Продолжение статьи от 10 апреля «Что там за стенами Рижского центра наркологии и психиатрии?» об истории Рижского центра психиатрии и наркологии (RPNC).

В старом здании больницы находится небольшой музей, который открыл двери для посетителей впервые за четыре года. Все, что можно здесь увидеть, изначально начиналось «с ничего», но постепенно обросло предметами, найденными на чердаках и в подвалах больницы. Часть принадлежит Музею истории медицины П. Страдиня. К примеру, предметы алтаря православной церкви конца 19-го века.

Фотографии начала 20-го века рассказывают о жизни в больнице «Гинтермуйжа» и Даугавпилсской психиатрической больнице: пациенток помещали в ванну - снаружи только нос, некий больной большим топором колет дрова, другой открывает фотоаппарату по-детски искреннюю, беззубую улыбку. «В наше время таких фотографий нет, так как есть закон о защите данных», - говорит Силва. Так и есть: психиатрия - сфера медицины, которую строго ограничивает закон. Новости о пациенте без его согласия не сообщают ни родственникам, ни работодателю. Их могут получить только судебным решением полиция или прокуратура, если начат уголовный процесс. Однако углы больницы полны материалов о пациентах, которые лечились здесь несколько десятилетий назад, - архив нужно хранить 70 лет.

Немножко кокаина?

Малярийные комары, инсулиновая кома, лихорадочная терапия, электрошок - это не ужасное прошлое, часть методов использовали еще недавно. Более того, в свое время не один доктор - «мучитель» пациентов получил Нобелевскую премию. Врач Манфред Сакель открыл инсулиновую кому в 1927 году, и ее использовали вплоть до 2001 года, когда признали небезопасной.

Автор лихорадочной терапии - венгр Владислав фон Медуна, а Вальтер Фриман придумал лоботомию, всплеск которой пришелся на 40-е и 50-е годы 20-го века.

В 1937 году появилась электрошоковая терапия, которую амбулаторно используют и сейчас. Да, тот самый метод, показанный в фильме «Пролетая над гнездом кукушки», только в более гуманистической версии. Это научно обоснованный, сертифицированный метод, который, при использовании в отдельных состояниях психических заболеваний, эффективнее, чем лекарственная терапия.

Обращаем внимания на миниатюрные бутылочки с лекарствами, в которых в 50-х и 60-х годах смешивали приготовленные на месте успокоительные порошки и тинктуры. На пожелтевших страницах тетради синей тушью от руки написано «шпикер». Здесь же и удобная терка для измельчения какао-масло, из которого готовили лечебные свечки.

Между прочим, медикаменты, которые используются сейчас, появились только в 1952 году, после изобретения аминазина. Но уже с древних времен параллельно с другими методами ищут возможности лечить при помощи медикаментозных лекарств.

Ой, по-своему счастливые времена были! В 1845 году врач Жак Моро предложил лечить психоз гашишем, а в 1875 году появился Фрейд с идеей о кокаине.

Аптеки торговали маленькими бутылочками с каплями каннабиса. В 1949 году для лечения маниакально-депрессивных состояний стали использовать литий, который широко использовался в экстрактах для детей.

Пухленький двухлетка с наполненными счастьем глазами присосался к бутылке газированного напитка. Такие рекламы печатались в Америке в середине 20-го века. В напиток добавлен литий - стабилизатор настроения.

Героиновые и кокаиновые капли для снижения зубной боли были обычным делом.

Одна таблетка - и эмоции «очищены»!

1952 год знаменателен появлением хлорпромазола (аминазин, торазин), в 1957 года началась эра антидепрессантов, в 1960 году победное шествие начали транквилизаторы. В 1977 году в оборот поступил феназепам, а в 1989 году - прозак, который вскоре стал самым популярным антидепрессантом Америки. Миллионы американцев и европейцев «сидели на прозаке».

В крупных, серьезных СМИ его рекламировали почти как стиральный порошок со словами «свежо и чисто», «помойте свое настроение». Прозак стоил от 250 до 400 долларов. Через 15 лет выяснилось, что он вызывает зависимость как наркотики.

И все-таки... В наши дни медикаменты - основной метод лечения психических заболеваний. Лекарства разные - дорогие, дешевые, ампулы, порошкообразные, таблетки, цветные и белые, такие, которые можно класть под язык или вводить с помощью инъекции. Задача врача - найти для пациента индивидуально лучшую комбинацию лекарств.

Можно бы было вылечить ван Гога?

Далее в экспозиции музея можно увидеть произведенные в 70-х и 80-х годах на Рижской фабрике одежды белые шапочки. Нет, «смирительных рубашек» нет, только сравнительно комфортный пояс для фиксации пациентов - медицинское оборудование. За стеклом череп - настоящий, но совсем маленький, как будто усох от частой болтовни. Он используется в процессе обучения студентов. Далее следует посвященная советским временам часть экспозиции с поздравлениями больницы с юбилеем - за стояние «на защите здоровья человечества». В 70-х годах больница была переполнена, 1200 кроватей - пациенты лежали на двух этажах и даже в коридорах. Тогда был конкурс на лучшую буфетчицу, которая, претендуя на почетный титул, должна была наизусть выучить материалы больницы. Социалистические соревнования, вымпелы, дипломы. Короче говоря, спокойствия не было нигде - жизнь била ключом.

На фотографиях видны выстроенные в ровные ряды люди в широких больничных штанах. Это лечебная гимнастика времен Сочнева.

Женский хор учреждения «Гундега» изображен в красивых женских париках - в то время это был «пик моды». У парадных дверей больницы сфотографировались участники самодеятельности.

В работах пациентов видно, что в эти моменты есть только красочные малевания, нет ни образов, ни линий, ни сюжета.

Еще здесь есть старые кирпичи от снесенного здания с красивой монограммой, потертая доска, сообщающая, что в в больнице есть отдел геронтологии, где лечатся пожилые люди с тяжелыми деменциями, монетка времен царя, найденная в стене здания. Силва говорит, что подростки обычно прилипают к стенду, где лежат самодельные устройства для курения гашиша и марихуаны.

Полжизни в психиатрической больнице

Далее экспозиция, посвященная художнику начала прошлого века Петерису Крастиньшу (1882-1942), который был клиентом этого учреждения. Многообещающий, талантливый, с трагической судьбой, которого душевная болезнь быстро завела в небытие: полжизни - более 30 лет Крастиньш провел в Больнице на Александровских высотах. Несмотря на то, что для широкой общественности имя художника неизвестно, его картина «В саду Люксембурга» (1908-1910) всегда была в постоянной экспозиции Латвийского национального художественного музея.

Он был сыном крестьянина, родной дом которого находился в лесу у болота, поэтому в ранних картинах есть болотные образы, рассказывает Силва. Молодого, многообещающего художника поддержали и гиганты искусства того времени - Вильхельм Пурвитис и Янис Розенталс, два раза отправлявшие его учиться за рубеж. Однако шизофрения быстро прогрессировала, и уже в возрасте 20 лет парень впервые искал медицинскую помощь за рубежом. В возрасте 30 лет Крастиньш самостоятельно начал жить на Александровских высотах.

Когда в 1911 году была организована его персональная выставка, в художественных кругах начали шептаться о том, какая судьба ждет художника, так как недавно от того же недуга умер Янис Порукс.

Чтобы жизнь несчастного художника в больнице была по-возможности комфортнее, друзья, знакомые, богатые люди покупали его картины, которые находятся сейчас в частных коллекциях. Жизнь Крастиньша, как и других пациентов больницы, оборвалась в 1942 году, когда ему было 60 лет. Что именно произошло с больными - неизвестно, нацисты их просто «списали», скорее всего, расстреляли.

Небольшие картины гуашью и пастелью, отражающие течения того времени. С прогрессированием заболевания в работах появлялись все более грозные, эмоционально разорванные линии, которые часто раскрываются в его автопортретах.

Часть работ художника посвящены его музе - актрисе Тие Банге. Экспозицию как бы разделяют аутентичные металлические ворота, придавая помещению расколотость. Далее следует все более выраженная абстракция - черти, демоны, но в автопортретах, которые Крастиньш, глядя в зеркало, регулярно рисовал со времен школы, появляется все большее отчаяние, а поэтому уже нельзя сказать, что на рисунках изображен один и тот же человек.

Расколотый разум

«Королева психиатрии», «болезнь гениев» - так называют объятую аурой таинственности, тяжелую болезнь расколотого разума шизофрению. Термину, который придумал немецкий психиатр Эйген Блейлер, недавно исполнилось 107 лет. Считается, что шизофренией болеет 1% общества, вне зависимости от уровня образования, социальной принадлежности, расы и благосостояния. Статистика свидетельствует, что в Латвии это заболевание зарегистрировано у 15 тысяч человек, но считается, что на самом деле шизофренией болеют примерно 20 тысяч жителей. Однако часть не знает о болезни или скрывает ее.

Некоторые работы Крастиньша невероятно похожи на композиции, созданные мировыми художниками, которые также пострадали от душевных заболеваний. Также как и «Фаун» Крастиньша, «Отчаяние» Эдварда Мунка (тот самый «Крик», существующий в 50 вариантах) выражает экзистенциальную хрупкость и страх перед жизнью. Страшные, странно освещенные деревья Питера Мондриана очень похожи на тонкие сосны Крастиньша. Работы Крастиньша сравнивают с картинами, созданными Эмилем Нолде, Аугустом Сприндбергсом, Петерисом Калве, Миколаем Константином Чюрленисом, Яном Станиславскисом, Венцелем Хабликом.

Музей продолжает развиваться, так как личностей, о которых рассказывать, как среди врачей, так и среди пациентов было немало. Планируется, что отдельную экспозицию посвятят первому директору больницы, доктору медицины, историку, топографу и выдающейся личности Ото Вильхельму фон Хуну - первому, кто начал вакцинацию против оспы в Латвии и Российской Империи по методу Джиннера, которую используют и сейчас.

Он советовал строить вентилируемые, отапливаемые и оборудованные звонком каплицы, так как тогда точно нельзя было установить, умер человек или лежит в глубокой коме.

Хун разработал технологию по сушке квашеной капусты, которая была актуальна, когда люди болели цингой из-за нехватки витамина С.

Музей RPNC - хранилище ценных рассказов и свидетельств, добавленная стоимость медицинского учреждения, важный фон, который свидетельствует о 194-летнем опыте лечения. Это - интригующая платформа социального диалога, которая помогает снижать архаичные стереотипы в обществе, предрассудки и психиатрическую стигматизацию, которая мешает своевременно искать помощь, когда она действительно необходима.