это такое?".

По мнению Илзе, недопустимо, что практически у половины детей в государственных центрах социального ухода есть родители. Нормативные акты не должны разрешать помещать детей на длительный уход при живых родителях. "Это против прав человека. Сначала SIVA (Государственное агентство социальной интеграции. - Прим. ред.) помещает в центр детей в возрасте от 0 до 4 лет, потом, даже не видя этого ребенка, делает переоценку, соответствует ли он госуслуге, и с 4 до 18 лет его там оставляют. С 4 до 18 лет у него что - ничего не меняется?" - рассуждает руководитель детдома. 

Ее видение - либо биологические родители сами заботятся о детях и государство им всячески помогает, либо это право передается в пользу той семьи, которая готова взять ребенка. 

"Как меняется лицо ребенка"

Руководитель детдома на улице Капселю не считает, что за эти четыре года проделала нечто уникальное. "Мы просто честно выполняем наложенную на нас обязанность", - отмахивается она. Более того, она не считает, что учреждение как таковое может обеспечить основные права ребенка.

"Основные права вообще у него на семью, этого мы не обеспечили".

Самая главная ее радость, когда ребенок уходит в семью. "Вот тогда да, хорошая работа проделана. Огромная радость". При этом неважно, о какой форме опеки идет речь. "Усыновление - лучшее ли это решение? Лучшее - быть ребенку в семье. В какой форме? Усыновление, опекунство, приемная семья - это уже вторично. Главное, чтобы семья была безопасной, заботливой, любящей и профессиональной".

Именно такая несколько лет назад приняла к себе мальчика с Капселю. Одним утром вся семья завезла в детдом подарок. "Это же наш мальчик. Я не узнала его. Как поменялось лицо, поведение этого ребенка, как он общается. "Доброе утро, мы привезли вам настольный хоккей, чтобы дети поиграли. Хорошего дня", - цитирует она его приветствие.

И ее глаза в этот момент наконец улыбаются.