Латвийский и российский активист и общественный деятель Владимир Линдерман, активный борец за права русских в Латвии, рассказал о своей борьбе «с идеологией пещерного национализма» и идее создания «параллельного» парламента в республике.
Линдерман: мононациональной Латвии не будет (5)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
– Владимир Ильич, вы выступили с предложением о создание некоего «параллельного» парламента. Не могли бы вы пояснить, что это значит?
— Группа энтузиастов, куда входят представители национально-культурных обществ, общественных организаций и т.п., выступили с инициативой — собрать Форум народов Латвии. Напомню, что на заре независимости именно Форум народов провозгласил принцип «Латвия — наш общий дом» и по сути легитимизировал Латвийскую Республику от лица нацменьшинств. Если сегодня форум от лица нацменьшинств потребует изменить конституцию и другие законы (региональный статус для русского языка, право неграждан голосовать на муниципальных выборах, ликвидация языковой «инквизиции» и прочее), это может сильно повлиять на ситуацию в стране.
Я считаю, что форум должен избрать из числа делегатов постоянно действующий орган. Конечно, «параллельный парламент» — это сильно сказано. Речь идет о представительстве, что-то вроде палаты нацменьшинств.
– Вы претендуете на звание политика. А как вы планируете решать экономические проблемы вашей страны? Что вы будете делать с государственным долгом Латвии МВФ? Какая идеологическая платформа вашего «параллельного» парламента?
— Есть вещи, на которые Латвия повлиять не может: мировой кризис и т.п. Но не мировой кризис является главной причиной того, почему европейская страна с небольшим и сравнительно образованным населением, с такой выигрышной географической позицией находится в экономической яме. Эта главная причина — идеология примитивного национализма, которую исповедуют правящие. При принятии решений всегда
выбирается националистическое, а не прагматичное решение.
Пример: запрет на высшее образование в государственных вузах на русском языке. Говоря экономическим языком — запрет на экспорт высшего образования. А между тем спрос на европейские дипломы и в РФ, и других республиках бывшего СССР, уверен, есть. Это лишь пример, но он показателен.
Поэтому борьба с идеологией пещерного национализма — это и есть борьба за более разумную и эффективную экономику.
– Как вы будете строить внешнюю политику — при том условии, что вам, как и мэру Риги, придется считаться с интересами не только русскоязычной, но и латышскоязычной общины, которая традиционно отдает голоса праворадикальным партиям, делающим акцент на прозападной политике?
— Ну, внешней политикой из Рижской думы не порулишь, это прерогатива правительства и парламента. Если же говорить о моих взглядах, то я стою
за «финляндизацию» внешней политики Латвии.
То есть за прагматичный, деловой, не идеологизированный подход, что включает и более здоровые отношения с Россией. Сегодня правящие партии Латвии исповедуют идеологию «крестового похода». Мы — противники такой идеологии.
– Скажите, можно ли назвать русскоязычную общину Латвии сформировавшейся? Не кажется ли вам, что она пошла по пути обособления как от Востока, так и от Запада в поисках своей выгоды?
— Я подолгу жил в России — и в советское время, и в постсоветское. Жил в разных регионах и в разных социальных средах. Никакой глобальной разницы между русскими в России и русскими в Латвии я не заметил. Есть бытовые, поведенческие нюансы, ну так есть бытовые различия и между, допустим, питерцами и москвичами, между русскими жителями Северного Кавказа и сибиряками, и т.п. Это малосущественно. Что касается «поиска своей выгоды», то разве у нас есть выбор? Русским Латвии остается полагаться только на самих себя, никто нам извне не помогает, так что это естественное поведение.
— Можете ли вы сейчас ответить на вопрос, зачем нужно было инициировать заранее провальный референдум? Ведь арифметически он был невозможен.
— Думаю, что по меньшей мере 90% тех, кто подписался за русский язык, вовсе не считает референдум провальным. И правительство тоже так не считает, наоборот, оно считает результаты референдума угрожающими для себя.
Арифметически, понятно, мы и не могли победить, никто так вопрос и не ставил. Наша цель — принудить правящих к диалогу. Для этого мы должны создать у правящих такое ощущение психологического дискомфорта, чтобы они предпочли диалог этой постоянной нервотрепке. Другого пути на сегодня я не вижу. Референдум по языку стал для наших политических противников травмой, которую они не скоро забудут. Но нужно наносить новые удары, и они тоже должны быть достаточно болезненны. Еще раз повторю, другого пути сегодня нет.
— Вы высказывались о борьбе на уровне ЕС за русский язык в европространстве, когда начнется эта борьба?
— Цель — создать среди европейских политиков и чиновников что-то вроде нашего «лобби», найти полезных сторонников. Но это небыстрый путь, потому что уровень русофобии в европейской политической среде достаточно высок. Этот путь будет тем короче, чем энергичнее будут наши действия в Латвии.
– Как вы оценивает усилия ваших коллег из по сути партии «За Права Человека в единой Латвии», а ныне некого движения «За равные права» в сборе подписей за проведение референдума по нулевому варианту гражданства?
— Идеологически я поддерживаю усилия движения «За равные права». Как это происходит на практическом уровне — успешно или не очень, это вопрос не ко мне. Наше партийное собрание недавно приняло решение, что все члены партии, обладающие правом голоса, должны подписаться под этой инициативой.
– Многие считают события в Москве «гламурной революцией» и весьма критично оценивают нашу оппозицию. А возможна ли в Латвии революция хотя бы на таком уровне?
— Возможно все. Поиск эффективных методов борьбы — главная задача лидеров. В разных странах и в разные эпохи методы могут быть разными, в зависимости от конкретной ситуации. Эффективен ли массовый выход на улицы в конкретных условиях сегодняшней Латвии? Да, он может быть эффективен, но лишь в том случае, если причина будет эмоционально мощной: например, латышизация русских детских садов, о чем мечтают националисты. В этом случае, да,
выйдет огромное количество людей.
И я буду первый, кто призовет это сделать. А митинговать по менее крупным поводам — это может иметь обратный результат. Это будет снижение градуса. Правящие вздохнут спокойнее, а этого ни в коем случае нельзя допустить.
– Не кажется ли вам, что бороться надо было году в 1992-1993-м, а сейчас уже поздно что-либо делать, поскольку, как правильно подмечено, для борьбы нужны люди, а в Латвии даже нищих нет?
— Всегда можно найти отговорки, почему не надо бороться именно здесь и сейчас. Политическая борьба, если она касается серьезных вещей, фундаментальных принципов (а именно такова наша борьба в Латвии), всегда и везде очень трудна и требует больших усилий, а порой и жертв. Борьба была трудна в 1992-93 годах и трудна сегодня. Для меня вопрос стоит так: я здесь, и я должен, точка. Меня не утешает и не огорчает то, что 20 лет назад ситуация была иной. Ну была, и что?.. У меня нет машины времени, чтобы отмотать годы назад. Мы-то живем сегодня и должны делать то, что должны. Все прочие рассуждения — от лукавого.
Референдум по языку четко определил позиции. А именно: русские жители Латвии, практически все, не приемлют идею мононационального государства. И поэтому оно здесь никогда не получится. Чем раньше правящие осознают этот неприятный для них факт, тем будет лучше для всех.