Основано на реальных событиях. В кино - "Молчание Марии" о национальных чистках в СССР (1)

1937 год. Звезда немого кино, уроженка Латвии Мария Лейко (Ольга Шепицка-Слапьюма) после новостей о смерти дочери приезжает в Советский Союз, где забирает новорожденную внучку. Оказавшись в Москве, она поддается на уговоры основателя латышского театра "Скатуве" Освалда Глазниекса (Вилис Даудзиньш) поступить туда на службу.

В это время Марией начинают интересоваться высокопоставленный сотрудник НКВД Екаб Петерс (Артур Скрастиньш) и один из главных организаторов "Большого террора" Николай Ежов (Глеб Беликов). В стране начинаются национальные чистки, и под угрозой оказывается как жизнь Марии, так и судьба ее внучки и всего театра.

86 лет назад на подмосковном Бутовском полигоне в рамках национальных чисток были расстреляны сотрудники московского латышского театра "Скатуве". Самой известной жертвой массового убийства стала Мария Лейко - уроженка Риги, популярная актриса немого кино в Веймарской Германии, сыгравшая даже у гениального Фридриха Вильгельма Мурнау - автора "Носферату".

В Латвии судьбе "Скатуве" в этом году уже посвятили спектакль "SKATUVE в огне"/"Скатуве" UGUNĪ" в Рижском русском театре им. М. Чехова. Там, как и в "Молчании Марии", большой акцент сделан именно на героине Лейко - не в последнюю очередь из-за связанных с ней таинственных обстоятельств: до сего дня ничего не известно о судьбе внучки актрисы - Норы, которой во время ареста бабушки было меньше трех лет.

Рассказать историю Лейко и остальных сотрудников "Скатуве" в кино решился режиссер Давис Симанис, до этого набивший руку на исторических драмах "Отец Ночь" о "рижском Оскаре Шиндлере" Жанисе Липке и сюрреалистичной "За год до войны".

Как и в предыдущих фильмах, "Молчанием Марии" Симанис вновь доказал свою репутацию приверженца масштабного академического кино с глубинной мизансценой, долгими сложнопостановочными кадрами и изобретательной драматургией, едко приправленной талантливой чертовщиной. В качестве последней в новом фильме присутствуют советские силовики Петерс (латыш, один из создателей ВЧК - будущих НКВД и КГБ) и легендарный палач Ежов. Оба в свободное время организуют для товарищей едва ли не коллективные оргии.

Ярким контрастом местным "офицерам" и всей новой, непривычной действительности - с ночными арестами, нищетой и чекистами на печально известных грузовиках с надписью "ХЛЕБ" - выглядит приезжая Мария Лейко - немолодая артистка, что уже зареклась снова выйти на сцену, но поддалась на уговоры сделать это в последний раз.

Хорошие манеры, утонченный образ и дорогие меха - Лейко так и не смогла стать своей для Москвы второй половины 30-х, предпочтя суровой правде искусство и жизнь обласканной властью богемы. Поэтому существенную часть фильма героиня занимается репетициями, творческими исканиями и посещением вечерних мероприятий. Так, одним из самых напряженных эпизодов становится спор актрисы с режиссером-деспотом.

Однако в этом и беда. Лейко в "Молчании Марии" предстает слишком пассивной героиней в слишком стихийных, опасных и постоянно меняющихся обстоятельствах - равно как в спектакле в Театре им. Чехова. Если в ее привилегированном положении (до последней четверти фильма) и проскальзывает какой-никакой конфликт, он быстро и навсегда зарубцовывается с применением самых незначительных средств.

Режиссер "SKATUVE в огне"/"Скатуве" UGUNĪ" Лаура Гроза и драматург Артур Дицис решили эту проблему просто, эффективно и элегантно - сделали главными героями театр как таковой - от главрежа до случайно оказавшегося на месте рабочего сцены, от декораций до занавеса. Лейко в спектакле - лишь одна из кусочков мозаики - неотделимая и запоминающаяся, но только часть. Даже энкавэдэшник в исполнении Шамиля Хаматова творил на сцене свой собственный незабываемый и зловещий театр.

Справиться с этой проблемой Симанису, скорее, не удалось, и главная героиня осталась самым неповоротливым элементом сюжета, блекнущим на фоне столь яркой фактуры. Мария по ходу истории, к сожалению, действительно молчит, хотя обстоятельства и требуют куда большей активности.

Впрочем, даже этот прокол не позволит проигнорировать безусловные достоинства фильма - крепкую режиссуру, подкупающую авторскую смелость и потрясающий визуальный ряд (спасибо оператору Андрею Рудзатсу и художникам Кристине Юрьяне, Руте Купле и Айе Страздине). А кроме этого - какую-то маниакальную тягу режиссера к запечатлению на экране лиц. Им в "Молчании Марии" - даже "проходным" и третьеплановым - уделяется отдельное внимание, несмотря на то, что большинство из статистов проводят на экране считаные секунды. Фильм то и дело хочется остановить, чтоб вглядеться в глаза очередного, казалось бы, рядового прохожего.

Этим фильм Симаниса родственен советскому и российскому классику Алексею Герману-старшему, в особенности - его недопонятому "Хрусталев, машину!" - даром что в последнем дело происходило не в судьбоносном 1937-м, а в судьбоносном 1953-м.

Пусть съемочная группа не назвала его среди источников вдохновения, ограничившись классикой немого кино, немецким экспрессионизмом и фильмами "советской оттепели", игнорировать схожесть черно-белой заснеженной Москвы у Симаниса и Германа невозможно. Равно как и множественных режиссерских приемов, а также идеи борьбы обласканного властью человека со спятившей репрессивной машиной, которая вдруг вероломно повернулась против него.

Советскую столицу для "Молчания Марии", кстати, снимали в Риге, Даугавпилсе и Лиепае. По рассказам продюсера Гинта Грубе, до начала войны делать это планировали в Харькове, но всего за месяц вторжения вся натура оказалась уничтожена российскими ракетами.

Последнее же принципиальное отличие фильма Симаниса от спектакля в Театре им. Чехова - в том, что последний дает более оптимистичный финал (если такая формулировка в столь чудовищной истории вообще уместна) - в самом конце маленькая Нора бодро выскакивает из коробки, пугая дуболома-красноармейца.

Фильм такого финального тушé лишен - девочка буквально исчезает на просторах дикого Советского Союза. Зная, какие потрясения судьба готовит для Европы и мира в ближайшие десятилетия, ребенку остается только посочувствовать.

Немного исправить ситуацию во время общения с прессой попытался режиссер Давис Симанис. По его мнению, настоящая Нора может быть до сих пор жива (пусть и в преклонных годах), однако, вполне вероятно, не догадывается, чья она внучка. Шальная история порождает шальные последствия, жертвами которых в том числе становятся самые невинные. Впрочем, не только - не будем забывать, что и Ежов, и Петерс сами погибли во время ожидаемо последовавших чисток в НКВД. Жаль, что от этого не особенно легче.

Вердикт: Несмотря на теплый прием на Берлинском кинофестивале (Приз экуменического жюри в программе "Форум"), выдающуюся режиссуру, изображение, костюмы, музыку и работу художников, "Молчанию Марии" будет сложно удержать у экрана зрителей. Тех же, кто от фильма все же не отвернется, ждет пример важной и мастерской работы латвийских кинематографистов. Тем, однако, досаднее и прокол создателей картины.

RUS TVNET в Instagram: Новости Латвии и мира в фотографиях и видео!