Кристине рассказала, что интерес СМИ после ареста Айвара резко возрос. На вопрос, почему она согласилась на интервью, ее ответ был: "Существует мнение и второй стороны. Потому". ​

- Как вы с Айваром познакомились?

- Хороший вопрос. (Смеется.)

Я работаю в Вентспилсском самоуправлении с 2004 года, но Айвара я знала еще раньше, потому что серьезную карьеру начала, работая в Агентстве по развитию побережья Балтийского моря, которое сейчас является курземским регионом планирования, и там было наше первое большое знакомство по рабочим вопросам. 

После этого я несколько лет работала в Министерстве финансов, и тогда меня пригласили работать на благо Вентспилса, и вот уже 16 лет работаю в Вентспилсе. 

- В прошлом году вы отметили пять лет в браке. Получается, что следующую годовщину вы вместе отметите только спустя пять лет?

- Ну, это грубо говоря... Несмотря на то, каким несправедливым, на мой взгляд, был приговор, я все еще верю в судебную систему, и сейчас эта возможность обжаловать приговор - понятнее. 

Я уверена, что уже шестую годовщину свадьбы мы встретим вместе. 

- Программа De facto сообщала, что сам Айвар был готов к аресту в зале суда, но его коллег это решение шокировало. А вас?

- За вечер до этого говорили об этом. Да, он сказал, что не верит, что могут применить арест. Речь именно об аресте, а не о денежном штрафе. Айвар сказал, что для этого нет оснований, поскольку арест применяют только в случае, если человек опасен для общества, может нанести какой-либо вред или ранее противился решениям суда. 

Он не противился, не опасен для общества, потому также не хотел верить, что может быть арест, но в то же время он сказал, что этот процесс не только судебный, но и политический. К сожалению, в политике в последнее время мы видим, что происходит яростная расправа с оппонентами. И да, он сложил сумку с вещами первой необходимости и на следующий день поехал в Ригу. 

Галерея: Арест Лембергса в зале суда

Я успела уехать к своим друзьям, когда было принято решение об аресте. В тот момент мы все следили за судебным процессом. Увидев ликование СМИ о судебном решении, я в тот же момент поняла, что мне нужно ехать домой к детям. 

В каком-то роде, можно сказать, я была готова к этому, но мой старший сын не был. 

- Какое сейчас настроение в семье? 

- Конечно, из-за детей я стараюсь, чтобы будни не менялись - пробую делать те вещи, которые мы делали бы вместе всегда. Но у меня самой внутренне есть своего вида пустота. (...)  

- Изменилось ли отношение людей к вам на работе, дома, на улице после судебного заседания? И как?

- Положительный отклик на удивление велик.

Мне многие друзья и знакомые до сих пор пишут и звонят, чтобы подбодрить. Меня также удивила инициатива вентспилсчан о сборе подписей. Я думаю, что многие в обществе понимают, что решение об аресте несправедливо. Именно это решение. 

Есть люди, особенно в Вентспилсе, которые, конечно, узнают меня на улице и просто обнимают. Очень и очень приятно чувствовать эту любовь, что до сих пор есть в людях. 

- Как часто вы связываетесь с мужем сейчас? 

- Первые две недели мы вообще не могли связаться, и это был самый мучительный период. 8 марта, когда и прошли две первые недели, он позвонил мне вечером - я была в восторге. 

Ему позволено связываться со мной два раза в неделю - по вторникам и пятницам. В 19:00 мы созваниваемся на шесть минут и в месяц можем два раза общаться по видеозвонку в Skype.

Первый видеозвонок у нас был 10 марта (...).

- Что можно успеть обсудить за шесть минут? 

- За шесть минут, конечно, хочется много чего сказать, особенно детям. Первый, кому я даю говорить с отцом, это маленький Артур. Он хочет рассказать, как у него дела, о чем он спорит с братом, что его радует. Я хочу, чтобы Айвар получил эти эмоции. 

Затем остается время, когда мы быстро обсуждаем какие-то бытовые вещи, работу, которую нужно проделать... Но мы переписываемся каждый день. Писем я получаю очень много. 

- Какие вести получаете из тюрьмы? 

- (...) Он оптимист. Конечно, Айвару жаль, что на борьбу за свои права уходит больше времени, чем казалось изначально, но он бодр. Он подбадривает меня больше, чем я его.

Мы уже смеялись, он мне сказал: "Представь, что я космонавт и сейчас в экспедиции на Луне!". 

Он может в каждой вещи увидеть позитив, и это меня очень радует, поскольку те условия жизни, в которых он сейчас находится - не лучшие. 

- Как санкции, наложенные на мужа, влияют на ваше финансовое положение?

- Это еще одна большая тема, за что нужно "благодарить" политическую элиту, поскольку желание рассчитаться с моим мужем привело к тому, что пострадало много людей, в том числе я и мои дети, ведь у нас нет возможности открыть счета в коммерческих банках. 

У меня нет возможности получить семейное пособие на детей. Даже 500 евро за каждого ребенка - их я не могу получить, поскольку оказалось, что Государственное агентство социального страхования может перечислить деньги только на счет, их нельзя заплатить наличными.

Конечно, я борюсь и буду бороться, чтобы отстоять права своих детей, хотя и у меня заморожены средства в банках, которые я не могу получить, но которые я заработала честно. Хорошо, что на нынешней работе можно получать финансирование наличными. 

- Получается, что вы сейчас живете на деньги от зарплаты, которую получаете наличными? 

- Да-да. Так и есть. 

- Стоимость арестованного имущества и акций оценивается более чем в 300 миллионов евро. Как вам кажется, возможно ли в Латвии легально приобрести такое богатство?

- Во-первых, я в эти мистические миллионы не верю. Мы знаем, что с 2007 года ими управляет Мерони. Я из этого ничего не вижу, не чувствую, и следует спрашивать у тех, кто этими так называемыми миллионами управляет. 

- Тогда как бы вы описали свое финансовое положение до того, как вашего мужа арестовали - вы были миллионерами? 

- Я не могу себя назвать миллионершей. Определенно нет. (...)