Затлерс: «Мне грозил паралич ног» (39)

Как у Вас со здоровьем?

Супер! Как врач, я всегда своим пациентам говорил: «Не бегите впереди природы, вы всегда проиграете. Но очень существенно, если вы чувствуете ритм природы и не отстаете». Так и я сейчас поступаю.

Точно знаю, что мне нужно примерно полгода, чтобы реабилитироваться после операции. Мне реально грозил паралич ног, а сейчас я по Сейму хожу, могу по ступеням подняться и спуститься (поручнями, правда, пользуюсь) - я очень удовлетворен этим.

Я хожу на работу. Могу хоть часть от объема сделать.

Не считаю, что мне надо сидеть дома и изображать больного или жаловаться всему миру.

Вам не хотелось вернуться в медицину? Там же Вас ждут с распростертыми объятиями. Если не как практикующего врача, то как администратора точно...

Я никогда из нее и не уходил. Свои знания и опыт нельзя потерять. Конечно, хирургическим навыкам требуются тренировки каждый день на протяжении всей жизни. Думаю, что часть из них для меня потеряна. Те, кто говорят, что у них навыки не теряются, просто лгут сами себе.

Хотя у самого здоровье улучшится, в качестве хобби можно будет немного поработать.

Хотелось бы вернуться за операционный стол?

Недавно была конференция латвийских травматологов-ортопедов. Они пригласили меня выступить с так называемой вводной лекцией. Она обычно философична, лекция поиска смысла. Моей темой была карьера врача - как правильно спланировать окончание карьеры хирурга. Большая часть хирургов об этом никогда не думает.

Хотим или нет, но в определенном возрасте снижается реакция, ухудшается зрение, ловкость пальцев. Таким образом надо быть очень хорошим хирургом и сильным человеком, чтобы понять, как целесообразнее закончить свою карьеру хирурга. Каждый должен найти свой ответ.

Второй пример - мой друг, всемирноизвестный профессор, оставил хирургию, но после попыток начать частную практику, где все его ждали, вернулся в государственную клинику. Его имя было таким, что у клиники сразу был бы другой престиж. Он сказал: «Нет, спуститься уровнем ниже я не могу. Лучше я не буду оперировать, а выполнять свои обязанности врача знаниями и опытом».

Мне до 60-ти осталось... Сколько? Два года и еще чуть-чуть... Так что

я принял решение, что скорее всего в большую хирургию не вернусь.

Может в связи с последней операцией Вы пришли к каким-то умозаключениям, которыми хотите поделиться?

О своей операции?

Да, что-то особое, что хотите сказать.

Могу все разложить по полочкам. Во-первых, на первой операции, которую проводили в Латвии, профессиональность врачей была суперотличная. Я очень удовлетворен, был очень хороший результат. Я был горд за своих коллег и за то, в какой среде все это происходило и на какой технике. Наивысший уровень.

Потом меня потрясло, что за эту сложную операцию государство вместе с пациентом больнице заплатило 500 латов. Тогда я понял, что что-то не в порядке с этой системой, что там какой-то фальш. Где-то переплачивается, где-то недоплачивается. Это заставляет задуматься, что мы хотим в конце получить...

Второе признание, возможно, негативно, но и многие хорошие врачи признают, что система здравоохранения в Латвии очень недружелюбна к пациентам. Здесь речь не о деньгах или квалификации врачей и способности что-то сделать, а о самой системе. Это как джунгли со змеями и черт знает с чем еще, прежде чем пациент получит помощь, которую врач ему может оказать.

Вы были как рядовой пациент или как...

После более 25 проработанных лет, которые я проработал хирургом,

я никогда больше не буду рядовым пациентом.

Я доверяю коллегам, которых знаю.

Страшно Вас не было?

Нет. Очень важно понять причины. Если ты знаешь, что это можно исправить, то это дает наибольшую уверенность. Пока причина не найдена и тебя лечат наугад, нет чувства безопасности.

В этом плане я всегда был честен со своими пациентами. Искал врачей, которые были честны со мной.

Радует, что от Вас исходит оптимизм. И новости от Вас позитивные.

Вопрос - правильно ли было говорить о раке публично. Теперь видно, что это было абсолютно правильно. Ко мне подходили люди и говорили, что они проверили свое здоровье. Какая-то волна прошла. Люди должны научиться, и надеюсь, что они научились не бояться проверяться.

Болезнь можно излечить. Не страшно, что ее называют «рак».

В мире ее научились лечить, и в Латвии тоже это делают очень хорошо. Наверное, многим помогло то, что я говорил об этом публично.

Когда мне сказали, что люди это скрывают, поскольку бояться за свою карьеру, работодатели могут как-то повлиять на их дальнейшую работу. Да, это аргумент, но и работодатели должны понять, что это излечимая болезнь с хорошими результатами. Конечно, если она не запущена.

Это как у анонимных алкоголиков. Люди подходят и шепчут: «У меня тоже был». Таких много.

Почему мы об этом не говорим? Мы бы больше получили от этого. Распространенные вещи - у женщин рак груди и у мужчин рак простаты - очень легко проверить. Не надо бояться проверять!

Часто бывает так - мне страшно, что скажут что-то плохое. Но

не надо бояться! Мне скажут или что-то очень хорошее, или то, что меня можно вылечить.

Мне как врачу надо это популяризировать в обществе.

Кажется, правильно сделали...

Конечно, есть и плохие стороны - все произошло очень быстро, об этом узнали родные.

Мать узнала из прессы, поскольку не успел ей рассказать.

Думаю, что любая откровенность, на которую готово общество, его укрепляет и каждый человек индивидуально от этого получает пользу. Нам страшно быть открытыми.

Есть еще что-то, что Вы хотели бы сказать?

...Я рад, что этот случай не превратился в скандал. Больше всего боялся... Я пережил, что журналисты начали ходить вдоль окон больницы и изучать, и у всех санитаров спрашивать. Это ужас.

Если бы Вы не сказали, возможно, все равно так бы было.

Да, я не смог бы защитить все тех людей. Мне важно, чтобы у моего врача не тряслись руки и его не беспокоили. Я так и не сказал, кто это был.

Еще я очень рад, что врачи сохраняли тайну. Те, кто не хранят тайну, из врачей надо выгонять. Это основа основ. А сам пациент может рассказывать все, что он хочет.

Весной, когда я уже знал [о проблемах со здоровьем], на международной конференции я встретил одного американского политика. Я увидел, что женщина сильно поменяла имидж. Прекрасно, очень агрессивный имидж. Она сидела со скрещенными ногами и излучала сильную самоуверенность. Я подошел к ней и говорю: «You look great! You have changed an image» (Ты прекрасно выглядишь! Поменяла имидж.). Ее ответ меня просто поразил: «I've got a cancer» (У меня рак). В тот момент мне очень хотелось сказать: «Me too» (У меня тоже). Тогда я подумал, что это не будет солидно. Не хотелось жаловаться. Я сказал: «Держись!»

Такой короткий эпизод может тебя многому научить. Меня редко можно выбить из седла. Я подумал: "Нет, нет, нельзя ей говорить, что мы собраться по горю, мне надо сказать: «You look great!» - «Ты отлично выглядишь!»»