Юрис Курсиетис - режиссер, который в Каннах представил картину о болевых точках Латвии (3)

"Да, бабуля, работа есть, все хорошо", - отвечает Олег на телефонный звонок из дома. Он - негражданин, который из-за долгов в Латвии уехал на заработки в Бельгию. Одно маленькое предательство коллеги, и поиски выхода из ситуации все больше заводят его в тупик.

Oļegs ("Олег") - очень реалистичное кино, которое давит на болевые точки современной Латвии. 

В беседе с режиссером картины Юрисом Курсиетисом мы попытались осмыслить, почему кино о нас, добившееся успеха на фестивалях за рубежом и получившее главную премию Латвии, не стало массовым для зрителя.

Надо признать, несправедливо не стало.

Признание фильма за рубежом и в Латвии

Начать стоит с того, что еще весной картину "Олег" показали на Каннском кинофестивале, в программе Directors’ Fortnight - и это особое событие для латвийской киноиндустрии. 

В целом фильм совместного производства Латвии, Литвы, Бельгии и Франции в этом году прокатился по не одному десятку фестивалей во всем мире и даже попал в шорт-лист Европейской киноакадемии (European Film Academy, что-то вроде аналога американского "Оскара").

Для понимания, на ряду с картиной "Олег" в этом же списке фигурировали ленты Кантемира Балагова, Педро Альмодовара, Клаудио Джованнези, Агнешки Холланд и не только. 

Галерея: Команда фильма "Олег" на Каннском кинофестивале 

После мирового признания вполне ожидаемо картина получила и главную кинопремию Латвии - "Большого Кристапа". Всего фильм выдвигался в восьми категориях, а получил заветные статуэтки в трех - главную, как "Лучшая картина", а также за "Лучшую мужскую роль второго плана" (великолепный Давид Огродник) и за "Лучшую работу оператора" (Богумил Годфрейов).

Тут стоит пояснить - это большой шаг для маленькой Латвии - еще пять лет назад фильм, в котором почти нет латышского языка, главные роли исполняют литовец и поляк, а снимает оператор из Польши, не имел шансов стать лучшим в нашей стране. 

Как вспоминает режиссер картины Юрис Курсиетис, в 2014 году у него вышел фильм Modris - актеры все были из Латвии, но творческая команда была иностранцами - оператор поляк, режиссер по монтажу - грек.

И эти люди даже не были выдвинуты на главную латвийскую премию в своих категориях, потому что аргументом было: "Ну они же не латыши".

"Прошло пять лет, и мы поняли, что мы не живем в изолированном мире. Создавая кино, это большое сотрудничество между разными странами. Чтобы это было международным кино, ты не можешь создать что-то локально и путешествовать по всему миру - это невозможно. Важно, чтобы проект прошел международную проверку, в рамках которой разные страны оценивают картину на конкурсной основе, где пробиться гораздо сложнее, чем тут на месте.

На мой взгляд, лишь логично, что для национальной кинопремии национальность - не главное. Так происходит по всей Европе.

Фильм - латвийский, мажоритарная продукция принадлежит Латвии - вот и все", - делится Курсиетис.

Галерея: Вручение кинопремии Латвии "Большой Кристап"

Беспрецедентная рекламная кампания 

Отдельно стоит подчеркнуть нехарактерную для Латвии маркетинговую стратегию фильма - он в буквальном смысле вышел на улицы: в общественном транспорте пассажиры заметили наручники на поручнях, в туалете кинотеатра посетителей встречали номера телефонов с предложением о "выгодной работе", на одной из центральных улиц Риги даже открыли памятник современного рабства - человека, обмотанного пленкой, как товар. 

Как поясняет Юрис Курсиетис, команде картины с самого начала было ясно, что кино должно "быть на улицах" -

ведь это не просто картина, это высказывание о том, что в обществе не в порядке, о том, что нельзя допускать трудового рабства, все еще касающегося выходцев из Латвии. 

За реализацией идей команда обратилась к творческому агентству Ogilvy, работа проходила на протяжении пары лет - в итоге кампания получилась суровой. По мнению режиссера, многих она, возможно, даже отпугнула.

Как отмечает Курсиетис, главным идейным вдохновителем кампании был Эдгарс Станга - творческий директор Ogilvy. Самые сумасшедшие идеи как раз были от него, далее они перерабатывались в совместных обсуждениях. Так, например, появился человек в мясной пленке в центре Риги.

Галерея: Открытие памятника современному рабству в центре Риги

Почему зритель не пришел?

Команда ожидала большей вовлеченности зрителя - было и мировое признание, и необычная кампания, а также широкое освещение со стороны СМИ. Но зритель не пришел.

"Мне кажется, люди испугались и не пошли на этот фильм. Они решили, что будет слишком сильная чернуха", - комментирует сейчас Курсиетис рекламную кампанию. 

В то же время есть и вполне рациональное объяснение тому, что фильм пока что посмотрели относительно немного зрителей - он не получил "прайм-тайма" в кинотеатрах.

Очень короткий период он шел в крупнейших кинотеатрах в вечернее время - достаточно скоро киносеансы перенесли на утренние, что в принципе неудобно для рабочего человека, на который ориентировано это кино.

"Первые две недели были вечерние сеансы в Forum Cinemas. Но это современная реальность. Мы конкурируем со всем миром - латышским фильмам не даются какие-то поблажки в больших кинотеатрах. Если первый уик-энд не зашел на ура, как, например, у Dvēseļu putenis - 25 000 зрителей на старте, то на этом все.

Плюс ко всему, нечестная у нас ситуация. Forum Cinemas и показывает, и распространят кино - если они сами распространяют фильм, у них гандикап в своем кинотеатре, они могут поставить больше сеансов и делают это с большим желанием. Мы распространяли фильм сами - в первую неделю нам даже не хотели давать вечерние сеансы.

У нас такая кампания, премьера в Каннах, на 30 фестивалях были, а Forum Cinemas сказал: "Нет, мы не дадим вам вечерние сеансы".

И только после борьбы, отмечая, что это нечестная конкуренция, они пустили на неделю, полторы", - делится Юрис Курсиетис.

"Конечно, для больших кинотеатров главное - прибыль. А мы были на одной неделе с фильмом "Джокер", а это более массовый продукт. Для Forum Cinemas было важно позиционировать этот фильм.

Через неделю они выпускали на экраны Nekas mūs neapturēs ("Ничто не остановит нас") - и это было абсолютно слепое решение с их стороны. Они так выстрелили в ногу и себе, и нам. У этого фильма тоже низкие просмотры, и в определенном смысле на это повлияло и то, что эти фильмы так близко к друг другу поставили. Почему нельзя было сделать больший перерыв, чтобы люди посмотрели одно латышское кино, а потом второе", - добавляет режиссер.

"Есть обида на больших распространителей. Они не уважают национальную идентичность, им важна прибыль", - подвел итог Юрис Курсиетис.

В то же время он понимает, что кинобизнес сложный, и все борются, как могут. Да и не в киносетке главную причину невостребованности фильма видит режиссер:

"Если честно, мы просто не готовы посмотреть на себя - как мы сегодня выглядим. Это очень хорошо доказала "программа фильмов столетия" - на все исторические фильмы мы шли. Помог и праздник, конечно. Но эта осень отлично показала, если это не исторический фильм, в котором зритель на 100% уверен, он с остальными очень осторожен.

Очень популярно сейчас говорить: "Мне и так тяжело, зачем мне идти на это смотреть в кино". 

"Слишком много плохих новостей" - это какая-то дебилизация со стороны политической риторики. Но мы же способны понимать - что для меня духовная пища, а что для меня развлечение. Мы не живем в одном мире.

Но и в информационном поле мы видим - оно сужается. Журналистики становится все меньше, "желтое" начинает побеждать содержательно качественное. В этом нет ничего красивого. 

Один из факторов, почему люди не пошли на этот фильм в том, что мы выбираем что-то легкое, мы же и так страдаем все время...

Почему не посвятить два часа своей жизни для жизненного опыта? Этот фильм не нравоучительный, в нем присутствует юмор, триллер, экшн, драма - но мы как будто боимся, боимся задеть себя", - признает Курсиетис. 

Был ли это госзаказ?

Напомним, что к столетию Латвии была запущена "программа фильмов столетия", то есть многие картины местного производства получили большую финансовую господдержку. Можно предположить, что кино, которые явно выступает против трудового рабства в эмиграции и освещает незавидное положение латвийских неграждан за рубежом, могло бы быть госзаказом - мол, уезжать на заработки за границей опасно, быть негражданином тоже несет определенный риск.

На вопрос, перепало ли "Олегу" от государственного пирога, режиссер Юрис Курсиетис лишь усмехнулся. 

"Из программы столетия нам присвоили средства для развития сценария. Но когда давали деньги на съемки, нам не дали. В контексте столетия, я думаю, испугались, что фильм несет достаточно суровый посыл о государственной политике - о том, что по меньшей мере десятая часть людей уехали, и о вопросе неграждан - насколько это все еще нерешенный вопрос, поэтому нас не поддержали как фильм столетия", - признает Курсиетис.

Он рассказал также, что в Латвии нет как такового госзаказа кино. Есть финансирование Национального кино центра, но там в экспертной комиссии три независимых человека, у них нет никакой связи с политикой.

"У нас так не происходит, что ты идешь в Сейм, и тебе дают финансирование, так только с Dvēseļu putenis может быть", - подчеркивает Курсиетис.

""Олег" - это абсолютно не госзаказ. Я впервые слышу такое предположение, и это интересно.

Знаете, если бы это кино было госзаказом, мы были бы ненормально развитым государством, у нас было бы чрезмерно самокритичное, интеллигентное правительство.

Если бы государство таким художественным подходом и провокационным способом работало... Ведь этот фильм - скорее не госзаказ, а критика государства. Повторю, это не госзаказ, но если бы он таким был, мы были бы очень хорошим государством - прогрессивным, которое так смело говорит о наболевшем", - размышляет режиссер "Олега". 

Злободневность истории  

Может показаться, что история, описанная в фильме, уже потеряла свою актуальность. Но нет, это иллюзия. Режиссер начал работу над этой историей еще в 2013 году с подачи журналиста Каспара Одиньша, работающего над материалом об иностранцах на заработках в Западной Европе. За это время до СМИ доходили многочисленные истории о преступных группировках и торговле людьми.

Например, относительно недавно, в ноябре 2018 года, весь мир обсуждал суд над группировкой по торговле людьми из Латвии.

>>>Грязный матрас и "зарплата" £1 в неделю: условия, в которых жили жертвы осужденных в Британии торговцев людьми

"Эти истории все время всплывают. Я был бы счастлив, если бы к моменту выпуска фильма эта проблема была бы решена.

Но не будем наивными, реальность такова, что это никогда не закончится.

Вопрос только в том, насколько люди будут в отчаянии. И это вопрос о том, как они будут чувствовать себя здесь. Будут ли люди продолжать брать быстрые кредиты, когда ничего другого не остается, как только быстро уезжать на заработки, иначе детям есть нечего будет.

Это вопрос о том, какие мы здесь создаем условия, чтобы людям не пришлось уезжать. Мы - как живущие в Латвии можем лишь создавать здесь такую среду, чтобы наши не уезжали и не страдали. 

То, что из других стран будут - из Албании, Румынии, Африки, Сирии - что они поедут страдать вместо нас - это факт. Это никуда не денется. Китайцы, вьетнамцы...

Самое важное, чтобы мы уберегли своих", - актуальность проблемы комментирует Юрис Курсиетис.

Религиозная составляющая 

И напоследок - кино снято в формате 3:4, это напоминает фотографию на паспорт, что существенно, и часто акцентируется в фильме. Этот ограниченный формат подчеркивает эмоциональное заточение Олега - в кадре мало информации, только его лицо и эмоции.

А еще это невероятная реалистичность происходящего - как заметила одна из зрительниц после просмотра кино:

"Мне казалось, я чувствую запах носков этих поляков в доме". И это факт, и большой комплимент съемке.

Но возникает вопрос, зачем в картине, в которой звучит очень живой русский язык, честный мат и все происходящее из-за своей реалистичности вызывает неподдельное отвращение, понадобилась история об агнце божьем, православии и погружении в прорубь?

"Эта подлинная история. У героя есть прототип, и я лично хотел подобраться к этому образу ближе.

Я не хотел показать только внешние суровые события, я хотел увидеть его внутренний мир.

Что с ним творится в тяжелые моменты? Через что он прошел как ребенок? Как бабуля его водила в церковь...

Я сам не посещаю церковь, даже на Рождество. Это не рефлексия моих взглядов на образ главного героя - я как создатель показываю, как он видит этот мир. Поэтому религиозная линия - это лишь способ подобраться к герою ближе, к тому, как он выкарабкивается. 

Для меня это был процесс изучения - во время написания сценария я в январе пошел на набережную, где в Даугаве окунаются в прорубь - я был в шоке, сколько там людей. Очередь занимала часы.

Мне казалось важным это показать. Что есть нечто внутреннее, что поддерживает людей в трудные минуты.

Для него религия стала чем-то, за что ухватиться в трудный момент. У каждого бывали моменты, когда мы от отчаяния просили высшие силы о помощи, не важно во что именно мы верим. Я поверил герою и развил его путь. Для меня - это то, что он нашел для себя, за что зацепился он".

Галерея: Премьера "Олега" в Латвии