Травила девочку за то, что сама скрывала: как разорвать круг насилия в обществе?

В каждой стране свой контекст и региональные отличия, но речь идет об одной и той же проблеме - насилии детей над своими сверстниками. Не каждый случай насилия - буллинг. Травля имеет намеренный, регулярный характер, а осуществляют ее над теми, кто по какой-то причине оказывается слабее других, не вписывается в систему или не может дать отпор. Человека могут бить, а могут избегать, могут отбирать вещи, а могут обзывать, угрожать или давать обидные прозвища.

Причиной того, что объектом травли становится тот или иной ученик, может быть материальное положение, внешний вид, физическая слабость, способности на уроках, причем в разных ситуациях могут травить как отличника, так и двоечника. Каждый случай уникален, и зачастую особенности человека, который подвергся травле, становятся особенно заметными для общества.

С окончательным приходом в нашу жизнь интернета и социальных сетей как особая категория выделился кибербуллинг - иначе говоря, травля в интернете, которую осуществляют школьники по отношению друг к другу. Часто травля начинается с психологической агрессии и перерастает в физический, или кибербуллинг. Кибербуллинг ярче всего демонстрирует то, что травля не остается в пределах школы, а пропитывает всю жизнь ребенка - в виде комментариев в социальных сетях или угроз в мессенджерах.

Как в школьное время травля не остается в стенах школы и охватывает всю жизнь человека, который ей подвержен, так и после его окончания она оставляет свой след. Для того, чтобы понять, как это переживают взрослые люди спустя годы после окончания школы и травматического опыта, мы поговорили с теми, кто согласился рассказать о своем опыте травли.

Что говорят люди? Как это повлияло на их жизнь?

"Я до сих пор очень завишу от чужого мнения, мне страшно оказаться не такой, я боюсь даже пересечься с бывшими одноклассниками", - ответила на мой вопрос Ольга. Она согласилась рассказать о своем тяжелом опыте, так как думает, что люди не всегда понимают, что они делают. "К тому же не все переживали подобный опыт, поэтому мне кажется очень важным поднимать эту тему, говорить о ней и поддерживать друг друга, нежели унижать и обвинять", - говорит Ольга.

Она рассказала, что травля началась в восьмом классе, когда от нее отвернулась ее единственная подруга. После этого одноклассники начали задевать ее легкими шутками, которые переросли в более жестокие издевательства. "Меня сначала толкали, потом начали бить - сначала руками, затем рюкзаками или же мешками со сменкой", - пояснила Ольга.

Другие одноклассники - свидетели травли - либо не реагировали, либо поддерживали обидчиков, а администрация школы и учителя игнорировали происходящее.

Ольга считает, что людям сложно понять, что все бывают разными и не подходят под "рамки в их голове". А тому, кто попал в такую ситуацию прямо сейчас, она советует менять школу или достучаться до школьной администрации.

“Этот опыт сломал мне жизнь, два раза чуть не довел меня до суицида и задавил мой потенциал. Мне почти 27 лет, у меня комплексное посттравматическое стрессовое расстройство, сильная склонность к депрессии и уже 1,5 года опыта работы с психотерапевтом, что и держит меня на плаву вкупе с минимальной поддержкой антидепрессантами”,

- ответил на мой вопрос Влад из Риги.

Для него этот рассказ - дополнительная возможность проговорить свой опыт, и он надеется, что это принесет пользу. Влад вырос в Даугавпилсе и пережил травлю в 5-7-м классах школы: "Почти каждую неделю насмешки, унижения, угрозы дать в лоб после школы, прятание вещей по углам и т. д.".

Он думает, что объектом травли он стал потому, что выделялся своими способностями на фоне одноклассников. Другой причиной стало насилие в семье, которое он пережил и вследствие которого был "психологически задавлен" и поэтому был слабее, а "кто слабее, тот и отхватывает по полной", говорит Влад.

Как и Ольга, он рассказывает, что администрация школы и учителя не поддерживали его и игнорировали происходящее.

Но помнят и хотят поделиться своим опытом не только жертвы травли. Марина рассказала о том, как она стала инициатором травли своей одноклассницы. Девочки были подругами и вместе с другой парой школьниц являлись фанатками популярного в начале нулевых дуэта "Тату" - частью образа которых были якобы лесбийские отношения между на тот момент несовершеннолетними участницами Юлей Волковой и Еленой Катиной. Девочки копировали участниц группы парами, но между Мариной и ее "парой" все зашло дальше. Она не считает, что желание попробовать лесбийский опыт родилось под влиянием творчества "Тату". По ее мнению, это произошло потому, что у нее и подруги и так существовало гомосексуальное влечение.

Однако в результате Марина испугалась, что одноклассники узнают об этом и начнут травить и унижать ее за гомосексуальность. Из-за этого она рассказала своим подругам, что лесбиянка - девочка, с которой она дружила. В дальнейшем это распространилось на весь класс и девочка стала объектом травли.

Марина во взрослой жизни поменяла свое отношение к гомосексуальности. Она называет себя "адвокатом ЛГБТ", готова вступиться за их права и испытывает стыд за то, что произошло в школе. Она рассказала, что смотрела профили своей подруги в социальных сетях и пришла к выводу, что у нее все в порядке.

Забыть о том, как она поучаствовала в жизни своей одноклассницы, Марина не может, но считает, что важно рассказать о своем опыте. Мало кто рассказывает об этом опыте со стороны преследователя, говорит Марина, к тому же важный аспект этого случая - внутренняя гомофобия, то есть страх самой Марины относительно своей гомосексуальности и того, что об этом узнают одноклассники.

Родители и их участие

Конечно, в подобной ситуации возникает естественный вопрос: что в таком случае делали родители и как вообще взрослые могут защитить своего ребенка от буллинга?

Рекомендации по поводу того, как установить, что ребенок может быть подвержен травле, если он не говорит об этом открыто, довольно обширны. В целом, если школа, связанное с ней вызывает у ребенка подавленное состояние, если он ведет себя замкнуто и не рассказывает об уроках, внезапно прогуливает, плохо учится, у него нет друзей - все это может быть сигналом, что пора удостовериться, все ли в порядке.

В первую очередь, родители должны не игнорировать проблему и быть готовыми ее решать - от организации для ребенка занятий, которые помогут ему сохранить самооценку и найти друзей, до помощи психолога и перевода в другую школу.

Ольга рассказала о происходящем своей матери в конце учебного года. Когда издевательства только начинались и носили легкий характер, родители советовали не обращать внимания, а когда стало хуже, она боялась об этом сказать. Главное - мать сказала, что перевела бы ее в другую школу раньше. Перевод в другую школу Ольга считает хорошим решением проблемы и говорит, что знакома с другой девочкой, травля которой не продолжилась на новом месте.

Владу родители тоже советовали "постоять за себя" или решить конфликт ответным насилием. Ему тоже предлагали сменить школу, однако он считает, что это бы был "обмен шила на мыло" - избегание проблемы, а не решение ее родителями.

Он думает, что зачастую дети несут насилие из дома в школу, так как в семьях происходит много насилия из-за того, что сами родители травмированы и не учат своих детей ответственности за свои действия и не развивают их эмоциональный интеллект.

"Это общий круговорот абъюза в обществе, который, как замкнутый круг, поддерживает сам себя. Разрушить его, я считаю, можно лишь системно, меняя культуру, воспитание и образовывая население", - говорит Влад.

Марина хорошо знала семью девочки, которую травила. Она рассказывает, что ее семья была религиозной, резко отрицательно относилась к гомосексуальности, и поэтому девочка боялась рассказать о том, что ее травят, так как пришлось бы назвать причину.

Марина не считает, что родители могут решить проблемы ребенка за него. Они могут помочь, но должны сделать то, что хочет сам ребенок - перейти в другую школу или класс или нет. В целом она думает, что травля и насилие в школах - часть процесса взросления, в котором дети узнают границы дозволенного, и с определенным возрастом это сходит на нет. Если не происходит "жесть", дети должны справляться с этим сами. Как и Влад, она не верит в то, что в такой ситуации могут помочь учителя, администрация или школьные психологи.

В своем рассказе о школе девушка также вспомнила еще одну тему, которую, возможно, хотели бы игнорировать учителя и родители. В абсолютном большинстве классов в какой-то момент одноклассники делятся на группы, или, как назвала их Марина, "касты". Те, кто не попал в категорию "крутых", могут стать постоянными объектами травли и насмешек, а большинство школьников будут готовы травить кого-то еще, лишь бы самим сохранить свой статус "крутых" или хотя бы приближенных к ним.

К чему приводит такой опыт

Люди, которые пережили травлю, по-разному оценивают тот отпечаток, который этот опыт на них оставил. Очевидно, что каждый переживает это по-разному и делает разные выводы о себе и других людях. Чтобы понять, как в целом такой опыт может влиять на человека, мы поговорили с магистром психологии, сертифицированным психологом и специалистом по психотерапии Лаурой Либерте.

Прежде всего, Либерте считает, что о проблеме нужно говорить, так как насилие в школах по-прежнему присутствует, а многие взрослые и дети не осведомлены о различных формах насилия, о том, как их распознать и предотвратить. К тому же, по мнению терапевта,

“мы как общество все еще слишком толерантны к насилию, и зачастую реакция на насилие оказывается запоздалой. Таким образом, подобное запоздалое отношение служит сигналом для того, кто совершает насилие, что он может продолжать”.

В своей практике Либерте сталкивалась с людьми, которые пережили насилие в школе:

"Людей, которые пережили или столкнулись с насилием в школе, по моим наблюдениям, слишком много. Если человек, будучи взрослым, в кабинете психотерапевта рассказывает о пережитом насилии в школе, это только лишний раз подтверждает, что насилие - неважно, один эпизод или регулярное - однозначно травмирует психику и оставляет долгосрочные следы на развитии личности".

Целью насилия, говорит психолог, вне зависимости от его формы является заставить человека чувствовать себя плохо, к тому же - чувствовать себя виноватым за то насилие, которое с ним происходит. Психотерапевт отмечает, что этот опыт "создает в человеке, который его пережил, искаженное представление не только о самом себе, но и о реальности".

Влияние этого травматического опыта у каждого человека будет проявляться по-своему, говорит Либерте.

“Если мы знаем о факте насилия, мы можем принять к сведению, что мы имеем дело с человеком, достоинство которого в какой-то период времени было сильно задето, и этот человек может быть гораздо более чувствительным и ранимым”, - говорит психотерапевт.

Она отмечает, что человек может тяжелее переносить конфликты, критику, защиту своих интересов, мнения, принятие решений и другие повседневные вещи. Главное - не осуждать, сохранять уважение и принимать тот факт, что другой человек может думать, чувствовать, вести себя и видеть мир по-другому.

Как выглядит ситуация в Латвии

Ситуация с насилием и травлей в школах актуальна для всего общества, и ее необходимо изучать углубленно, считает педагог, автор монографии о религиозном образовании в Латвии, мать троих детей и депутат Рижской думы от объединения "Развитию/За!" и Прогрессивные" Лайма Гейкина. Как и Либерте, она отмечает, что "социальный контекст толерантен к агрессии, а школа не находится за пределами этого контекста". Гейкина считает, что латвийское общество становится более нетолерантным, а доминирующими эмоциями в социуме являются гнев и тревога - чувства, которые способствуют агрессии и нетолерантности. Другими способствующими агрессии факторами профессор считает национализм и религиозный фундаментализм.

Нежелание говорить о травле в школе Гейкина связывает с тем, что у человека есть роль в этом конфликте. Жертве тяжелее говорить о своей ситуации, считает профессор.

Она добавляет, что полностью справиться с проблемой травли в школах не удастся, так как человек несовершенен и таким и останется. "Но точно стоит осуществлять программы, которые могли бы снизить негативные последствия. Должен быть чувствительный состав педагогов, отзывчивые родители, и в это должны быть вовлечены школьники", - говорит Гейкина. Она признает, что сталкивалась с травлей и в свои школьные годы, и когда уже ее дети учились.

Депутат говорит о том, что, так как часто причиной травли становятся отличия одних школьников от других, необходима "педагогика разнообразия". Иначе говоря, частью навыков, которые дети приобретают в школе, должна быть способность жить в обществе, в котором дети будут встречать разных людей, с разными достижениями, уровнем благосостояния, внешностью. Также Гейкина отмечает, что в обществах, где не так выделяется взаимная конкуренция и допускается возможность учиться на ошибках, агрессии меньше.

Она считает, что на уровне документов и стандартов системы образования в Латвии уже введена необходимая для нейтрализации травли система понятий и педагогических принципов. "Вопрос в том, как изменить сознание человека, чтобы он мог позволить другому жить рядом с ним", - говорит профессор. По ее мнению,

“слишком мало времени, отведенного на учебу, посвящается вопросам воспитания или ценностей. Это включено в новую программу образования, но определяющим фактором будет профессионализм и заинтересованность конкретного педагога”.

Как это влияет на наше общество

Последствия такой практики в школах - общество, полное травматизированных людей. Несложно сделать долгоиграющие и, возможно, поспешные выводы. Недоверие власти вследствие беспомощности школьных администраций? Агрессивное поведение в социальных сетях? Травля общественных деятелей? Все эти вещи могут быть травматичным школьным опытом, вросшим в нашу взрослую жизнь - или, как говорит профессор Гейкина, "школьники и школы - отражение нашего общества".

Ясно одно - чем дольше мы остаемся безучастными свидетелями, которые делают вид, что этой и многих других проблем, связанных с насилием в нашем обществе, не существует, тем сильнее мы теряем связь с реальностью и своими возможностями на нее повлиять. Жертва, но и преследователь и даже свидетели убеждаются, что несправедливость просто существует, без реакции. Люди разуверяются в возможности чьей-то поддержки и в том, что лучший способ защитить себя - присоединиться к травле или пассивно наблюдать. Это не остается в школе и не является сугубо частью процесса взросления детей. Эти дети - мы, а эти проблемы - наши проблемы, и если мы не сможем изменить себя, мы не сможем защитить от насилия наших детей.