«Финно-угры менее толерантны к славянам, чем латыши» (3)

Почему, по Вашему мнению, спустя 20 лет государственной самостоятельности Латвии возник вопрос о придании русскому языку статуса государственного?

Двадцать лет назад в Латвии и в Прибалтике в целом царила общественно-политическая эйфория. Тогда у иноязычного населения был популярен лозунг «За нашу и вашу свободу!» У большинства, особенно интеллигенции, не было даже мысли о грядущем неравноправии.

Когда пришло прозрение, власти стали успешно подавлять русское политическое сопротивление неравноправию. Оно было столь мощным, что удалось подавить и движение за сохранение школы на русском языке.

Бесправие по этническому принципу поначалу еще можно было объяснить национальными комплексами и трайбализмом латвийской части общества. Но очень скоро

латышская политэлита стала спекулировать «русским вопросом»

- и тем больше, чем хуже она управляла страной в целом.

В итоге русское и русскоязычное население убедилось, что бесправие, и уже не только политическое, но и социально-экономическое, с годами только усилилось и стало невыносимым. Власти, не имеющие исторического и государственного опыта, перегнули палку, причем уже не имея на то никаких объективных оснований и предлогов.

Власти Латвии и вся Прибалтика сохраняют в повестке дня национальный вопрос, то есть

целенаправленно и цинично делают ставку на межнациональное неравноправие

и межэтническую разобщенность. Сталкивание двух основных национальных общин позволяет смягчать недовольство населения, отвлекать внимание от неумения власти управлять страной.

Что, по-вашему, послужило толчком к развитию общественного движения за статус русского языка в Латвии?

Последним толчком к развитию общественного движения за статус русского языка послужило осознание тотального унижения по этническим признакам, сравнимое с попаданием человека в концлагерь, причем исключительно по национальному признаку.

И еще этому содействовали беззубая позиция России и безразличное отношение Евросоюза, да и всего Запада. Люди стали понимать, что надеяться больше не на кого, экзистенциальный для русского и русскоязычного населения вызов времени – опора на собственные силы.

Что касается слабости политиков или силы общества, то ответ прост: то и другое взаимосвязано. Чем слабее политики (власть), тем, если не сильнее, то смелее само общество.

Видите ли Вы разницу интеграционной политики Эстонии и Латвии?

По большому счету разницы нет. Но эффективность интеграционной (читай: ассимиляционной) политики в Эстонии намного выше.

Первое – по сравнению с неэстонским населением Эстонии, более цивилизованное, то есть развитое, и потому общественно более активное нелатышское население Латвии смогло в силу этого проявить большую способность к самоорганизации.

Тут еще есть нюанс – в Латвии прослойка русско-еврейской интеллигенции нелатышской части населения значительно «толще», чем у русской общины в Эстонии. Значит,

есть кому бороться и отстаивать интересы общины.

Второе – Латвия не так тесно, как Эстония, связана с ближайшими странами Запада. Вспомним, что уже в советское время в северной Эстонии можно было массово смотреть финское телевидение.

И третье – латыши и литовцы относятся к балтийской группе народов, более близкой к славянам, чем эстонцы, представляющие западных угро-финнов. Последние (финны, эстонцы, венгры) менее толерантны в отношении к славянам.

Как стоило бы поступать эстонскому правительству, чтобы не довести наше общество до противостояния?

Наше общество уже находится в состоянии межэтнического противостояния, может быть не для всех это еще очевидно.

Чтобы не доводить конфликт до прямого и открытого столкновения, как «в бронзовые ночи» в апреле 2007 года, Эстонии надо отказаться:

А) от попыток заменить славянскую ментальность на протестантскую;

Б) от эстонизации русского населения, от реформы образования на русском языке, то есть разрешить преподавание на русском языке всем учебным заведениям, изъявившим на то свое законное желание;

В) от воспитания антироссийских настроений среди местных русских, особенно молодежи;

Г) от тупиковой установки – никогда не нормализовать отношения с Россией.

Конечно, все это можно игнорировать, но даже при благополучной для Эстонии международной обстановке рано или поздно конфликт вырвется наружу, и чем позже, тем страшнее будут последствия для Эстонии.