По словам научного руководителя проекта Канатжана Алибекова (на Западе также известного как Кен Алибек. - Прим. ред.), эмигрировавшего в США в 1992 году, «Биопрепарат» был советским аналогом начатой в 1942 году американской программы по разработке ядерного оружия «Манхэттенский проект».
По его словам, советская программа была такой же обширной и совершенно секретной. На пике проекта в нем было занято до 60 тыс. человек, то есть практически столько же, как и в советском ядерном проекте. «Советский Союз, создав первое промышленное производство биологических боевых веществ,
стал крупнейшей и единственной бактериологической сверхдержавой в мире»,
- писал в своей книге Алибек. Впервые миру о проекте в 1989 году рассказал один из ведущих советских ученых в области разработки бактериологического оружия Владимир Пасечник.
В общей сложности советские ученые работали с 20 бактериями и вирусами, делая из них боевые образцы, при этом особое значение уделялось смертельно опасному вирусу Эбола, против которого до сих пор не разработано вакцины, говорится в статье.
В распоряжении СССР штаммы появились после того, как их передал бельгийский институт, занимающийся тропической медициной. С середины 1980-х годов «Биопрепарат» начал работу по созданию военной версии вируса - легкой в транспортировке, стабильной по отношению к температуре и влажности и надолго сохраняющей контагиозность, говорится в статье.
Одновременно с этим в Советском Союзе началась новая эра в создании биологического оружия - советские ученые научились манипулировать генами и вживлять уже известным вирусам чужие гены, что создавало практически безграничное поле деятельности. В результате СССР скрестил вирус Эбола с чумой: по словам Алибека, это получило название «Химера».
